Нарисованная жизнь майора

— Говори, мразь! – пухлые кулаки вбивали голову бедняги в пол.
С толстых губ капала слюна, полный мужчина кричал, продолжая методично вбивать голову жертвы в холодный пол.
— У тебя руки в краске, — женщина с прокуренным голосом, отпила кофе и затянулась сигаретой.
— Что? Кровь? – мужчина оторвался от своего занятия, безумным взглядом, взглянув на коллегу.
— Краска, — она показала на испачканную рубашку, — и кулаки еще, они тоже в краске.
— Ах ты ж!
— Как думаешь, она как и кровь выводится? – спросил он.
— Не знаю, попробуй.
В углу лежала та самая странная жертва. Яркая, какая-то нереалистичная, она была словно нарисована художником для мультфильма, да и вместо крови повсюду растекалась яркая краска.
— Гуашь или акварель? – ухмыльнулась женщина.
— Знаешь что, Марин, иди ты в задницу со своим юмором!
— Вряд ли это, ранее известная науке краска, — пожала она плечами и снова затянулась.
— Откуда эта гадость к нам попала? Пришельцы что ли.
Мужчина вытер руки о полотенце.
— Мерзость, но это не просто так. Даже главный сказал, что они к нам как печенеги пожаловали.
— А что они вообще сделали? – женщина затушила бычок об лоб бедняги.
Тот зашипел, оставив точку на мультяшном лице.
— А, я и не знаю…
Мужчина задумался.
— А что в протоколе написано?
— А он есть.
— А полицейские чего говорят?
— А что полицейские им сказали, они притащили. Кто такие полицейские? Надо будет, прикажем, собственного начальника притащат.
— Это да, это да. А хрен его знает, главное что угроза, главное выбить показания, а там придумаем за что и почему…
Дежурный потащил беднягу по полу. Тот не подавал признаков жизни и только яркой краской составлял след на полу.
Где-то слышался циничный смех Марины. Дома ее ждал сынок – подросток. Муж ее бросил, слишком они были схожи. Оба работали в органах, оба ощущали власть и вседозволенность, а еще оба были невероятными гордецами. Муж ее всю жизнь жил с родителями, потом начал жить с Мариной, но в будущей жене видел новую мамочку, с чем Марина не желала мириться, даже стирать белье мужа, даже в стиралке, считала ниже своего достоинства.
— Проклятье, — пухлые губы майора, недавно избивавшего бедного мульта, брезгливо надулись.
Майор выбросил перепачканную салфетку.
Это был мужчина средних лет, с пухлыми губами и пухлым лицом. С годами излишек веса давал о себе знать, но нужные связи позволяли сдавать нормативы, а ежегодная медкомиссия не выявляла подобных ему. Да и зачем от него избавляться: добросовестный сотрудник, хорошо показания выбивает. Да и начальство его любило, майор хорошие тосты говорил и прекрасно жарил шашлыки.
В этот день ему опять пришлось колоть мульта. Эти странные существа пребывали на Землю, словно ниоткуда. Отец Алексей, ответственный за взаимодействие с правоохранительными органами на занятиях по основам духовности в главке ясно сказала, что это все происки Сатаны и Запада.
Отцу Алексею верить можно, он сам бывший сотрудник. Майор с грустью вспоминал те дни, когда они вместе работали. Иногда с грустью, а иногда с улыбкой, в памяти всплывали момент, когда Отец Алексей, еще когда не был священником, гонялся за кадровичкой Ленкой, пытаясь овладеть той силой, после очередной рюмки горькой. А как он показания выбивал.
Короче говоря, отце Алексей был свой в доску. Когда за бутылкой он вспоминал, как бил людей, когда другие собутыльники вспоминали, с чего его проверки начинались, становилось тепло на душе. Отец Алексей, тогда еще и не отец вовсе, влетал в отдел с очередной проверкой и сходу требовал себе проституток, прямо в кабинет. Сразу видно – лицо одухотворенное было уже тогда.
Воспоминания прервал стук в дверь.
— Сан Саныч! – в дверь вошел Петя – старший инспектор, всегда заискивающий и всегда готовый выслужиться.
