"Мейд ин Поланд."

" Искатели сокровищ." Вместо эпилога.

— Давайте так. Ты просеиваешь эту кучу. Я после тебя. Ты- пересматриваешь сито. А ты всё сгребаешь. Не выбрасываем…
Если бы кто, из проходящих по улице заглянул за забор или присмотрелся в щёлку, то увидел бы странную картину- четверо людей: парень, девушка, мужчина и женщина. Сумерки. Лето.
Казалось, они играли в какую то глупую игру. Один брал кучу земли, загружал его в обычнае сито, каким просеивают жужалку и возбуждённо тряс. Второй человек высыпал содержимое первого к себе, в сито по- меньше. И тряс ещё яроснее. Крупные куски, не просыпавшиеся в отверстия, он отдавал третьему «эксперту». Четвёртый контролировал процесс.
Время от времени, воздух разряжали возгласы:«Есть!», «Ага!», «Да!», «Нашёл!» и прочее.
Если бы прохожий постарался заглянуть в мисочку, то вместе с заинтересованными он увидел бы такую картину: буквы с завитушками, серьги, кулоны, колечки с камнями.
Не надо быть посвящённым экспертом, чтобы понять. Это было золото. Пятьсот восемьдесят третьей пробы.
-«Есть!» После очередного вскрика все склонялись к тазику. Из рук в руки передавая находку. После паузы сита шуршали снова. Интрига нарастала. Ночь скрывала видимость. Включили прожектор.
_ _ _ _ _ _
— Давай быстрее. Собирайся. У нас нет времени.
Парень лет двадцати пяти нервно осматривал то, что складывал в сумку. Его слова были адресованы девушке его же годов. Она понимала, о чём он говорит. Он ей всё рассказал. И теперь она знала. Его ищут, а точнее- его уже нашли. Она решила всё равно быть с ним.
— Мы будем жить на хате у товарища. В Центре. Я договорился. Пересидим месяцок, два, — он притянул её к себе, заглянув в серо-голубые глаза… — Всё будет хорошо…
_ _ _ _ _
— Тимур, ты когда едешь домой?
— Завтра.
— А вернёшься?
— Не знаю. У нас там война.
— Мне нужен клаф.
— Сколько?
— Пару пачек по 50 ампул. Почём?
— По два доллара. Передам через Бакира.
— Вернёшся?
— Не знаю, брат.
Два доллара. Цена здоровья, крушения надежд, цена судьбы.
Кто-то берёт и ставит свой пазл: Две- три капли, ноль двадцать пять, 0, 5; 0,75.
Кто выбирает дозы- страх или пол флакона. Кто откручивает зелёную пробку?
При попадании глазных капель в водку, в спиртное, у человека падает давление. Его вырубает. Он засыпает и спит сутки. Помнит кусками. Это легенды. Это брехня.
На секунду он вспомнил московский поезд, попутчиков с мастями на костяшках пальцев. Страшную головную боль, преследующую его от самого Орла, сутки. И долги. Год и более. Долги. Если б он тогда поймал тех, тех кто ливанул ему этого клофелина…
Каменные прилавки Благбаза. Они слышали много историй. От десяти долларов за ампулу и банальных грабежей в поездах. До элитных похождений девочек в гостиннице «Ялта». О суммах в сотни и тысячи. УЕ.
_ _ _ _ _ __ __ __

Как поразительно доверчивы бывают люди.
Поезд тарахтел и тарахтел. А вместе с ним и пассажиры, радующиеся пересечению границы, и активно возлияющие внутрь.
— Я к другу еду. Во Францию. Через Германию буду добираться,- парень радостно лепетал. Польский кордон остался позади.
— Таможенники ничё не нашли,- разгорячённый алкоголем «Роял», он вытаскивает из кармана брюк пачку долларов. — Во, — делает веер. Его «радостно» сверлят глаза попутчиков, плотной женщины(старшей группы) и парня, делающего вид, что он дремлет.«Клаф, нужен клаф», — мысли сверлят голову парня, он ещё боится, он не решился. «Ну ничего, это не последняя поездка. В следующий раз буду умней»,-Он даёт маяк старшей, пытающейся глазами полюбить «французского гражданина», оглядывается по сторонам и не найдя ничего лучшего, вырубается.
На подъезде к вокзалу " Варшава — Сходня" (или Заходня?), кто то буквами во весь рост, на польском написал«ЗЛОДИИ». Значит приехали. Никто не вошёл в купе со своими ключами. Никто не тыкал стволом, требуя по честному, 50 долларов въездных. Пол дела сделано. Теперь по проверенной схеме. Цепочкой, взял сумки, пронёс десять метров, вернулся, пронёс другие чуть дальше. И так до такси. Злодии. Они где то рядом. Это соотечественники. Те кто заехали транзитом, по беспределу. И те, кто уже всё взял под контроль.

Глава вторая.

Они будут жить в крутом предместьи- Марышин. Это часть Варшавы, район элитных домовладений, двадцать минут на такси, до центра.

«Стадион».

