Спасти из петли

I
Табачное небо расстилается над городом. В воздухе повисла влажность. Густые эмалевые облака тянутся по всему потолку над землей. Но вот с юга надвигаются тучи, которые стремятся заполонить все собой. Сначала постепенно, а потом все больше и больше. Раньше еще можно было судить, что дождь не в коем разе не пойдет. Однако, теперь сомнения уже потихоньку расплываются как легкие пары газа, стелясь по комнате.
Под хмурым и мрачным небом расположился эшафот. Старые деревянные, насквозь прогнившие и пропитанные сыростью ливерпульских ливней, столбы держали его. Возле плахи стоял суровый палач. Широкие плечи, шрам через левый глаз. Ослепляющий блик топора бритвенной остроты идеально сочетался с его волчьим хладнокровным взглядом.
— Нет, я не хочу! Не надо! Помогите!
— Закрой свою пасть, щенок. А то смотри и язык отрубим. Ха-ха
— Помилуйте меня! Я ни в чем не виноват. Я чист перед богом. Вот вам крест.
Обвиняемый, судорожно произносимый эти слова, достал нагрудный крест и показал его тому, кто вел на эшафот.
— Что? Я не понял. Так ты еще верующий? Ах ты.
В лицо прилетел осушающий шлепок. Да такой, что ведомый на казнь рухнул вниз без чувств.
— Ха-ха. А крест твой полетит подальше от тебя. И тебе он, сука, ни чем не поможет. Сдохни, шакал.
Резким движением руки, крест был сорван с груди обвиняемого и выкинут далеко, вне зоны видимости толпы. Пока Георг приходил в себя, его уже сопроводили до плахи. Причем вплотную. Злобный смех палача, как разряд молнии, промелькнул у него в ушах, и тот очнулся.
— Услышьте меня…. Господи помоги… не надо меня казнить… Помилуй меня, Сын Божий… Я все сделаю, что надо! Обещаю!
— Поздно! Все, что мог, ты уже сделал. А теперь вперед, ложись головой на плаху! Живо! А то ты, козел этакий, сначала помучаешься, прежде чем отойдешь к своему Господу. Ха-ха! Быстро, я сказал! Не зли меня! А то получишь еще крепкого леща и даю слово, зубы твои точно домино, посыпаются один за другим. Ха-ха! Как меня это веселит. Прямо до слез.
— Нет. Не буду! Можете хоть изнасиловать, я этого делать не буду! Ни за что!
— Я тебя предупреждал, ишак! Сейчас будет больно тебе! Очень! Пока, сука.
Последнее слово было произнесено с яростью, сквозь стиснутые зубы. Георг даже почувствовал, как холод пробежал по всему телу. В голову прилетел хлесткий удар, и он упал. Последнее, что он видел — это то, как его голову расположили на плахе. Расплывчатый туман овладел им. Даже после такого сильного шлепка, он смог очнуться. Но слишком поздно. Злобный топор, как во сне, навис над его шеей и мягко вошел, пронзив сонную артерию и перерубив дыхательные пути.
Среди людей царило безмолвие. Кто-то смотрел по сторонам и зевал. Кто-то смотрел на все это зрелище. А кто-то живо обсуждал произошедшее.
— Что стоим? Все! Концерт закончен! Расходись!
И толпа, под чувством гнета, покинула то место, где еще недавно казнили Георга. Его голова лежала подле тела, под которым растеклась лужа крови, а из шеи маленьким фонтаном пульсировала алая жидкость.
II
Тихий вечер. За окном начинает темнеть. Скоро наступят сумерки. Небо уже приобретает характерный темно-синий оттенок. Ветер гуляет среди облаков, играя с ними в догонялки. Но вот уже начинает сгущаться. Тучи воссоединились. Пошел дождь. Сначала мелкий, а потом все больше. И это уже не слабый ручеек из опустошенной лейки, а довольно сильный ливень, громыхающий, стекающий с шифера. По дорогам стекали полноводные ручьи, пропитывая асфальт, деревья держали тяжелые дождевые капли, а большинство людей сидело по домам.
Ричард Беккер – человек, не отличающийся каким-то атлетическим телосложением от обычных людей. Но назвать его простым – это тоже преступление, т.к. этот человек прошел войну с французами. Долговязый парень с выразительными чертами лица, глубокими голубыми глазами, мягким пронзительным взглядом, засаленными пальцами от машинного масла и слегка пожелтевшими зубами. Густые угольные кудри. Суровая щетина на мягких щеках. Любил курить сигареты, но большее удовольствие ему доставляли марки «Ротманс».
Уолтер Крайтон – более мускулистый парень, по сравнению со своим другом, обладает мягким характером. Небольшая бородка и завитые усы придавали ему облик храброго мушкетера. Глиняно-коричневые глаза, добрая улыбка. Тоже прошел войну вместе с Ричардом. Хотя, это практически не заметно, но он достаточно веселый человек. Шелковистые, яркой белизны волосы, лежат ровно на макушке.
— Слушай, Уолтер, а ты был вчера на казне?
— Конечно. А что?
— Да просто интересно. Встретил там кого-то?
— Нет. А ты?
— Я поговорил перед казнью с Георгом…
— Правда? А ну рассказывай.
— Он мне рассказывал, что тогда, не помню какого числа, не он стрелял в прохожих, а кто-то другой. Но кто? Я даже не знаю, кому верить, честно.
— А я вот что скажу. Не надо быть за него или против. Сейчас это не изменит того, что его голова лежит где-то в ближайшем крематории, или просто гниет в земле. Он исчез. И пусть его спасет тот, в кого он так сильно верил.
— Да уж, это точно. Но все равно жалко. Хороший был парень. Ты что думаешь?
— Не знаю даже что и думать. Помню, мы как-то с ним пересекались раньше. Но было это давно, до войны с Францией. И вряд ли сейчас имеет это значение.
— Ну, расскажи. Ты меня заинтересовал, этакий хитрец.
— Ладно, идет. Только принеси нам с тобой по бокалу хорошего вина, и я начну разговор.
Ричард, переполненный эмоциями и сильным желанием услышать историю про Георга, побежал на кухню за «Ховеном». Достав штопор и откупорив бутылку, он позволил мягкому запаху проникнуть в гостиную. Тот нежно расплывался по комнате, облетая все пространство и наполняя его прекрасным ароматом. Захватив бутылку, два бокала, блюдце с виноградом и сыром, его тень уже расположилась подле тени Уолтера.
— Друг мой, ты как раз вовремя пришел, потому что пока тебя не было, я окунулся в воспоминания и полностью все вспомнил. А теперь присаживайся, разливай этот чудесный напиток. Сделаем по глотку, и я начну.