— Чего тебе?
Майору явно не понравилось, что его ностальгические воспоминания прервали, даже пусть это был Петя.
— А вы испачкались, Сан Саныч, — Петя услужливо потянулся за салфеткой.
— Слышь, Петюня! – майор брезгливо одернул руки, — иди на хер! Знаешь где подтирай!
— Виноват, Сан Саныч!
При том, подхвалимчик говорил так, словно и притер бы где следует, укажи на это место майор.
Петюня был из разряда сотрудников, которые всегда правильно реагировали на слова начальства. Даже, если бы ему плюнули в лицо, старший инспектор утерся бы и продолжал улыбаться. Правда что за этой улыбкой скрывалось, сказать было трудно. Это были, сродни Иудушки из «Господ Головлевых» Салтыкова- Щедрина.
— Че ты вообще приперся?
— Да тут такое дело. Верка завтра обмывает звание, спрашивает что кто пить будет?
— Водку пусть берет, че она как первый раз, ей богу.
— Понял, понял.
Петюня убежал. Майор остался один, но сладостные воспоминания к нему уже не вернулись. Еще раз брезгливо взглянув на руки, испачканные краской, он встал, и вышел из кабинет.
В туалете руки так и не отмылись, потому что горячей воды в управлении никогда не было. Хорошо, что краска засохла и уже, почти не оставляла следов.
Ехать домой совсем не хотелось. Майор заскочил в знакомый пивной магазинчик. В отличие от рядовых сотрудников, выпивать он не боялся. Если что отмажут, тем более, он знал, что это, каких-нибудь патрульных из полиции или гвардии могут уволить за такое, а он – майор другой масти. Да и пьянствуют они всегда вместе со своим шефом и прокурорскими.
Почему-то из головы не выходили эти чертовы мульты. Нелепые такие, прямо рисованные.
Какие-то мягкие, гибкие, яркие.
Внезапно, майор остановился у большого монитора, по которому шел мультик. Старый какой-то, которые он смотрел в детстве. Там нелепый флегматичный пес хитро избегал козней большого бульдога. Внезапно для себя майор заулыбался.
— Твою ж…
Ему стало тошно. Он же люто этих мультов ненавидит. Еще не один не раскололся. Он их избивал и кулаками, и носками ботинок, и стульями, а они только нелепо высовывают язык, и растекаются краской, от которой ни черта не избавиться.
— Надо Лехе позвонить.
Леха был на работе. Как всегда, сидел и ничего не делал, но по незримому кодексу с работы он не мог уйти раньше начальства. Такой вот «кодекс самурая». Обычно все собирались у кого-нибудь в кабинете, гоняли чаи, гоготали, но уйти никто с работы не мог. Всем же говорили, что они в работе по голову зарылись.
Так и работали все силовики. Все все знали. Понимали, но все продолжали играть в эту странную игру.
— Саня, здорово! – раздалось в телефонной трубке.
— Салют, Леха, — майор громко заговорил, невзирая на прохожих, — че там с выходными.
— Ну, так, все в силе. Пашку берем, шалав и на дачку.
— Надо это, чтоб Ирка не узнала.
— Да она все уже знает или догадываться. Баба-то она у тебя умная.
— Но все равно.
— Ладно, прикрою. Думаешь, она не гульванет, пока ты там тусуешься с девками?
— Пусть только попробует, я ей голову откручу, сучке.
— Вот, что в тебе нравилось, Саня, это то, что ты – мужик.
— Ладно, Сань, шеф вроде домой собрался.
— Ага, давай, давай.
А в голове крутился дурацкий смешок той рисованной собаки из мультика. А еще этот чертов мульт и его нелепое лицо с высунутым языком и глазами, превратившимися в крестики.
Что больше всего злило майора, так это то, что они даже если плакали, то делали это как клоуны в цирке. Они не ныли как это делали люди, как это должно быть. Майор вообще знал все наперед, как кто и когда расколются.
А колются все.
