О грушах и яблоках

Ненасытна человеческая природа, хитра и опасна.

Об этом рисовальщик Цуцыков знал не понаслышке. Была у него одна странность — всю жизнь Цуцыков рисовал груши. «Бергамот Московский», «Чижовская», «Джулия», «Яковлевская», «Забава» — он любил все сорта и наощупь мог отличить их на любом фруктовом прилавке, в любом садоводстве. Но вот как-то так получилось, что стал рисовать он яблоки. И теперь, сгорбившись над малознакомым плодом в красно-желтой ряби, натирал он глаза, проливая на стол гулливерские слезы. Нет, это точно не груша. Он сбегал к соседу, поспорил на лестнице с мордастым дедом в жесткой седой щетине и его женой, взопревшей женщиной с обязанностями — она следила за настурциями и гоняла шваброй изумрудные бутылки по этажам. После чего он окончательно во всем убедился. Пропало дело.

А начиналось все хорошо. С благих намерений. Через социальные сети, где Цуцыков регулярно вывешивал эти свои акварельные груши, попросил у друзей и знакомых он денег на новые краски. Отныне такие методы практиковали многие его товарищи, так почему бы, думал он, не помочь и этому человеческому гению? Чем он хуже? Профинансировать, так сказать, вдохновение?

Так у Цуцыкова появились свои первые, карманные меценаты. И ничего ему не оставалось, кроме как полюбить их. А еще стал он куда более ответственно подходить к своей работе и на каждый эскиз тратить в два раза больше времени. Правда, вскоре его начали поторапливать, так что пришлось нагонять конвейерные обороты.

Новые груши меценатам понравились, волновался он зря. Однако среди новых поклонников нашлись и те, кто счел плоды слишком «фигурными и резкими» в талии.

— Плавнее бы, Цуцыков, — говорили они. – Поаккуратнее.

И как бы рисовальщик не пытался убедить их в том, что грушам такие изгибы как раз и свойственны, настаивали они на своем. Цуцыков в конце концов уступил и на следующий раз сделал мягкие, обтекаемые бока. Новая партия угодила всем. Рисовальщик пищал и хлопал в ладоши.

— Объема бы побольше, — вдруг возразил кто-то из друзей.

Большинство, то самое большинство, которому только что сильно нравился этот странный располневший гибрид, вдруг его поддержало. Цуцыков хотел было возразить, но не смог. Он понял, что сделает их объемнее.

Потом попросили добавить отлива и красного цвета на кожуру. Так вот яблоки и получились.

А груши он рисовать разучился. Потужился, поплакал и постарался о них больше не вспоминать.