Золотистая жидкость, обволакивая стенки бокала, наполнила его наполовину. Уолтер, аккуратно взяв бокал, притянул его к носу. Тонкие нотки аромата щекотали его ноздри. Прислонив к губам, он отпил немного и распробовал этот нежный терпкий, а вместе с тем насыщенный вкус. Осушив бокал полностью, и съев кусочек голландского сыра, он приготовился рассказывать свою историю.
— Как тебе? По-моему, великолепный напиток.
— Да, я с тобой согласен, Уолтер.
— Теперь я готов поведать тебе эту историю. Готов?
— Конечно. Начинай. Я весь во внимании.
— Как сейчас помню… Лондон. Биг-Бен пробил ровно полночь. Тогда я еще был вместе с Мари. Проводив до дома, сам пошел домой. Тогда жил бедно, используя чердак старинного дома, где тогда никого не было. Темные взоры меня сопровождали всю дорогу. Прохлада витала всюду. Жандармы зорко смотрят за порядком. Фонарные столбы спускает на землю свой тусклый свет…. Шагал неторопливо. Ничего меня не беспокоило. Постоянно мне встречались по дороге пьяные компании ребят. И тогда это было частым явлением. В одной из таких компаний я увидел Георга. Тогда еще он был одет в грубую серую куртку. Голова промокла насквозь, т.к. недавно прошел дождь. Шел он шатаясь. Ноги его не держали. Попрощавшись со всеми своим приятелями, он удалился в сторону своего дома. По дороге к нему, он упал. Скользкие ступеньки не согласились быть опорой для его ног, и пихнули его вниз. Он скатился. Встать не мог. Тогда-то и решился подойти к нему.
— Эм, мистер…
— Уолтер. Мистер Уолтер.
— Ах да, точно. То-то я вроде знаю, а вспомнить не могу. Как вы поживаете, Уолтер?
— Потихоньку. А ты как? Как тебя угораздило в такое вляпаться?
— Сам не знаю…
Это было последнее, что я от него слышал. После этого его повалила с ног дрема, и вряд ли что-то удалось бы от него узнать…
— И что, все что ли? Так быстро? Давай еще. Я уверен, что это не конец.
— Ладно, так и быть. Только не шуми. Я продолжаю.
— Давай. Я слушаю тебя очень внимательно.
Осушив второй бокал, Уолтер продолжал.
— Тут было понятно, что он сейчас вряд ли мог адекватно реагировать на мои слова. Поэтому, взяв его под руки, я повел его в свое жилище…. Грязь в комнате не смутила, так как это было обычным явлением. Повесив сушиться одежду свою и своего спутника, предложил ему чай. Тот сквозь дрему согласился. Пока чайник начинал кипеть, я пытался найти что-нибудь вкусненькое к ароматному напитку, но вафли хорошо прятались. Георг лежал на кровати.
— Где я? Кто здесь? Я один?
— Георг успокойся. Ты не один, а со мной. Сейчас я принесу наши с тобой чашки, и мы выпьем теплого напитка, согрев наши продрогшие души.
— Давай. А то я действительно замерз…
— Фу, Ричард. Ты можешь хотя бы окно открыть, а то тут все пропахнет твоими «Ротманс».
— Хорошо. Нет проблем. А ты лучше не злись и продолжай.
Теплый вечер ворвался через фрамугу к ним в гостиную. Уолтер продолжал.
— Выпив по чашке чая и съев вафли, я начал расспрашивать Георга. Тот сначала не хотел признаваться, но все же понял, что мистер Уолтер подарил ему немного внутреннего тепла. Причем не словами, а крепким чаем. Мысли вырвались наружу, расколов крепкую оболочку защиты, и я начал внимательно его слушал. «Почему я пьяный шляюсь по улицам? Ладно, скажу. После последней нашей встречи с отцом, он обещал мне, что обязательно познакомит с мамой, которую я вот уже ищу, как бы не соврать, целых три года. На следующий день, то есть сегодня, проснулся рано, приготовил глазунью. Тогда у меня было сильное желание принести ему завтрак в постель. Но пришел поздно. На кровати его не было. Везде искал, и под кроватью, и за шкафом. Даже в него заглянул. Нигде не было видно его. Будто пропал. Тут же я сел огорченный этим с мыслями в голове: «Может, он меня кинул, может, я ему не нужен». Долго не мог поверить своим мыслям, которые беспорядочно возникали у меня одна за другой…. Походив по комнате, поискав глазами и прочесав буквально все укромные места, я решил отодвинуть штору. Медленно со скрипом она уехала в сторону, когда мой взгляд замер напротив него. За окном висел труп с синим лицом, полным ужаса и глазами, такими спокойными, определившее, похоже, его сразу в Рай. Это был мой папа. Отворив окно полностью, я снял с петли бедное тело и положил на кровать. Руки лежали безжизненно, диафрагма больше не делала каких-либо движений. Он был мертв. Вот так просто. И не надо ничего придумывать. В кармане у него я заметил записку. Достав ее и бережно открыв, прочитал следующее:
«Георг, мне очень жаль, что ты сейчас видишь меня мертвым. Сожалею об этом. А иначе как? Да, я обещал тебе показать маму, познакомить с ней. Ведь ты так долго ждал и искал ее. Прости. Я не смогу оправдать твои ожидания. Уже слишком поздно. Мне так тяжело это говорить, но… сынок, твоей мамы нет. Она умерла. Мучительно. Ее…кремировали. Я не знаю, где она похоронена, и даже, есть ли где-то ее труп под землей в гробу. Мне очень жаль. Она хотела тебя увидеть. Очень сильно. Но видно не судьба. Прощай. И пусть ты будешь счастлив…без нас»
Я тогда долго приходил в себя, был в недоумении. Чем я заслужил того, чтобы надо мной так издевались все силы, которые якобы присутствуют под облаками? Не знаю…
— Нет. Это так больно. Я не могу.
Ричард вскочил и побежал за платком. Громкое сморкание и шмыганье послышалось из другой комнаты.
— Бедняжка. А я даже не знал.
Его лицо было очень влажным.
— Мне прекратить рассказ?
— Нет. Ты чего? Продолжай, конечно.
— Георг был в шоке. Настолько он тяжело принял эту новость, что в этот же день пошел пить со знакомыми. Выпил в тот день он много. Но разве достаточно, чтобы придушить боль. Не думаю. Кто-то пошутил над ним, сказав: «Когда тебя не было рядом, я нашел и изнасиловал твою мамку». Эти слова были как кинжал в сердце, проткнувшие движок и выпустившие достаточно много ярости, в переносном значении. И как острая бритва, полоснувшая этого чудака по горлу, в прямом значении. Значит, его походу из-за этого на плаху повели.
— Слушай, а как они его так долго искали? Ведь это произошло вчера.
