Браконьеры

Короткий осенний день подходил к концу. Неторопливое размеренное течение сибирской реки уносило куда-то далеко на север редкие жёлтые листья. Скалы могучей стеной возвышались над Леной, оставляя в её водах своё красно-коричневое отражение, предающее реке угрюмую, присущую таёжным рекам красоту. Железная лодка с тремя рыбаками, показавшаяся из-за острова, не очень вписывалась в красивый пейзаж нетронутой, первозданной природы, поддавшись течению, она медленно ползла мимо скал. Расположившиеся в ней уставшие, довольные уловом люди отдыхали после тяжёлого рыбацкого труда. На дне лодки лежал карабин, охотничье ружьё и куча обледеневших капроновых сетей, пахло бензином свежей рыбой и табачным дымом. Наслаждаясь тишиной каждый думал о чём то своём, не обращая казалось ни малейшего внимания на с детских лет знакомые до мелочей, окружающие лодку пейзажи.
В тайге послышался тревожный лай собак, который как показалось сплавляющимся, с каждой минутой доносился всё чётче и чётче. Через несколько мгновений стало ясно, что собаки две и направляются они из тайги к скалам. На лице каждого из находящихся в лодке появилась сладостная тревога, которую испытывает бывалый охотник в ожидании скорой добычи. Один из рыбаков молча взяв карабин перебрался на нос, другой также молча взял шест и не вставая с места стал толкать лодку к берегу, третий наблюдая за происходившим стараясь не шуметь расположился в лодке так чтоб ничем не помешать товарищам. Со стороны можно было подумать, что всё, что делали эти люди, происходило по заранее, тщательно спланированному и отрепетированному сценарию, в котором каждый чётко знал свою роль. Лай собак раздавался всё ближе и ближе казалось вот-вот и они покажутся на одной из скал, которые в этом месте реки, вырастали прямо из холодных глубин осенней реки. Ещё несколько мгновений и на одном из взлобков появился запыхавшийся от долгого, изнурительного преследования двух неутомимых лаек изюбр. Встав мордой к обрыву олень, пытаясь отбиться задними копытами от назойливых собак, обезумевших от загнанной теперь в тупик, столь близкой, долгожданной добычи. Зверь хрипя и фыркая, жадно втягивал ноздрями холодный осенний воздух. Собаки, увидев внизу людей с карабином полезность и авторитет которого в их сознании с самого детства были непоколебимы, в ожидании скорой развязки вовсе сошли с ума и взвизгивая от не терпения, забыв о всяком самосохранении начали кидаться на зверя. — Стреляй Миха, стреляй – Нервно прошипел сквозь зубы один из мужиков, товарищу с карабином, который пытался поудобней примоститься на носу лодки для выстрела.
— Не попасть качает сильно, причаливать надо! – С досадой в голосе также нервно прошипел стрелок, окончательно разуверившись в своей меткости, помехой которой была качающаяся лодка.
— Снесёт нас Миха! Не успею я до берега, стреляй! — Теперь умоляющим плаксивым тоном прошипел человек с шестом. Третий браконьер, вовремя осознав, что настало время действовать и ему, стараясь не греметь, стал доставать со дна лодки вёсла, чтобы вёслами помочь товарищу поскорей причалить. Изюбр, заметив наконец лодку с копошащимися в ней людьми, предпринял отчаянный шаг для своего спасения от неминуемой надвигающейся теперь и с низу гибели. Выдрав задним копытом клок земли с травой, которая как картечь ударила в морды взбесившимся собакам и выиграв тем самым мгновение, зверь зигзагом направился в низ к реке отчаянными ловкими прыжками перескакивая от взлобка к взлобку. Ещё несколько секунд и почти отвесная скала была позади. Олень плюхнулся в воду и что есть силы, фыркая поплыл на противоположный берег, оказавшись теперь метрах в десяти от лодки в которой от столь неожиданного поворота событий вместо слаженных действий охотников воцарился хаос, сопровождаемый трёх этажными разносившимися по воде матами и проклятьями. Собаки мгновенно осознав происходящее, не желая расставаться с добычей, которая была так близко, забыв про страх, с визгом бросились в низ. Надо сказать, что спуститься им не удалось также ловко и грациозно как это получилось у зверя, но, несмотря на не совсем безболезненный спуск два взвизгивающих комочка вскоре тоже оказались в воде. Ещё секунда их головы торчали из ледяной осенней воды. Собаку что была поменьше стало сносить течением, а крупный рыжий кабель мгновенно нагнал в воде добычу взобрался ей на спину и вцепившись зубами в загривок боясь отпустить стал кусать беспомощно-плывущего зверя.
-Стреляй Миха! – Окончательно потеряв терпение, закричали оба его напарника, вынужденные теперь изо всех сил с помощью шеста и вёсел гнаться за весьма проворно уплывающим в сторону противоположного берега оленем, рога которого с каждым его сильным рывком удалялись всё дальше и дальше от них.
— Собаку зацеплю нельзя стрелять! – Отборно матюгаясь, кричал вспотевший от волнения, лет сорока пяти деревенский мужик с карабином, чёрное от загара и грязи лицо которого, украшали шикарные ещё более чёрные прокуренные усы. — Стреляй, уйдёт! – Переходя на угрожающий тон, заорали браконьеры.
Усачь выругался, с досадой плюнул в воду, и вскинув карабин прицелился. Повизгивающий от нетерпения и злобы рыжий кабель, ожидавший выстрела не меньше остальных, увидев боковым зрением изготовившегося к стрельбе человека, отпустил добычу и немного отплыл. Выстрел, раскатистое эхо которого покатилось по воде, как щелчок плётки на много километров разорвал тишину. Рога, торчащие из воды, на мгновение скрылись, но тотчас же показались копыта. Через минуту лодка была уже у туши. Один из рыбаков привязал к одной из ног мёртвого зверя верёвку, двое других теперь уже не торопясь подкачав, резиновой грушей из бака бензин, раза с пятого завели старенький мотор и направили лодку к кустистому противоположному берегу.
Пока собирали сухой хворост и разжигали костёр начало смеркаться. Обдирали до поздней ночи, часто смеялись. Каждый снова и снова пытался пересказать тот или иной недавно прожитый, как теперь казалось такой сладостный и счастливый момент своей жизни. Успевшие обсохнуть и согреться собаки, нажравшись вдоволь кишок, с уважением смотрели умиротворёнными глазами то на людей, то на карабин, то на костёр. Все присутствующие и люди и собаки, в эти минуты любили друг друга и были счастливы.