Оптовый рынок, в народе «Стадион», располагался в самом центре столицы, на бывшем стадионе. От самого низа, к верхней площадке трибун, следовали ряды киосков, навесов, различных реклам всевозможных брендов, на английском и на польском языках.
Звучали голоса уличных торговцев всякой «горанцей кукурузы», «горанцой кавы», скрипели баркасы оптовиков. Для шести часов утра, стадион был на удивление разнообразно наполнен гулом разноязычных голосов.
Польская речь перемешивалась в основном, с русской. Верх трибун оккупировала китайская диаспора, рядом теснились перекупщики из «наших». Сновали лица кавказской национальности, очень похожие на чечен. Слышался говор двухметровых белорусских спортсменов с их «што».
Баркас с кукурузой, кофе и хот- догами, чуть не задавил своей полутораметровой конструкцией молодых людей с кучей сумок, расположившихся прямо на проезде торговой площадки. Тормознув поляка, они стали снимать стресс, по пятьдесят, и под кофе, и под хот- дог, значительно съузив проходняк.
Он услышал возню возле самого спуска. Невысокий человек, с орлиными ноздрями и чёрными глазами, довёл до обморочного состояния группу любителей польской «паленки».

"- Платить нада. Все платят. По- честному. "- его рот криво улыбался. — У меня всего 100 долларов,- ответила фигура в сером плаще, сдуру надев его в Польшу, наивно полагая, что в Европе, как в кино, все ходят в плащах.
— Ты што, не понял, — двухметровый, явно бульбаш, взял серый плащ за хлипкие лацканы. — Пайдём вниз,- вмешался кавказец. — Если вы честные барыги, мы вазьмём с вас по десять… Вдвоём, они попытались тащить двух парней, крупную деваху и их неподъёмные баулы вниз, к трамвайному кругу, где было почти безлюдно.

«Шо такое?!»,- руку чечена перехватил подошедший. — Какое «шо»?- Вызверелся потомок белорусских партизан(почему-то всегда казалось, что партизаны должны быть мелкими, чтоб удобно было прятаться в лесу) Его явно взбесило слово «шо». — Откуда вы? — А шо такое?.. Вопрос на вопрос был в явно угрожающей интонации. — Мы с Харькова! — Слышь, ты чё хохол, ты старший? — хач сверлил глазами четвёртого. — Пайдём вниз, пагаварим, можешь своих тут оставить.
Внутреннее чувство«старшего» подсказывало ему, что белорус, с его тупым взглядом, так и ждёт от харьковского, такого же тупого согласия с его логикой.
«Внизу»- явно было местом для продуктивного отъёма ценностей бандой этого интернационального дуэта, а может и квартета, а может и целого камерного оркестра, по- беспределу.
— Слышь, мы никуда не пойдём и никому платить не будем. Хочешь качать, качай здесь… Глаза чечена кого- то увидели, он на долю секунды посмотрел за спину старшего. В глазах его мелькнула озабоченность… " Старший" тоже проследил искося за взглядом «чёрного». К толпе, застопорившей проход, протискивались двое полицейских. Их кобуры были открыты. Они явно понимали, что делать в такой ситуации.
— Вы отсюда живыми не выйдете,- просипел чечен, отступая. — Зарежем…
Охрана рынка, двухметровые амбалы, кил по сто двадцать весу, в чёрных рубахах, с закаченными до перекачанных бицепсов рукавами, со стволами девятого, как в Америке колибра, с потрескиваюшими рациями, показались ангелами с Неба…
_ _ _ _ _ _ _

" Ты широко не гуляй, ходи и оглядывайся".- Из потока людей, сплошной массой двигавшей его по кругу перекупов и тех, кто хочет сбыть свои теодолиты и нивелиры, он увидел черного, того что с утра.
Поляка(с ударением на «о») звали Марек. Он более менее сносно изъяснялся по-русски: «Пятьдесят доларив за едну. Тышчонца за двадцать. Окей?»
Они вывели их, всех четверых, через внутренний выход. Красный опель бесшумно подъехал к колонне вокзала. Поляки(на о ), взяли им билеты и помогли погрузиться в их вагон.
Через время, на перрон вокзала выехала «девятка». Сделав разворот, прямо посреди кучек отъёзжающих, она остановилась параллельно составу. Вторая машина, не опознанной марки, подъехала к хвосту поезда. Вышедшие из автомобилей люди явно кого-то искали, требовали остановить поезд, но отправление уже началось. Поезд тронулся.
Из за штор, в глубине своего купэ, чуть ближе к дверям, одна компания особенно пристально следила за провожающими.
Голосов, за шумом набирающего ход паровоза, не было слышно.
Рядом с колонной вокзала, они увидели группу поляков, ожидавших развязки событий. На долю секунды их глаза встретились, как бы зафиксировав взгляды на окне их купе. Они не стали махать руками в ответ, чтоб не обнаружить себя, ещё не до конца понимая, что расстояние увеличивается и увеличивается, оставляя Варшаву и её «злодиев»позади, оставляя до следующего может быть раза.

(продолжение следует)