— Не знаю, друг мой. Все что мне было известно, я тебе рассказал. Единственное, можно принять во внимание, что тогда это было в Лондоне. А сейчас мы в Ливерпуле.
— Значит, он мог бежать?
— Возможно. А теперь пойдем спать. Время уже позднее, и вино мы все выпили.
— Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной.
III
Ранее солнце разливает лучи. Некоторые из них попадают вскользь в окно Уолтера. Но он еще спит. Скомканная простыня, половина одеяла на полу, подушка на голове. Подле кровати небольшой беспорядок: вещи лежат в разброс, какие-то бумажки, тапки на спинке стула висят. Возле ножек удобно расположилась опустошенная бутылка виски. Назвать это творческим хаосом трудно, но, сказав это, можно дать точное описание состояния комнаты.
— Почему так светло. Я же засыпал ночью. Выключите солнце.
— Доброе утро, мистер Уолтер
— Что? Кто здесь? А, это вы….
— Да, я. А вы кого-то ждете?
— Нет. Просто это так неожиданно. Я испугался. Даже сердечко екнуло.
— Я очень сожалею, что Вас напугал.
— Ладно, ничего. Все равно пора вставать.
Ричард отодвинул шторы и полностью впустил солнечный свет в темную комнату. Лучи, медленно блуждая по комнате, пытались насытить ее. Темная сторона отошла, и в спальне Уолтера постепенно вступало в господство светлое, утреннее.
— Да, Уолтер. Что-то у тебя тут беспорядок. С чего это?
— Сейчас объясню. Точнее за чашечкой чая.
— Хорошо.
Спустя некоторое время, кровать была аккуратно заправлена. Подушка хорошо взбита, одеяло лежала ровным пластом, а Уолтер сквозь дрему пытался собраться с мыслями и начать разговор.
— Начинай уже, не томи!
— Хорошо…. Сидел я по обыкновению своему подле кровати. Грустный. Думал про Георга, размышлял над будущим. И тут звонок в дверь. Кто бы это мог быть. Медленно поднимаюсь, нехотя иду к двери. Открываю ее. На меня падает Дениза. Растрепанные шелковистые волосы обнимали мою шею. В руке была бутылка «Джеймсона». От нее даже не пахло перегаром. А просто веяло чем-то необычным. Она была восхитительна. Я растерялся, но все же, поймал ее. Она упала в объятия и заснула. Легкое сопение носа, постоянное движение груди меня обвораживали, и я был близок к тому, чтобы упасть на пол рядом с ней и заснуть. Но нет. Взяв себя в руки, мне удалось аккуратно, не разбудив ее, добраться до моей кровати. Я лег рядом с ней и нежно обнял. Она была прелестна, как богиня. Долго не мог уснуть. Вспоминал то, как раньше мы с ней гуляли по парку за ручки, как обещали друг другу стать семьей и прожить вместе счастливую жизнь, полную эмоций и впечатлений. Но, этого не произошло. Хотя, именно сейчас, ее голова лежит у меня на руке, и я понимаю, как скучал по ней. Начал вспоминать все. Очень осторожно взял ее руку и начал медленно водить по ней. Мои пальцы бесшумно двигались вдоль всей поверхности, делая повороты, или просто прямые линии. Ее ладошка была в моей руке. Я чувствовал ее тепло всем своим телом, всем нутром. Гладил ее волосы, неспешно проводя рукой по голове. Смотрел на сонные глаза, милый носик и чудные губы. Какая у нас тогда была восхитительная любовь. Даже сейчас вспоминаю, и у меня мурашки по коже бегут…. Невольно мои руки медленно перешли ниже головы. Спокойно они поглаживали ее шею, потом спустились ниже. Аккуратно повернув голову в свою сторону, приблизился к ее губам. Почувствовав ее жаркое дыхание, прильнул и нежно целовал продолжительное время. Настолько ее облик был великолепен, что просто не мог удержаться. Поцелуй был долгим, сладким. Луна смотрела на нас, а мои губы не отлипали от нее. Они были такими теплыми, мягкими. Я полностью разомлел. Настолько сильно желал быть рядом с ней, что опустив руки еще ниже, я аккуратно за таз придвинул ее к себе, чтобы ягодицы касались меня спереди. Руками нежно обхватил ее бюст, прижал крепко к себе и уснул в такой позе.
— Ты так умиленно рассказываешь. Я даже все прочувствовал. А что было потом?
— Ночью Дениза повернулась ко мне. Я проснулся. Она тоже. Мы долго смотрели друг на друга в тени английской ночи. Она игриво улыбалась, смотрела на меня. Потом прижала к себе еще плотнее, и мы вновь поцеловались. Это был не просто обычный момент. Он был восхитителен. Всем своим существом я чувствовал ее. После долгого поцелуя, она поднялась. Ее локоны были прекрасны. Это было непередаваемо. Они падали вниз как золотой град. Поднявшись, она оголила свою спину полностью. Я аккуратно водил ей по спине, лаская пальцем между лопаток. Она постепенно расслаблялась. Плечи опустились, напряжение было снято…. Резким движением она прыгнула на меня. Вскоре она уже сидела поверх меня, пытаясь расстегнуть рубашку. Ее грудь тряслась, я видел лунное отражение на них. Мы были близки к завершению. Но вдруг у нее зазвонил телефон, и она ушла…
— Какой ужас, Уолтер. С одной стороны это восхитительно. А с другой.
— Что было, то было. Забудем это на сегодня, пожалуйста.
— Хорошо.
IV
После достаточно вкусного завтрака, Уолтер и Ричард отправились к родителям второго. На улице стояла солнечная погода. Было тепло и уютно гулять по ней. Деревья, расположившись вдоль дорог, придавали эту серому городскому пейзажу зеленой живости. Машины мчались в разные стороны, противоположно друг другу, а мистер Беккер и мистер Крайтон просто шли рядом друг с другом, наслаждаясь этим днем. Проходя мимо пивной, они решили остановиться.
Небольшое помещение, всюду был свежий запах вяленой рыбы и ячменного пива. За правым столом в углу сидел и играл в карты, рьяно обсуждая процесс самой игры. На барной стойке, уткнувшись в нее головой, спал прохожий или, даже, всего скорее работяга, который после работы зашел сюда отдохнуть. Ричард и Уолтер расположились за столом ближе к выходу. Деревянные стулья, мягкая обивка и резьба на них.
— Что желаете, господа?
— Мне, пожалуйста «Кофф». Хороший, сваренный на совесть лучшими людьми в этом уютном местечке. И вкусной рыбки.
— Сделаем, сэр, а Вам что?
— Уолтер, что тебе?
— Ах да. Я просто засмотрелся. Мне «Радлер» принесите.
— Будет сделано.
Официант удалился. Ричард беспокойно оглядывался по сторонам. Что-то интересовало. А Уолтер сидел спокойно, и ничто его не беспокоило.