Все, кроме этих мультов. Они вроде и говорят понятно, но не понятно о чем и еще эти их гримасы. Вдруг майор начал понимать, что им было больно. Но понимание пролетело мимолетно. Он постарался быстро отвлечься и не заметил как снова пришел к монитору с мультиками.
Ругнувшись, майор направился к машине.

— Чего так поздно?
Ирина – супруга майор выглядела все так же привлекательно, но годы уже брали свое. В последнее время у них не клеилось, в том числе и по мужской части. После ссоры майор никак не мог расслабиться, а его мужское бессилие злило его еще сильнее. С девушками легкого поведения ему было все равно: получилось, нет, никто не узнает, да и девахе все равно, главное, что за все уплачено.
— На работе был.
— Ты же под мухой! И за рулем был.
— И что. Боишься гаишники оштрафуют?
— Дурак. За тебя боюсь.
— Я когда пьяный еще лучше вожу.
— Сергей, твой однокашник тоже так говорил.
— Сравнила. Да и хватит уже!
Майора начал раздражать этот разговор, тем более он понимал, в глубине души, что жена права и это злило его еще больше.
Серега тоже начинал как майор. Бутылки с мочой не выносил, но, будучи чьим-то сынком, сделал быстро карьеру, держал несколько точек на рынке, работая в административной практике. Потом свой бардель, потом сеть бутиков, пьянки, корпоративы, пьяная езда и… все. После этого ничего, только лязг тормозов и несколько забранных жизней, а еще несколько сломленных.
На кухне орал телевизор. Показывали мультфильмы, видимо кто-то из младших ужинал за просмотром детского канала.
— Не переключай! – жуя, майор остановил жену, которая уже потянулась за пультом.
— Будешь мультфильмы смотреть?
Она удивленно замерла.
— В смысле, — майор перестал жевать. – показалось, что это первый канал.
— Ну да, когда ты видел там мультфильмы.
— Дай пульт, я сам переключу.
На первом канале все шло по плану. На второй тоже все по плану. Вещали с них, что надо потерпеть, отбить нападки Запада, и встретить победу, этот луч света в царстве тьмы, что все мы несем.
Майор одобряюще покачал головой и захотел за это выпить. Он потянулся к столу, но почему-то его рука ухватилась за бутылку лимонада, на которой улыбалось радостное лицо какой-то нарисованной зверушки.
— Решил лимонадом себя побаловать? – на кухню вошла старшая.
— Открыт стоит, — рявкнул майор.
— А я думала за бутылкой полез.
— За языком следи!
— Что ты вечер опять начинаешь со скандала! – вмешалась жена.
— Я тебя не спрашивал!
Завертелась прежняя карусель. Старшая явно выражала антипатию к отцу, жена боялась, что она разозлит майора.
А потом ночь и следующий день. И майор сорвет все обиды и ненависть на мульте, которого изобьет. А пока он спит. Ему снятся странные сны – снова мультфильмы, а потом какой-то мульт, лица которого он не может разглядеть. Он бьет его, а тот смеется, и руки проваливаются в мягкую грифельную морду. Майора начинает тошнить, рвет он краской, густой такой гуашью, густой и жирной. В ярости, он снова набрасывает на мульта, и снова бьет его, но тот смеется, и растекается. Все вокруг заливает яркая гуашь, густая, с этим запахом, знакомым со школы. Гуашь повсюду. Майор бежит, пытается выбежать из управления, но двери заперты, а гуашь совсем близко. Майор кричит. Майор бьет пухлыми кулаками в двери, но гуашь настигает его и поглощает, он тонет в ней, глотает вонючую густую жидкость, пытается кричать, но краска заливает ему глотку.
Резкий толчок в бой заставляет майора очнуться. Жена толкнула его, прекратив страдания, попутно сетуя на сильный храп.
— Перепил совсем что ли, — бурчит уставшая женщина, — орешь по ночам уже и храпишь как трактор.
— А? да, да, — бурчит майор.
Но до утра он не может заснуть, ему мерещится краска, гуашь, которая заливает все вокруг.

— Какой-то ты сегодня добрый, — Марина снова затушила бычок на голове мульта, который остался в сознании, глупо смотря на дымящуюся точку у себя на голове.
