Глава 15.Азар. (Глава 15)

Под накидкой пряталась… Ликерия Миррей?! У меня зрительные галлюцинации? Это точно Магистресса-стихийница?!
Я вскочила с кровати, уворачиваясь от ножа. Лезвие прошло по касательной, оставив на ключице рваный чернеющий порез.
Я вскрикнула, когда разрез зажгло. Глубокий, и откуда столько силы? Увечья, нанесенные Проклятой сталью, не заживают. Вообще.
— Неожиданно, не правда ли? — с издевкой в голосе, спросила преподавательница.
Надо же! А с виду — божий одуванчик!
Меня с размаху впечатало в стену «воздушным тараном». Преподавательница окончательно скинула скрывающий фигуру плащ.
С женщиной было что-то не так: в золотистых волосах появилась проседь, кожа истончилась и приобрела землисто-неживой цвет, скулы впали, ярко-голубые глаза выцвели и потухли, в их глубине искрился безумный огонь.
Я с трудом узнала симпатичную Ликерию в этой изможденной женщине.
Даже грязно-серое платье в пол с длинными рукавами и воротом под горло, не скрыло болезненной худобы.
Похоже, Магистрессу «пили». Долго и со смаком, другого объяснения этой «мумие» я не нашла.
Меня с нездоровым рвением продолжали «давить» воздухом. А вот навыков преподавательница не растеряла!
— Ничего не скажете напоследок, госпожа Девиер? — голос совсем не поменялся: мелодичный, приятный, молодой. — Тогда, позволите, продолжу!
Силу применять сейчас не могу — слишком ослабла.
Я, молча, смотрела, как преподавательница поднимает с пола клинок одной рукой, второй продолжая удерживать заклинание, и медленно подходит ко мне.
Женщина невесомо проводит рукой по холодному темному лезвию и улыбается…
… В спину Магистрессе прилетел очень знакомый фаер.
Женщина потеряла концентрацию, и «воздушный таран» просто стек по мне.
— Кир! — облегченно выдохнула я.
— Тебя на минуту нельзя оставить! Здравствуйте, Ликерия! — отвесил Сокол ироничный поклон.
— Кирьян?!
Вслед за Киром прибежали директор, Алена и даже Равена в голубой пижамной майке и шортах-разлетайках, прижимающая белого мишку к груди. Рыжая смотрелась смешно в этом хаосе.
Магистресса сжалась, став еще меньше своего, и без того низенького, роста. Забившись в угол, женщина затравленно-умоляюще глядела на Сокола блеклыми глазами.
Кир присел на корточки, чтобы лица были на уровне, и предложил:
— А теперь, давайте все по порядку. И максимум правды!
Преподавательница заторможено отрицательно помотала головой и огрызнулась:
— Черта с два я тебе что-нибудь скажу! Ненавижу вашу семейку! Лучше сразу убей! Мне теперь терять нечего, долго все равно не протяну.
Женщина смотрела только на директора, с всепоглощающей злостью во взгляде, пока произносила эти слова.
Так шипит загнанная псами кошка, когда понимает, что выхода нет.
Я вдруг почуяла, что здесь есть кто-то еще. Кто-то чужой, незримый…
Глаза Ликерии вдруг закатились, истощенное тело конвульсивно забилось, женщина начала захлебываться собственной потемневшей кровью.
Директор мгновенно оказался рядом, подхватил преподавательницу под мышки со словами: «дура, у тебя же семья!» и перетащил на кресло.
В глазах Ниайаса появился вопрос: «почему?!» и женщина, с трудом, все еще кашляя кровью, ответила:
— Они… обещали не… трогать… детей… — снова кашель, и еле слышное:… Он обещал… Сказал… если я… не сделаю этого… он призовет ее…
Тьму?! Да чтобы вызвать ее, нужна прорва силы и бесчисленное количество кровавых жертв! Еще не факт, что явится!
Об этом я и сказала Ликерии.
— Нет! Не произноси это имя! Она заберет моих девочек! — закричала преподавательница, и снова забилась в конвульсиях.
Глаза женщины остекленели, и она безвольно обвисла на кресле.
Ну, логично. Незаметная, тихая преподавательница вряд ли вызовет у кого-то подозрения. Идеальный кандидат в убийцы! Но слова Ликерии так и не прояснили ситуацию. Наоборот, они еще больше всех запутали!
Я снова почувствовала неладное, на этот раз совсем близко. Втянула воздух. Он пах враждебно.
Ощущала опасность от этого морозного аромата, витавшего в комнате, не только я: Кир напрягся, как натянутая пружина. Он тоже прислушивался и ждал.