— Вот ваш заказ. Приятного аппетита.
— Спасибо.
В глубоком стакане плескалась оранжевая жидкость. Пена была густой, приятной взгляду. А по всей поверхности поднимались пузырьки. Ричард немного отпил из своего, угостился рыбой и откинулся на спинку сидения. Уолтер не успел даже прикоснуться к своему напитку.
— Опять ты какой-то странный. Что с тобой?
— Я просто засмотрелся в окно.
— Просто так ничего не бывает.
— Я знаю. Но все же не могу себе запретить.
— Тут с тобой соглашусь. Что происходит с тобой или в твоей голове – все это ты сам. Если хочешь об этом думать, то так и будет…
— Ладно, хватит. Давай выпьем с тобой за то, что мы живы, что у нас все хорошо.
— Давай.
Ричард и Уолтер, обхватив стаканы, поднесли их к губам и выпили.
— А теперь рыбки?
— Конечно. Как без нее.
Съев полностью кусок рыбы, оставив только хвост и голову, они пошли к выходу. На улице начинал моросить дождь. Мелкой рябью он стучал по крышам домов, по асфальту. Люди все так же продолжали ходить. Но только под зонтами.
— Пойдем к моим родителям? А то до дома твоего уже далеко.
— Хорошо, Ричард. Показывай дорогу.
Они вышли из пивной, подняли свои куртки так, чтобы закрыть голову от дождя, и аккуратными, но в тоже время быстрыми шагами, двигались к дому.
Клумба благоухала разнообразием цветов. От нее были слышны приятные ароматы. Дом обычный. Ничего в нем такого интересного или завораживающего не было.
— Пап, это я, Ричард, открывай.
— Хорошо, сынок.
Уолтер зашел в прихожую и разулся. Дальше шел коридор и гостиная. Из нее веяло запахом жаренной отбивной и коптящего дыма. Это на столе стоял ужин мистера Беккера старшего. Подле стола располагался камин, насыщающий теплом это помещение. Со стены угрожающе смотрела голова оленя, в то время, как в комнату вошли Ричард и Уолтер.
— А где мама?
— Я должен был тебе это сказать раньше. Но не сделал этого. Она лежит в комнате. Серьезная болезнь. И она неизлечима, увы.
— Покажи мне ее.
— Ты же знаешь, где у нас спальня? Там она и лежит.
Беккер старший подошел к окну, закрылся за шторами и стоял неподвижно. Уолтер, который сидел на диване, слышал легкое шмыганье носом. Ричард уже находился в соседней комнате.
— Мамочка, любимая, как ты?
— Сынок. Я так рада тебя видеть.
Маленькая бабушка лежала в кровати. Она уже практически растворилась в ней. Хрупкие старенькие руки, покрытые вздутыми светло-фиолетовыми старческими венами, лежали на простыне. Волосы на голове растрепаны, лоб покрыт частыми глубокими морщинами. Но взгляд. Он был таким же живым, таким же сияющим. Казалось, она сейчас поднимется и будет всем дарить свою энергию. Но нет. Кости стали тяжелее плоти. Попробовать встать, для нее было болезненным. Но как бы недуг не была силен, маму Ричарда она не сломала.
— Мамочка, обещай мне, что обязательно сможешь выздороветь и опять приготовишь мне свои фирменные пирожки.
— Хорошо сынок.
После этого небольшого диалога, Ричард с понуренным лицом вышел из комнаты. Папа его все еще продолжал стоять у окна, Уолтер все также сидел. Ничто не изменилось.
— Я думаю, нам надо здесь остаться. Ты что думаешь, Уолтер?
— Согласен. Спать тогда я буду на полу.
— Точно? Может, мы что-нибудь другое найдем. Например, диванчик на кухне.
— Хорошо. Всяко лучше, чем на полу. Давай там.
— Вот держи подушку.
— Спасибо. Спокойной ночи.
— Добрых сновидений.
Уолтер ушел. Расположившись на своей импровизированной кровати. Он постепенно засыпал. Сквозь дрему слышал, как Ричард ложился на диване, а Беккер старший нехотя медленными грустными шагами шел в комнату к своей супруге. День уходил неспеша.
V
На следующий день утром Ричард старший был более спокойным. Но на его лице все равно были заметны следы усталости высохших слез, переживаний и волнения. Уолтер пробудился довольно рано и пошел гулять по утреннему городу.
Винный рассвет разливался над Ливерпулем. Солнце начинало подниматься, и вскоре оно уже возвышалось над горизонтом. Машины мелькали, но не так оживленно, как днем. Появлялись первые люди, гулявшие по городу или просто спешащие на работу. Мистер Крайтон шел неспешным шагом, осматривая каждый уголок и разглядывая что-то интересное. Его грудная клетка то поднималась, то опускалась, втягивая вкусный воздух через ноздри. И его прогулка могла бы закончиться спокойно, если бы не одна ситуация. Только ему стоило повернуть за угол, как он увидел весьма грубую картину. Молодой паренек приставал к даме. Та, не понятно как, вырвалась из его лап, и рванула в сторону Уолтера.
— Слышь, парень отстань от девушки.
— С чего бы это вдруг я должен от нее отвалить. Она мне должна.
— С того, что она моя жена. И если ты полезешь на нее, то я уверен, что вскоре об этом пожалеешь.
— Не верю.
Этот незнакомец набросился на него с ножом в руках. Было весьма неожиданно. Но Уолтер хладнокровно ногой выбил из руки холодное оружие, и хлестким ударом вскользь заехал противнику в скулу. Тот пошатнулся, но вскоре пришел в себя. Явно, он хотел еще пойти в наступление. Но, увидев яростный взор мистера Крайтона в свою сторону, опешил и, развернувшись, начал быстро удаляться.
— Спасибо Вам большое. Мы мой спаситель. Позвольте мне узнать ваше имя.
— Я – Уолтер. Крайтон. А вы, миссис?
— Я – Амея. Очень приятно, мистер Крайтон.
— Зачем употреблять слово «мистер». Для вас, Амея, я просто Уолтер.
— Хорошо, просто Уолтер. Я очень тебе благодарна за твою помощь. Когда мы можем в следующий раз встретиться?
— Хм…. Давай завтра здесь же в 15:00
— Хорошо. Я согласна. До свидания.
Поцеловав Уолтера в щеку, Амея бесшумно уплыла за угол дома. А тот в свою очередь вспомнил, что его ждет семья Беккеров, и потому поспешил вернуться. Эта ситуация, произошедшая недавно, была неудивительна для него. И он, отряхнув свою одежду, двинулся в сторону дома.