— Я не добрый. Устал просто…
Майор вдруг ощутил слабость и жалость. Он хотел было прикрыть их жестокостью, но вместо этого всего лишь придавил мульту кисть.
— Надо на больничный лечь, — мелькнуло в его голове.
Госпиталь, красивые медсестрички, анекдоты в палате, мультики по телевизору. Но в голове снова мелькал кошмар со смеющимся мультом и этой проклятой гуашью.
Майор резко встал.
— Какие на хрен мультики!
Идти к психологам или к психиатру было стыдно, да и с чем. Сказать им, мол мультики везде мерещатся. Да и вообще, раскрываться, признавать слабость. Не поймут, как минимум, а то и воспримут как слабость. В системе, в которой проходила жизнь майора, все может быть расценено как слабость: жалость, честность, здравомыслие, честность. Все может вызвать негодование, особенно не боязнь и не лизоблюдство. Когда-то майор начинал свою карьеру с этого. Нужно было пить. Много пить, чтобы войти в доверие. Ездить на рыбалки, даже если тебе это не нравится.
Настроения не было. В кабинете, от нечего делать, майор ковырял под ногтями канцелярским ножом. Это действо его успокоило и даже расслабило. Он даже забыл про вчерашние перепалки с домочадцами, с ситуацией с мультом, пока в кабинет не вошел Петюня. Майор, почему-то, испугался, отчего резко дернул ножом, порезав себя под ногтем.
— Твою мать! Петюня!
— Сан Саныч, виноват! Короче, это, с проверкой к нам едут, надо бы все замарафетить!
— Вот блин! – майор задумался, — звони Марине, пусть заказывает самой крутой номер в том самом отеле, куда мы селили прошлую проверку, ну и заказывает там фуршеты разные, девок, мужиков. Все по старой схеме, короче. А ты давай в канцелярию шуруй, только перед этим купи конфет всяких там этой старой ведьме из канцелярии, пусть она нам там по своей линии марафетит!
— Понял! Это, Сан Саныч!
— Че тебе непонятно?
— Да не, краска у вас опять на руках.
— Разберусь. Спасибо. Шуруй давай.
Майор потрогал грязный палец. Краска попала под ноготь, а выглядело так, как будто она сочилась из него. Еще щипало сильно, майор даже испугался, не ядовитая ли эта краска. Экспертиза же ничего толкового не показала.
Холодная вода, с трудом смывала эту странную краску. Почему-то ноготь чище не становился, более того, только вода смывала краску как из-под ногтя сочилась новая. Только теперь майор понял, что краска сочится как кровь. Более того, она начала идти в тот момент, как он порезался, а до этого ее не было, майор это помнил точно. Да и мульта, в этот день он сильно не бил, даже краски толком не было.
Тогда что же это?
В голове зашумело. Подступила тошнота, все вокруг стало каким-то странным, а ноги ватными.
— Сань, ты чего?
Позади послышался голос старшего опера. Майор собрался силами, чтобы не выдать своего волнения.
— Е-мое! – воскликнул опер, увидев лицо товарища, — ты плоховато выглядишь.
— Да не, нормально все.
— Ты эт, Сань! У тебя краска не отмылась.
Майор вздрогнул.
— Вода холодная, не отмывается нормально.
— Не говори, целое управление, а в туалете не могут горячую воду сделать. Кран для горячей воды есть, а идет холодная. Что за страна?
Майор сжал руку в кулак, чтобы краска не так бросалась в глаза. Но теперь в каждом он видит того, кто замечает его палец. Идя по коридору, он косился на проходящих сотрудников, в каждом подозревая того, кто тайком посмеивается над его ситуацией.
Выпивать не хотелось. Палец ныл, а пластырь пропитался краской. Еще и жена нудила, что вечно вся одежда в краске. Раньше в крови, теперь в краске.
«Завтра комиссия приезжает, — майору не спалось, — проверяющие начнут шерстить, а через неделю диспансеризация, надо будет кровь сдавать».
