Клад в лесу

Пашка дремал на свежевырытом холме земли. Ему снились балы, красавицы, лакеи, юнкера. 
У подъезда дома на Пречистенке стояло несколько экипажей, двери распахнуты. Подкатила еще коляска, вышли два офицера, зашли внутрь. 
У дверей встречал лакей в ливрее. 
— Пожалуйте, – сказал он поклонившись. 
— А прибыл ли граф Панин? 
— Ожидают-с. 
Пашка стал подниматься по лестнице, выложенной ковром. Лестница была роскошно освещена свечами в бронзовых тройниках, развешанных на стенах вдоль. 
Поднявшись на второй этаж, он прошел несколько ярко освещенных комнат. На диванах гусары развалившись курили длинные трубки и громко обсуждали прелести московских красавиц. 
Пашка прошел дальше и попал в залу. Тяжелые бардовые шторы, портреты на стенах и люстра, свечей наверное сотни на три. Гости сгрудились горстками. Пышноусые гусары, лаппаснобрючные уланы, светло-зеленые драгуны … каждая горстка была по роду войск. 
Но что это? В одном углу фиалковым букетом собрались дамы. Оттуда раздавалось весеннее шебетание и прелестный смех. 
«Не зря приехал», — подумал Пашка и зажмурился в предвкушении великолепного вечера, с шампанским, танцами, фантами. 
Из полудремы его выдернул нечеловеческий вой, раздавшийся совсем рядом из-под земли. Зловещая красноватая луна, неведомые чудовища теней старых ясеней, запах земли и этот вой. Пашка провел рукой вдоль тела, но одеяла, под которым можно было спрятаться с головой, не ощутил. И тут он проснулся окончательно. 
В голове шумели хмель и ветер, все тело ныло, как будто его основательно выжимали, как белье, после стирки. 
Вой повторился, уже совсем рядом, буквально из-под ног. Пашка, вцепившись в редкие пучки травы, пересилив страх, наклонился и заглянул в разверстое чрево земли. 
В бледном лунном свете, на дне глубокой ямы, копошилось какое-то чудище, подвывая знакомым голосом. 
С трудом наладив фокус, Пашка с огромным трудом, но с еще большим облегчением узнал в измазанном с головы до ног глиной чудище, своего брата. Доморощенный голем, всхлипывая и громко постукивая зубами, отчаянно пытался найти хоть какой-то выступ, за который можно было зацепиться и стать хоть на пару сантиметров ближе к земной жизни. 
— Сашка, ты что ли? 
— Ой, яяя …, — плаксиво запричитал Сашка, — братцы, вытащите меня отсюда! 
Удивленный, что Сашка обращается к нему во множественном числе, Пашка тряхнул головой и огляделся. Сзади чернел ствол поваленного дерева. Над стволом торчали чьи-то ноги в сапогах чудовищного размера. 
Покряхтев, Пашка перевернулся на пятой точке и, не найдя сил встать, пополз на четвереньках к стволу. За ним обнаружился спящий Андрюха. Половина тела уже сползла в реку, но ноги, которые он на манер ковбоев в салуне закинул на ствол, держали еще его на суше. Он сопел, пуская пузыри, но крепко обнимал любимый металлоискатель. 
— Андрюх! 
Ответа нет. 
— Андрюха!!! 
Ноль реакции. 
— Андрюх, проснись!!! – Пашка потыкал Андрюху в подошвы. 
А в ответ – тишина. 
Врезав по подошвам еще пару раз, Пашка подполз к валявшейся рядом здоровой ветке и ногами спихнул ее в яму. Снизу раздался новый вой и посыпались жуткие ругательства. Ветка упала Сашке на голову. 
С кряхтением и проклятиями, Сашка начал карабкаться по ветке. Показалась голова, потом плечи и, наконец, Сашка перевалился через бруствер и скатился к ногам брата. 
Боже, на кого он был похож. Весь в глине, разорванные майка и джинсы, в одном кроссовке. На голове был жуткий шухер, намертво скрепленный засохшей глиной. Губа опухла, глаз заплыл, весь исцарапанный … Он с раннего вечера пытался выбраться из ямы. 
«Видать я неплохо выспался», — подумал Пашка, оценив следы, которые оставила на Сашке борьба за жизнь. 
Сашка начал скакать кругами. Он прыгал и быстро-быстро тер ладонями свое тело, пытаясь хоть немного согреться. Помогало слабо. 
Напрыгавшись вволю, Сашка не удержался и отвесил брату мощный пинок. 
— Ты чего? – обиделся Пашка. 
— Масоны, говоришь!? Сокровища!? Точно тут заховали!? Я тебе сейчас таких масонов покажу! – вопил на всю округу Сашка. 
— Ну ладно, ладно, — на всякий случай отойдя подальше, пытался успокоить брата Пашка. 
Но Сашка не успокаивался, распаляясь все больше. 
— Будь проклят тот день, когда я с вами связался! Сектанты-отморозки!!! 
— Ну, Сашк …. 
— Заглохни!!! Изуверы чертовы! Признавайся, кто тебе сказал про это место!? 
Пашка отодвинулся еще на пару метров и сконфуженно сказал, 
— Лапша рассказал. 
— Кто!!!??? 
— Лапша. 
— Твою мать!!! Нашел доктора наук! Татищев, блин! Карамзин непросыхающий! Соловьев из коровника! 
Лапшой прозвали местного алкоголика, до невозможности худого и долговязого. Когда-то давно он был женат, и еженедельно, по пятницам, он исчезал из дома, где-то пил, а ‪в субботу с утра‬ его отправлялась искать жена. Она шла по обочине центральной деревенской улицы, то и дело нагибалась, заглядывая под кусты. Лапша любил спать в под кустом сидя. Прислонится спиной к кустарнику и спит, свесив голову. А из кармана неизменно торчит горлышко бутылки. ‬‬
Жена поднимала его на ноги, просила ребятишек подержать его безвольное тело, а сама упиралась плечом Лапше в живот и взваливала его на себя. Она несла его по деревне домой. Ноги Лапши болтались спереди в районе ее колен, а голова стукалась о крутой круп жены. Длинные руки волочились по земле, оставляя в пыли загадочные зашифрованные послания грядущим поколениям. В этот момент он действительно напоминал длинную, разваренную лапшу. 
— Он сказал, ему прапрапрадед рассказывал, что какой-то Строганов после войны так боялся ограбления, что зарыл сокровища в лесу. — Какой войны? – оторопел Сашка. 
— 1812 года. 
— О, Господи! Угораздило же меня! – застонал Сашка. 
Пашка сконфуженно молчал, сообразив, что вероятно напрасно поверил в легенду местного Ключевского. 
— Буди Андрюху! Пошли домой! 
Продолжение, может быть, следует…