Дома у родителей Ричарда царила молчаливая радость. Мама Ричарда, Луиза, чувствовала себя лучше. Страшная болезнь «Рак» не могла его сломить полностью. Она желала жить, хотела вновь дышать с удовольствием. А то, что она увидела всю свою семью в полном сборе, пробудило в ней еще большее желание жить. Она постепенно становилась живее. Пода глазами Беккерами старшего виднелись влажные следы. Но, всего скорее, от радости.
— Где ты так долго был, Уолтер?
— На улице там произошел неприятная ситуация. Мне пришлось вытащить из нее молодую девушку.
— Ну, ты романтик. А подробнее можно. Опять ты меня заинтересовал.
— Там долго рассказывать. Тебе будет достаточным знать того, что я помог ей справиться с надоедливым юношей.
— А что потом?
— Я договорился с ней встретиться завтра после обеда там же.
— А что ты намерен сделать?
— Я планирую пойти с ней в лес, на пикник. Там мы полежим вдвоем. Где-то в том месте недалеко есть домик. Туда зайдем и переночуем.
— Ух ты! Здорово! Удачи тебе!
— Спасибо!
Конец этого дня Уолтер провел вместе с Ричардом, так как он всячески помогла ему и его отцу по дому. Луиза действительно шла на поправку, и надо было ей помочь в этом.
VI
На следующее утро вся квартира заполнилась радостными беседами. Луиза поднялась на ноги, и могла довольно уверенно ходить по комнатам. «Рак» практически был побежден. Ричард старший не мог нарадоваться этому счастью в его жизни. Он то и дело подходил жене, крепко обнимал ее, жарко целовал, дальше совершал круг через все комнаты и опять приходил к ней с теми же действиями. Уолтер стоял у окна, смотрел вдаль. Потоки машин и людей не мешали ему наблюдать за природой.
«Мы редко с вами по-настоящему наслаждаемся тем, что происходит вокруг нас. Например, для многих дождь ничего из себя необычного не представляет. Но стоит только всмотреться, прочувствовать это и начинаешь понимать по-другому. Хрупкие капли летят вниз со страшной скоростью, разбиваясь вдребезги и образуя маленькие океаны. После дождя, особенно в лесу, на траве лежит роса. Такая вкусная и красивая на взгляд. Прям хочется взять маленькую ложечку, подцепить ее и выпить. Легкий ветер трепет листья деревьев, заставляя их танцевать в разных оттенках. Они то трепещут, как ребенок при виде сладости, то, как солдат на построении, вообще не двигаются. А радуга после дождя еще более прекрасная вещь. Такая красивая волнистая линия с разными цветами красочной палитры. Но самое невероятное – это солнце. Каждый день оно поднимается и опускается. Всю неделю дарит Земле солнечные деньки. Как этого люди не ценят? Понять тяжело. Порой кажется, что это незаметно. Что нам нужно? Всем требуется разное .» Этими словами Уолтер закончил свое маленькое глобальное рассуждение. На циферблате время показало 14:45.
— Я должен идти. Меня ждет Амея.
— Хорошо. Удачи на свидании.
— Спасибо.
Крайтон обулся, оделся, захватил с собой корзину еды и направился к месту встречи. Амея немного опоздала.
— Ну, Уолтер, куда идем? И зачем нам корзина?
— Я решил устроить пикничок в лесу. Амея, ты не против?
— Конечно, нет. Пойдем скорее.
Взявшись за руки, направились в самую чащу. Расположив плед на пригорке, они мягко уселись, начав аппетитно уплетать за обе щеки свежие сэндвичи с апельсиновым соком. Солнце максимально согревало их. Но оно не было жарче, чем их беседа.
— А кем ты работаешь, Уолтер?
— Моя самая любимая профессия – это спасать милых девушек из рук злодеев. А так я занимаюсь ремонтом машин.
— Здорово. А работаю в газете, пишу книги. Вот сейчас работаю над одной
— Если не секрет, скажи название.
— Честно говоря, я не помню. Там что-то вроде «Лестница Иакова» или что-то похожее.
— Значит, ты верующая?
— Да.
Их разговор мог бы продолжаться долго, если бы не погода. Небо постепенно затянуло вечерними тучами, солнце ушло за горизонт. Начал капать дождь. Сначала шел небольшой дождик. А уже вскоре он набрал силу и барабанил по веткам деревьев.
— Тут сейчас будет очень мокро. Куда пойдем?
— Я знаю, что недалеко отсюда стоит маленький домик. Пойдем туда?
— Конечно. Показывай дорогу, Амея.
Они, схватив все с собой, поспешили в укрытие, попутно пачкаясь в грязи, поскальзываясь и практически падая. Корзина попеременно качалась вперед и назад, располагаясь в руках. Бежали бы эти двое долго, если впереди не показался бы тот самый домик. Деревянные стены из горизонтально сложенных столбов, старые окна, покрытые паутиной и грубая поцарапанная ветром дверь.
— Побежали скорее внутрь. Дождь усиливается.