С горем пополам, ему удалось уснуть. Во сне ему снилось, как в лаборатории у него берут кровь, но вместо крови в пробирке яркая краска. Медсестра кричит, роняя пробирку, отчего краска-кровь яркими пятнами разливается по белому кафелю.
Утро было хмурым. Нехотя жуя бутерброд, майор щелкал каналы, пока не остановился на мультфильмах.
— Опять мультики смотришь? – жена выглядела сонной и не успела нанести макияж, отчего казалось совсем старой.
— Да я так, просто щелкал.
— Последнее время ты чаще мультики смотришь, чем первый канал.
— Тебе какое дело вообще?
— Что ты орешь на меня? С утра кричишь, вечером, когда приходишь!
Майор отбросил пульт, вслед за ним бутерброд.
— Да пошли вы все!
Его знобило и, одновременно бросало в пот. На утреннем совещании начальник всем прямо сказал, чтобы никаких больничных на время проверки. С выходом на больничный, они смело могут писать рапорт на увольнение. А тут еще намекал майору, что неплохо бы устроить а-ля фуршет, на котором бы тот анекдоты свои потравил, тосты произнес, ведь он всегда так хорошо умел спаивать проверку.
Майор вяло улыбнулся в ответ.
Когда все уходили, начальник попросил его задержаться.
— Ты чего такой вялый Сан Саныч? Говорят ты приболел?
— Да нет, просто… Дома не очень дела…
— Ты продержись на время проверки, давай, а потом я тебе отпуск дам, хочешь на больняк сходишь.
— Я понимаю, Михалыч, все будет нормально.
— Давай, Саныч. И это, сделай как умеешь.
Майор улыбнулся, но снова как-то вяло, неестественно.
Все управление, вскоре было измазано в краску, а майор делал как умеет. Никто не обращал внимание на краску, не кровь же, в самом деле, а может и кровь, что с того. привычки к крови в таких местах вырабатывалась поколениями, годами, поэтому ее никто не боялся. Не любили светиться этим, но бояться, к чему. Краска же раздражала, как и ужимки мультов.
Проверяющие уже были изрядно разгорячены. Снаружи их тела распарила сауна, изнутри спиртное. Все уже дошли до нужной кондиции, один только майор был трезв. Впервые за все время, он не испытывал удовольствия от происходящего. Его гложило что-то, мешало расслабиться.
Внезапно, майора осенило. Он же трезв. Просто трезв и все, когда вокруг опьяневшие красные лица, жеманства, далеко, не свежих женщин, их потискивания пузатых полковников. Он вспомнил свои первые дни на службе, тогда еще молодой лейтенант не собирался пить и бить, хотя прелести «корочки» он предвкушал, но честно думал, что будет приносить пользу, хотя подумывал и о благах будущей службы. Но первая критика за то, что он трезв, потом второе отсчитывание начальника и насильно влитый стакан сделали свое дело. Да и майор сразу мекнул, что нужно быть своим, быть понятным, тогда тебя примут.
Холодная вода.
Пронизывающие тело лезвия холода, но едва майор вылез из воды, как тут же в голову вернулись мысли о лицах, что сидят за столом. Веселье дошло до точки. Полненькие майорши и капитанши скинули простыни, и бросились в бассейн, мужчины повторили за ними. Без одежды, далеко не красивые, с животами и жирными ляжками, они напоминали героев Босха. Без своих погон, наград и лампасов, все плавающие и резвящиеся напоминали уродливых карапузов, беззащитных. Кажется, дай им сейчас форму или штаны с лампасами и к ним снова вернется былой напыщенный эгоизм.
Майор слышал чей-то призыв прыгать за ними. Он только виновато улыбнулся, показав что уже был там. Внезапно, нога поехала по мокрому полу, и майор рухнул на пол, обронив на себя таз.
В голове зазвенело, а перед глазами что-то замелькало.
И впрямь замелькало. Звездочки и птички.
— Боже мой! – Майор выкрикнул, — я же и не пил вроде.
Все было как в мультике.
— Может я заразился через краску этих мультов? – В ушах пульсировало и хотелось кричать, звать на помочь, — нет, нельзя, чтобы увидели.