— Так! Я не поняла, а что случилось-то?! — вопросила Равена.
Ну, да. Как раз, когда все уже забыли о ней. Очень вовремя!
Все промолчали, а когда до рыжей дошло, девушка хлопнулась в обморок. Припозднилась, красавица!
Мои плечи мертвой хваткой сжали чьи-то руки. Человек во мне кричит: «борись!», а нечисть: «Беги! СПАСАЙСЯ!!».
Я стою — ни жива, ни мертва. Сердце бьется то где-то в районе горла, то ухает в пятки, то останавливается совсем. Я просто примерзла к месту, и даже губами шевельнуть не могу!
Вкрадчивый шепот пощекотал ухо:
— Ты не прошла проверку, Смерть прошедшая! — меня уже начинает бесить это прозвище! — Когда никого не будет рядом, я приду…
«… И убью!». — Напрашивался на язык конец фразы.
Меня моментально отпустило, скованности, как и не было.
Рядом промелькнула неясная тень. Фигура, замотанная в черный плащ остановилась у окна. Мужчина взглянул на меня через прорези в черной маске глазами цвета грозового неба, и взгляд этот был оценивающим.
Создалось ощущение, что некто изучает товар перед покупкой.
Я непроизвольно вжала голову в плечи. Мужчина хмыкнул, взмахнул плащом, как какой-нибудь киношный злодей, и выпрыгнул в окно (магией пользоваться нельзя — найдут). Показушник…
Но я успела заметить одну важную деталь — татуировку-браслет на запястье; правда, часть рисунка была скрыта рукавом. Но уже что-то!
Сокол пошел «по горячим следам». Видимо, надеясь поймать гостя. Я, почему-то, знала, что у него это не получится. Не то, чтобы я сомневалась в Кире… Навряд ли поклонник так просто сдастся.
На полу у моих ног лежал ледяной цветок. Я подняла его и поцарапалась об острый шип. На пальце набухла капелька крови. Чертова роза… Ненавижу!
Я от души потопталась по цветку и выкинула жертву моей злости в открытое окно.
В голове стучали набатом слова поклонника: ты не прошла проверку, Смерть прошедшая!
Проверку? Что это означает? Я должна была сама убить Ликерию?!.. Да у меня мороз по коже от одной мысли об этом!
Да, и рука бы не поднялась. Магистресса, хоть и мегера, но у нее семья! Я один раз видела ее дочерей — симпатичные белокурые близняшки, а глаза темные-темные…
Одна на Кира косилась, с такой надеждой…
Волной накатила невозможная слабость. Не подпирай я стену — точно упала бы. Нет, не в обморок. Просто сползла вниз. Не собираюсь я лежать без чувств, как какая-нибудь кисейная барышня. Кстати, о барышнях без чувств, а куда делась Равена?
Сбив меня с мысли, в комнату входит Кир, прихрамывая и держась за бок. Я его убью когда-нибудь!
Я похолодела. Заметив мою бледность, Сокол поспешил утешить:
— Я его не поймал… Нормально, жить буду! Так, задело слегка. На стражах все заживает, как на собаке!
Я, молча, встала, и вышла из зала.
Добрела до отведенной мне комнаты, мешком рухнув на кровать. Сжала кулаки, чтобы унять дрожь. но от этого стало колотить еще сильней.
Закрыла глаза: перед внутренним взором услужливо предстало то, о чем я успела забыть. Не до этого было.
Опустевшие кварталы Дайрессы; старый дом; я сижу на скользком зеркальном полу; метровый слой пыли разбивают крупные слезы, от стен эхом отражаются всхлипы.
В руках сжимаю книжицу в черном переплете. Дневник… Вчитываюсь в эти строки, страница за страницей перелистывая пожелтевшие листы и не веря своим глазам. А слезы продолжают литься градом…
Заслышав шаги, прячу находку в валяющийся рядом рюкзак.
Дальше, все размыто: помню как прижалась к Киру сильно-сильно, чувствуя себя беззащитной маленькой девочкой, как еле заметным поцелуем коснулась губ парня, а Сокол осторожно вернул поцелуй.
Он был другим: нежным и аккуратным, горьковато-сладким…
Я облизала губы, вспоминая это ощущение.
А еще… До сих пор отказывалась верить в то, что написано в этом дневнике…
Я достала из шкафа потрепанный жизнью рюкзак цвета хаки, и вынула оттуда свою находку. Раскрыла на первой попавшейся страничке и, не вникая в текст, принялась читать выведенные до боли знакомым почерком строки.
Глаза выхватывали особенно болезненные слова:

Я забрал ее у него, и скоро сделаю самый важный в моей жизни шаг! В качестве подопытной выступит одна из моих дочерей.
Думаю, Амина лучше всего подходит на эту роль. Марина слишком слаба, может не выдержать…
Подумать только, если эксперимент удастся, я стану величайшим алхимиком в истории Темной Империи!
А если нет — отправлюсь на эшафот, но чего не сделаешь ради науки?
Идет третий день эксперимента, он не торопится искать свою дочурку!
Обе подопытные чувствуют себя прекрасно, никаких недомоганий. Похоже, я где-то ошибся в расчетах…
Сердце Амины перестало биться. Это значит — остался всего шаг до удачного завершения! И он не получит свое сокровище!
Осталось лишь «привить» ей воспоминания и внешность моей дочери.

И дальше все в том же духе. Я давно догадывалась, что Олег Девиер мне не родственник, но почему я узнаю об этом только сейчас?!
Внутри что-то оборвалось. По щекам побежали мокрые дорожки. Почему так больно?!
И, если Амина умерла, то кто я?
__________

Не знаю, сколько так просидела, но из транса вывел осторожный стук в дверь.
Я наспех вытерла следы своих переживаний и закинула дневник в самый дальний угол. Опять позорно разревелась, как маленькая! Что-то слишком много сырости в последнее время… Надо брать себя в руки!
Через секунду дверь тихонько приотворилась, и в комнату скользнула Ри:
— Ами, папа просил передать, что все возвращаются в Академию… — Девочка подняла на меня золотисто-медные огромные глаза. — Ты, что, плачешь?
«Папа… У нее, хотя бы, есть папа… А я, теперь, даже не знаю, кто такая...» — с горечью подумала.
А Ри уже сделала свои выводы:
— Кир всегда лезет на рожон. Я тоже переживаю. Но он поправится… Хочется на это надеяться… Все будет хорошо!
Ри присела рядом на колени, и обняла за шею. Темные волосы приятно пахли чем-то сладким.
«Все будет хорошо»… Именно эту фразу говорят, когда все настолько отвратительно, что нет других слов…
Только, причем тут Кир? Она подумала, что я из-за него плачу?! Нужен мне этот Сокол, слезы из-за него лить!
Я твердо для себя решила — не вернусь в мир магии (на этот раз — точно!).
После прочитанного стало вдруг плевать на все — на жизнь, на смерть — какое до этого дело, если Амина давно умерла?..
Окружающая действительность в момент потеряла краски, внутри остались только холодное безразличие и пугающая пустота…
А Ри вдруг шепнула:
— За тобой кто-то следит, и давно. Мужчина. Ходящий во мраке.
Я удивленно посмотрела на отстранившуюся девочку:
— Это точно?
— Я его видела! И вы уже встречались, однажды. Он пахнет пряностями.
Слова сестры Кира поставили меня в тупик.
— Ну… В любом случае, передай отцу, — когда я произнесла это слово, заныло в груди, — что я не вернусь в Академию… — сказала, скидывая вещи в сумку.
—И правильно! Я бы поступила также! Куда ты пойдешь?
— Не знаю, Ри… — призналась я.— Но домой я тоже не поеду.
Я повесила сумку на плечо, и схватила злосчастный дневник; остался еще один неотвеченный вопрос, И я чувствовала, что директор знает на него ответ.
В коридоре я нагнала мужчину:
— Ниайас, ответьте на единственный вопрос: «папочку» все-таки отправили на эшафот? — бесцветно произнесла я.
— Да… Стой, откуда ты...?
— В кой-то веки, справедливость восторжествовала! — я бросила дневник на пол, рядом с Ниайасом. — Прощайте. И не говорите ничего Соколу.
_______

Уходила из семейного дома Эриар с тяжелым сердцем и непонятными предчувствиями. Левое плечо начало тянуть вниз, и я сняла сумку.
— И куда это мы собрались? — вопросил бархатный голос.
На меня в упор смотрел молодой мужчина. Эти серебристые глаза, и едва уловимый запах специй в воздухе… По телу прошел электрический разряд, Я остановилась, как вкопанная, сумка выпала из ослабевших рук.
Еще миг, и я почувствовала щекочущее дыхание на шее и железную хватку на талии. А дальше — мрак.