Уолтер вбежал вместе с дамой внутрь. Дверь закрыл плотно, преодолевая сильный порыв воздуха. Они оказались в довольно уютном доме. Узорчатый стол, два стула, оббитых мягкой тканью, перистая кровать и жаркий камин. Амея расположила свою одежду подле той, которая уже нежилась на горячем камне. Уставшая, перестав думать и предполагать что-либо, она рухнула на перину. Обнаженная красивая спина плотно прижалась к кавалеру. Только одеяло прикрывало ее от холода. Соответствуя своей даме, он тоже было полностью наг. Похоже, повторялась та ночь, которую он когда-то счастливо провел вместе с Денизой. Однако, теперь это новое место, иные ощущения и, возможно, большие возможности. Но с той, которая от него не уйдет. Уж точно не в этот вечер. Он, обхватив за бюст, прижимал к себе изящную красотку. Она лежала расслабленно. Была в полном владении своего кавалера. Бережное отношение к противоположному полу было воспитано в нем давно. За окном ливнем заливало лес, но их это не тревожило. Амея развернулась к Уолтеру. Их взгляды встретились, глаза загорелись. Он нежно провел пальцем по ее губе. Сухие губы налились кровью от вожделения. В ней пробудилось что-то яркое, красочное. Она ее прикусила. Дальше все, как в любовном романе. Их теплые тела прижались. Жаркий поцелуй разбудил в них обоих страсть. Долго не могли они отнять губы друг от друга. Глаза настолько плотно были прикрыты от удовольствия, что оставалось только лишь завидовать их любви. Слияние воедино продолжалось долго, пока она не отняла от него губы. В ее глазах, он был героем всей ее жизни. Огненный взор блуждали по нему. Обхватив его своими нежными руками, она накинулась на него голодной львицей. И под влечением чувств, они отдали свои тела друг другу…
VII
Время. Что это такое за слово? Как бы не было оно простым из-за того, что состоит всего из двух слогов, смысл храниться в ней достаточно глубокий. Это смена дня и ночи. Тот самый момент, когда солнце, исчерпав себя, прячется и уступает место силам тьмы. Луна гордо поднимается ввысь и пытается светить. Но не может. Конечно, ей обидно. Но даже ночью есть своя прелесть в том, что по городу гуляет прохладный ветер. Можно просто открыть форточку, и вдохнуть, приняв это сладкий запах ночи легкими, освежить голову и стать на некоторое время романтиком. Днем, возможно, это тяжело. Но ночью, когда городом овладевает тишина и спокойствие, начинаешь все понимать и чувствовать по-другому. Эмоции, мысли, переживания уходят на задний план. И остаются только воспоминания, желание пережить их заново как можно счастливее, как можно дольше. В этом и есть смысл слова «время». Не просто маятник, мечущийся из стороны в сторону, сотрясающий стены пространства. А именно то, что, потеряв, ты вернуть и изменить не сможешь. Но, всегда можно стараться ради будущего. Чтоб оно было лучше прошлого. И тогда можно судить, что время потеряно не зря. Да, именно потеряно, но с удовольствием. Когда ждешь, времени много. Если чем-то занят, его мало. Находясь рядом с возлюбленным человеком, оно летит подобно скорости звука. А уехав на расстояние от него, ползет медленнее черепахи. Говорить о том, что все зависит от времени – это глупо и нелепо. Все зависит от нас, как не странно. От того, как мы проводим его. Ходим, жалуемся, плачем или веселимся, находим новые знакомства, слушаем любимую музыку, дарим улыбку незнакомым. Многое зависит от нас. Глупо сейчас, когда у нас есть немалые преимущества во всем, тратить время на просиживание его за компьютером. Лучше пойти на улицу и, например, найти веселую компанию. Можно тренироваться и постараться поставить новый рекорд. Пока есть моменты, молодая жизнь, надо этим пользоваться. Позже этого будет мало. Создавайте сумасшедшие моменты в жизни. Ведь все равно будем потом вспоминать. Но от нас зависит что именно. Сейчас, пока есть время, надо жить и, если транжирить его, то с пользой. Создавать воспоминания, чтобы в старости их прокручивать в голове и осознавать то, какую прекрасную жизнь вы прожили. Жизнь, полную эмоций и ярких впечатлений.
В тот день, когда Уолтер лежал вместе с Амеей на кровати, он создавал воспоминания и яркие эмоции на будущее. Но, как говорилось выше, время неумолимо. И с момента того дня прошло два месяца.
Солнце редко поднимается над землей. По ней гуляет зима. Холодный, пронизывающий до костей, ветер, снежные шапки поверх веток голых деревьев, хруст белого полотна под ногами. Небо отныне перекрыто не белокурыми облаками, а серыми запыленными облаками. Солнечные лучи не пробиваются, вечер теперь наступает раньше, чем тогда, летом. Только пары влюбленных, гуляющие по улицам за ручку даже в самые суровые морозы, как-то разбавляют это зимнее уныние. Нет, конечно, и дети, которые катаются на лыжах, играют в снежки, с радостным визгом летят вниз с горок. Однако, как бы они не веселились, зиму любят не только за это. Это время года считается романтическим. Снег, кружащий над головой, снежинки на носу, иней на щеках…
Уолтер стоял возле забегаловки. Через 15 минут должна была подойти Амея. Но она задерживалась. Прошел уже час. Крайтон развернулся, и столкнулся взглядом с ней.
— Ты опять опоздала.
— Извини, любимый. Я тебе подарок искала
— Правда?
— Да. Вот держи.
В маленькой хрупкой ручке под лунным светом засиял бликами шарик. Внутри него снег и они. Стоят там, смотрят влюбленными глазами, держась за руки.
— Тебе нравится?
— Что ты? Я поражен от того прекрасного подарка. Но я не знаю, что тебе подарить.
— Не нужно мне ничего.
— Давай я вечером тебе подарю? Пока подумаю.
— Хорошо.
Уолтер заметил, что у его дамы сердца покраснели щеки.
— Ты что, стесняешься?
— Нет, что ты. Я просто замерла.
Он понимал, что она сказала ему неправду. Но сделал вид, что поверил. Обняв ее хрупкие плечи, он прижал к своей холодной куртке, согреваемой пламенным двигателем, и поцеловал своими сухими губами ее в заветревшуюся щеку.
— Думаю, этого достаточно, чтобы ты согрелась.
— Разумеется. Большего мне и не надо.
Взяв ее маленькую ручку в свою мозолистую ладонь, и обняв позади спины, пошел вместе с ней посидеть на ближайшую скамейку. Когда они удобно расположились, Уолтер крепко сзади за талию обнял Амею. Прижал к себе.
Всюду лежат белые пласты. Темно. Ночь. Луна висит высоко и смотрит на них. Снег начал медленно кружить и приземляться. Постепенно он набирал силу. Вокруг оранжевого свечения лампы лежала тень от деревьев находящихся рядом. Фонарь тускло освещал Амею. Но Уолтер все равно разглядел. Такие тонкие реснички, пропитанные легким слоем туши, сотрясались при каждом моргании глаз, которые были волшебны. Голубые глаза Тихого океана манили. Крайтон буквально тонул в них. Хотя на улице зима. Этот носик, хорошо нашедший свое место под носом, и губы, такие красивые. Его возлюбленная сильно привлекала его собой, и тот, под силой влечения к ее особе, прислонился к губам. Они сидели долго. Мягкие снежинки, аккуратно падая на носик, щекочут его. Снег плотным слоем вскоре накрыл их, и они находились в объятиях снежной зимы.
— Что-то я проголодалась.
— У меня тут есть немного. Пойдем в ближайший магазин и купим что-нибудь.
Встав, с сильным стуком зубов и рябью по всему телу, они двинулись в сторону красочного домика.
— Если я куплю «Кильку в томате» и булочку, ты не будешь против?
— Что ты? Нет, конечно.
Присев на туже самую лавочку, надломав булку и открыв свежую охлажденную рыбу, они начали кушать. Ведь это то самое неповторимое ощущение близости родного любимого человека в тот момент, когда холодно и когда он жизненно необходим. Тогда просто хочется прижаться к нему, греться с ним друг дружкой и проживать этот момент как можно дольше, медленнее.
Прикончив этот вкусные обед на улице, они стали дальше сидеть рядом.
— Мне холодно, Уолтер.
— У тебя есть какие-нибудь бумажки?
— Ежедневник есть. Подойдет?
— Давай его сюда.
Оторвав кусочек плотной бумаги, кавалер этой дамы положил обрывок в банку, достал спички. Поджег. Огонь плясал, играл рыжими языками, горел ярким теплым пламенем. Амея села на коленки своего возлюбленного. Взяв его руки в свои, стала греться вместе с ним. И так они застыли надолго. Двое близких сердцами вместе греются от импровизированного костра. Маленький комочек тепла не поддается внешней зиме, и продолжает гордо гореть.