Он раскидал птичек, но от этого стало еще хуже. Мультяшные пернатые разлетелись по углам, дико вереща, кто-то начал захлебываться лужах. Майор судорожно начал собирать странных птиц, чем вызвал смех изрядно подвыпившей публики. Когда голова прояснилась, он заметил что и птицы со звездами пропали.
— Господи! Что же это, что же? – Хотелось плакать и звать на помощь.
Внезапно, одна из женщин, выронила кушак с водой на ногу бедолаги. Тот зашипел, стараясь стерпеть боль, но потом смешно ухватился за больную ногу.
— Сан Саныч, а вы фокусник, — женщина дико захохотала.
В этот момент майор заметил, как нога пульсирует, загораясь красным светом, как у персонажей мультфильмов.
— Да, Ирина, — майор сунул ногу в воду, — фокус, фокус-покус.
— Я не Ирина, — возмутилась инспектор.
— Да иди ты к черту! – буркнул про себя майор.
Оставалось одно – бежать. Все бросить и бежать, только куда и что будет дальше. Шеф за это его не похвалит, а эта пьяная братия может еще и злобу затаить.
Ночью майор спал плохо. Ему снилось, что к нему в кабинет входит Петюня, и видит, что вместо майора в кители сидит мульт. Другой сон перенес Сан Саныча в кабинет шефа, который ругался и, почему-то бил его мультяшным молотком по голове.
Петюня. Это сладенький, мармеладненький мальчик, который так сильно подлизывает, что вызывает опаску. Такие тоже вызывают в системе опаску. Уж сильно они подлизывают, а потом гляди и вылижут себе твое кресло. Не заметишь, как тебя провожают на пенсию, жмут руку, дарят грамоту и ценны подарок, телевизор, например, а потом ты идешь домой с корочкой пенсионера. А что дома? Жена и дети, которые тебя на три буквы могут послать, а подчиненные не могут, может гражданская работа, где ты не майор и полковник, а просто какой-то начальник, в лучшем случае, тебя на три буквы тоже можно послать. Все бывшие ГБшники и менты пополняют ряды служб безопасности в банках и в фирмах. Там они создают такую же ментовскую атмосферу, как и везде. Можно сказать, что они носителя вируса, инфекции, которую разносят на другие сферы деятельности.
— Иди лучше домой, Саныч, — шеф сразу обратил внимание на измученного майора.
— Проверка же…
— Ты посмотри на себя. А лучше иди к врачу сразу.
— Ага.
— Спекся что ли? — тихо произнес шеф, когда майор вышел из кабинета, — такой мужик был, мог бы на мое место претендовать.
Что-то светилось совсем рядом. Майор не сразу понял, что среди серых российских улиц и грязных луж, свет идет от него. Он стал ярким, красочным и каким-то нелепым. С ужасом, взглянув на свое отражение в грязной луже, он увидел не привычное щекастое лицо с пухлыми губами, а большеглазую мультяшную физиономию, похожую на ту, что рисуют на студиях Диснея.
Почему-то стало весело. Майор начал смеяться пока чьи-то крики не нарушили его странное веселье. Позади быстрым шагом приближались патрульные.
— Эй, тихо, тихо! – майор выставил вперед руки, на которых красовались рисованные белые перчатки.
— Я майор службы безопасности!
— Ты слыхал, Лех! Мульты теперь под кого косят, — один из патрульных рассмеялся.
— Извини, друг, — второй патрульный ухватил бывшего майора за локоть, — я бы вас лучше бы заставил у детей на праздниках выступать, но против закона не попрешь.
— Мое удостоверение! – мульт полез в карман, но вместо удостоверения вытащил водяной пистолет, вода из которого брызнула в лицо одного из полицейских.
— Это ты зря, мульт, — полицейский стер рисованную воду с лица, — мы по-хорошему с тобой.
— Не надо, не трогай. В службе безопасности его и так измордуют.
Майор пытался вырываться, буквально завязываясь в узел. В его больших рисованных глазах отразилось то самое здание, из которого он вышел минуту назад. Вслед за этим кабинет его шефа и тот самый подвал, где курила надменная и циничная Марина…