— Как это мне не хочется говорить, но мне пора домой.
— Позволь, я все же подарю тебе подарок на Рождество.
С этими словами Уолтер достал из кармана коробочку, обшитую красной тканью.
— Что же там?
— Там мое сердце. А у тебя в кармане ключи от него. Выходи за меня, Амея.
— О Боже…. Я согласна.
После этого она набросилась на него, смачно поцеловала и крепко прижалась. Сейчас уже им стало настолько жарко от любви, что сняв свои шубу и пальто, они взяли их подмышку, крепко взялись за руки, и практически вприпрыжку, уходили в даль.
VIII
Пока Уолтер устраивал личную жизнь с Амеей, Ричард не отставал от него. Так как в его семье проходило все хорошо, даже идеально, он решил пойти сыграть в покер. Прекрасно знавший вред этой игры и то, что она азартна, все-таки решил испытать свою судьбу и счастье на удачу.
Овальный шикарный стол, обитый зеленой тканью. Гул игроков вокруг него и устремленные взгляды коршунов на игру. Оживленные споры, рассуждения, летающие по всей площадке карты, фишки.
— Я ставлю 1 миллион фунтов.
— А я 1миллионов пятьсот тысяч фунтов.
Запах виски был слышен по всему помещению, звук плюхающихся холодных кусочек, вокруг виднелись красивые девушки, разгуливающие в дорогих платьях с большим вырезом на спине. Высокие каблуки, благоухание дорогого парфюма и пронзительно стреляющие глаза могли заполучить сердце любого знатного кавалера в этом месте. Но нынешнее общество это мало интересовало.
— О, мистер Беккер! Как ваш батюшка с матушкой?
— Хорошо. Вы как?
— Тоже! Будете играть в покер?
— Я не умею. Ни разу не пробовал.
— Может Вам помочь?
— Это поможет мне?
— По идее, новичкам всегда везет. Я опытный игрок. А куш разделим пополам. Идет?
— По рукам! Пусть раздают.
— Вот Вам начальный капитал двести пятьдесят тысяч. Дальше делайте так, как я говорю.
— Хорошо. Начинаем?
— Пожалуй, да.
Несмотря на довольно спокойный образ Ричарда, глаза его быстро бегали по столу. Капельки пота проступали у него со лба. Было видно, что он сильно волнуется.
— Вы не волнуйтесь. Все будет хорошо. Обещаю.
— Точно?
— Если что, забирайте мою квартиру в Манчестере, если проиграем.
— Ладно. Теперь я спокоен.
И действительно, глаза Ричарда приняли нормальное положение. Они перестали метаться вдоль и поперек. Голова остудилась, ум вернулся. И теперь зрачки, спокойные до предела, выжигали своим взором лица противников.
— Я пас!
— Я тоже!
Похоже, глаза Ричарда были настолько суровы и угнетающие, что сразу ушли два игрока.
— Вот видите. Это психология. Ты давишь на человека глазами, мыслями впиваешься в его черепную коробку и пытаешься прочитать его дальнейший ход. Такого напора они не выдерживают. Ну, большинство точно. И уходят.
— Всем счастливой игры, парни. Меня дома ждет жена.
— А меня машина. Надо еще помыть ее.
— Все, Ричард. Теперь вы остались вдвоем. На твоем счету есть полмиллиона фунтов. Делай ход в сто.
— Хорошо.
— Теперь двести пятьдесят.
— Ставь остальные.
Следуя пошаговой инструкции, Беккер поставил все.
— Вскрываемся?
— Да, пожалуй.
Оба противника показали свои карты. Лицо Ричарда покраснело. Радостные глаза засияли.
— Что это?
— Ты выиграл!
— Много?
— Два миллиона фунтов.
— Я так счастлив.
— Да, я тоже.
— Ну что, делим пополам?
— Да, вот держи твоя доля.
— Спасибо! Удачи сынок и передавай низкий поклон твоей семье.
— Хорошо. Удачи! Пока.
— Пока.
Ричард, переполненный эмоциями, пришел домой. Его родители сидели под пледом в обнимку и смотрели старинный фильм. Черно-белые картины, сменяющиеся друг друга, мелодичный блюз, старая телевизионная коробка и крик счастья сзади.
— Мама! Мама! Папа! Папа! Я выиграл в покер целое состояние! Миллион фунтов!
— Сынок, иди сюда. Ты так сильно порадовал нас с мамой. Молодец! Кормилец ты наш! Куда планируешь потратить такую крупную сумму?
— Я куплю двухэтажный коттедж за городом. Где-нибудь в лесу. Буду там жить со своей женой и детьми.
— Ты жену уже нашел? Какой молодец!
— Пока нет. Но в будущем обязательно!
— А на что ты будешь жить?
— На деньги, которые мы выручим с продажи этой квартиры.
Тут у старшего Беккера и его супруги резко поменялось настроение.
— Как так? Мы должны будем покинуть это гнездышко и уйти жить в двухэтажный гроб?
— Ну, если вы против этого, то тогда, давайте пока будем жить здесь. Деньги я отложу.
— Вот это разумное решение, сынок. Мы тобой гордимся!
IX
После столь крупного выигрыша в покер, настроение Ричарда было на самом высоком уровне. Потому, встав пораньше, он одел стильный, океанской голубизны костюм. Белая, словно снег, рубашка и коричневый галстук в клетку. Тонкая изюминка – черный платок из кармана, прекрасная туалетная вода и его образ готовы цеплять красивых девушек.
— Сынок, ты куда?
— Я, мамочка, иду в картинную галерею. Там открылась выставка. Я хочу насладиться творениями местных художников.
— Слушай, а у тебя нет температуры? Странный ты сегодня.
— Нет, папочка. Я полностью здоров, так сказать, огурчик.
— Ну-ну. А что тебя потянуло на картины?
— Не знаю. Просто решил вкусить духовной пищи своими глазами. До свидания.
Рыжее такси подъехало, окатив Ричарда густым дымом. Но и это и не испортило настроение.
— Куда едем, мистер?
— Вы знаете, где проходит выставка?
— Конечно.
— К этому месту, пожалуйста.
— Хорошо.
Пронзительный визг колес, мощное рычание в двигателе и машина тронулась.
— Приехали. Вот перейдете дорогу и там увидите.
— Спасибо. Вот Вам оплата за проезд.
— Но тут же в два раза больше.
— Значит, оставьте себе часть прибыли. Всего хорошего.
Шофер еще долго смотрел в след тому, кто одарил его весьма крупной суммой. Ричард шел спокойно. Хотя, конечно, временами подпрыгивал. Несмотря на это, все равно вел он себя как разумный достопочтенный мужчина.
В широком зале пахло маслом, висел аромат холстов. Всюду были видны небольшие компании людей. Они старались своими глазами увидеть скрытый смысл картины, разглядеть что-то интересное, неприглядное. Бежевые стены держат живописные творчества, обрамленные рамками.
— Здравствуйте…. Эм, господин?
— Мистер Ричард Беккер. Можно просто Ричард. А вы собственно кто?
— Чарльз Стоун. Можно просто Чарльз.
— Хорошо, Чарльз. А что собственно хотели?
— Вам ничего не говорит моя фамилия?
— Да вроде нет.
— Тогда я приятно удивлен, и предлагаю вам, Ричард, взглянуть на эту картину.
— А что в ней такого?
— Вы же пришли посмотреть?
— Да.
— Я стою и удивляюсь, как вы не разглядели эту картину. Как вы не заметили такой изящности в этих насекомых?
— В мухах? Ну, вроде бы они обычные.
— А в банке варенья?
— Обычная. Что в них такого невероятного?
— Я так понимаю, вы впервые приходите на выставку.
— Да. Это сильно заметно?
— Конечно. Это не просто мухи. Вы посмотрите, какая грация изображена в их тонких стеклянных крылышках. Как изящно они взлетают. Какие-то из них сидят на банке и смакуют тот момент, что они вблизи своего идеала. Даже нет, идеальной жизни рядом со сладким продуктом. То, что лишь некоторые сидят, а остальные рядом мечутся, говорит о том, что они неодинаковы. В каждой есть что-то уникальное.
— Хм…. Вот после Вашего описания, я действительно оценил.
— Это хорошо. Значит у Вас, Ричард, есть вкус к прекрасному. Только когда-то Вы это придушили.
— Согласен. А что вы скажете насчет банки с вареньем и насчет того, какой смысл заключен в этой картине.
— Варенье обладает живописным изображением, и тот, кто писал эту картину, придал ему образ, подарил жизнь. И это не просто вкусняшка. Это целый океан, сделанный из сахара и спелой малины. Насчет смысла скажу то, что мухи – это мы, люди. А варенье – это все то, к чему стремиться человек. У каждого свои желания, потребности и потому мухи отличаются. У кого-то широкие и толстые крылья, у кого-то тонкие и узкие. У нас разные взгляды, желания, как у насекомых, которые либо сидят, отдавшись желанию. Какие-то уже лезут в банку за сладостью. А некоторые вообще летают над банкой. Но стоит учесть один факт, что если они полезут за вареньем внутрь, то они могут утонуть и просто погибнуть. Улететь им тяжело, так как это место их привлекает. А просто сидеть и смотреть сверху соблазняет их и они с трудом удерживаются. Так и мы, люди, можем стремиться к тому, что, как нам кажется, необходимо, и жить без этого не сможем. Поэтому можно утверждать, что нас убивает то, к чему мы стремимся.
— Да, прекрасное описание, Чарльз.
— Спасибо. Я душу вложил в расшифровку этого полотна.
— А чем вы занимаетесь, что так прекрасно читаете краски?
— Я собственно тот, кто ее написал. Еще своим глазами заметил, что вы могли бы помочь мне в написание следующего творения.
— И как же?
— Приходите в понедельник к 18:00. Я буду Вас ждать здесь. До встречи.
— До свидания.
Несомненно, Ричард был поражен этой встречей. Но что поделать, если его простой образ стал нужен этому художнику. Спорить с ним он не стал, а выпив коньяка и закусив лимоном, он двинулся в сторону своего дома. По дороге встретился тот таксист, который прокатил до дома, не взяв и одного пенни.
X
Солнечные лучи пробиваются в окно. Постепенно ночь уходит. Уже практически исчезла. На небе плавают первые белокурые облака. Рассвет представляет собой поистине гармоничное зрелище. Вывеска над автомастерской начинает нагреваться. Дверь отворилась. Зазвенели палочки над входом.
— Приветствую, Ричард.
— Добрый день, Уолтер.
— Ты что-то хотел?
— Да. Я приглашаю тебя на свадьбу, дружище?
— Правда?! Неужели старик нашел себе красавицу? Конечно, я буду им!
— И посмотришь, что там в машине? А то что-то она барахлит.
— У тебя же вроде нет машины.
— Да. Но я купил. Вон, смотри, за окном.
Черный изящный корпус играл бликами. Крупный радиатор. Крепкие стекла в окнах. Суровый взгляд фар. Довольно красивая буква «В» в обрамлении гордых крыльев орла. Британская фирма.
— Да уж. Ты хоть понимаешь, что это за кобылу ты приобрел?
— Естественно. Это же «Бентли».
— Ладно, я посмотрю что там.
Ричард вытер влажный лоб рукавом и уехал вниз под машину.
— Ты слышал?
— Что именно
— Да в газете пишут про то, что города в России накрывает волна суицидов.
— Ай…
Послышался стук об дно машины
— Это очень неприятная новость. Зачем суицид вообще нужен. Он же…
— Наверно потому, что люди попадают в безысходность.
— Как мне известно, выход есть из любой ситуации. Его нет в одном случае – из гроба. Остальное все можно исправить. Если человек достаточно силен, вынослив, то он может многое. Правда, тут еще многое зависит от окружения. Но в основном от него.
— Да, это ужасно, что русская молодежь способна делать больно своим близким.
— Как думаешь, у нас такое может произойти?
— Я не знаю. Все возможно. Но лучше об этом не думать.
— Согласен. Тем более ты можешь забрать свой «Бентли». Я закончил.
— Спасибо, мой дружелюбный механик Ричард.
— Всегда пожалуйста, романтик Уолтер. Когда свадьба?
— Завтра. У тебя планы?
— Завтра нет. А послезавтра да. Я иду на позирование.
— Ух ты. А кто в тебе заинтересовался, страшила?
— Эй. Обидно же. Некий Чарльз Стоун. Сначала он мне растолковал сюжет своей картины «Мухи влипли». Потом разглядел меня и пригласил. Я пойду
— Прости, не хотел обидеть.
— Ладно.
— Ну, удачи. Я знаю, что у него есть дочка. Говорят, она красивая.
— Сомневаюсь, что ей понравится простой механик. Хотя все может быть. Пока. До встречи.
— До свидания.
Еще вроде бы недавно было солнце. Тогда еще можно было им наслаждаться. А сейчас темно. Звезды прибиты к полотну темно-синего неба. Конечно же, оно не полностью было таким. Переливы и оттенки синего с фиолетовым дополняли этот пейзаж прохладной ночи. Машина Уолтера мчится мимо узких улиц. Понурые пешеходы движутся домой. Нашептывающий звук двигателя, диски, ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)