Железная коробка из-под монпансье

Вы верите в мужскую дружбу?

Мужская дружба. Увы, как времена меняют обычное словосочетание, в котором изначально был заложен иной смысл.

Я и старик Тим решили выйти из этой игры в прятки с системой, которая не позволяла сделать глубокий вдох, и, в то же время, контролировала каждый выдох. Особенность этой системы состояло в главенствовании над происходящими изменениями в общественных отношениях и огромное желание втянуть, как можно больше страждущих изменить свое благополучие.

У нас были свои правила. Система нашла их чрезвычайно опасными для себя и сделала все усилия не позволить нам с Тимом разбогатеть. Но мы вывернулись. Нам свезло, хотя это везение далось нам нелегко.

Назвав Тима стариком, я немного преувеличил. Тим был вовсе не старик. Разница в возрасте у нас была всего пара лет. Однако, он для меня всегда оставался стариком. А Тим, относился ко мне, как к юнцу. Самым распространенным при общении со мной у него было: «Эх, молодежь, всему вас учить надо».

И только в самые трудные моменты нашей жизни, он обращался со мной на равных. А таких моментов у нас с Тимом было не мало.

Мы были друзьями с детства.
Были в ходу такие фразеологизмы: “Не разлей вода”, “Ниточка с иголочкой”, “Два сапога – пара”, “Гоголь-моголь”. А еще, неотделимые друг от друга: гайдаровские Чук и Гек, герои индийских фильмов Зита и Гита, Рам и Шиам, казахское озеро Иссык-Куль или еще более значимое — Сакко и Ванцетти, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Сейчас, бьюсь об заклад, мало, кто знает, об озвученном выше. Вот так и мы с Тимом шли по жизни.

Одолев все препоны, необходимое для вхождения в суровую действительность, мы с Тимом задумались, какое место в этом жестоком мире уготовила нам судьба. Мы считали, что она будет для нас благосклонна и нам будет достаточно ни в чем ей не перечить. Мы поставили все, что у нас имелось, на удачу, и открыли небольшой бизнес. В то время открыть свой бизнес было проще простого. Вести сам бизнес было намного сложнее, и чтобы остаться на плаву, нужно было положить на кон или все заработанное, или здоровье, да чего там лукавить, или жизнь.
Такие были времена.

Многие, открывая совместный бизнес, строили громадные планы. Клялись в дружбе, верности, подписываясь кровью, составляли всевозможные договоры, роднились, ели землю. И это срабатывало. До первых шальных денег. Потом возникали разборки, кто первым придумал идею, кто больше труда, денег и выгодных знакомств вложил в дело. Все это переходило от умеренных трудовых разногласий, до самых низких проклятий в обе стороны. Терялись друзья, знакомые, родственники. По большому счету терялся весь дальнейший смысл жизни. Деньги, деньги, будь они неладны,

Такие пируэты предпринимательства мы с Тимом преодолели, хотя шероховатости и у нас случались. Бывало, струна наших отношений натягивалась до такой степени, что пролетающий мотылек мог порвать ее взмахом своего крыла.

Иногда нам чертовски везло. У нас были большие деньги. Скажу вам прямо, такие деньги, что могли свести с ума любого. Только не нас. У нас была цель: заработать еще больше. Что делать с этими деньгами, мы с Тимом, даже не обсуждали. Та сумма, которая была для нас ориентиром, была надежным гарантом на всю оставшуюся жизнь.
Так к чему же лишние хлопоты?

Но были времена, когда мы попадали в черный список дьявола. Нас кидали компаньоны, деньги с банковского счета уходили неизвестно куда, оплаченный товар, по каким-то причинам, оказывался разгруженным не в том месте, где тут же терялся в неизвестном направлении.

К таким вещам мы с Тимом относились философски: Если, где-то убыло, значит, в другом месте прибудет. Когда-то это срабатывало, когда-то нет. Но мы не опускали руки и не отказывались от своих планов.

Как-то конкуренты, посчитав, что мы слишком ущемили их в правах на предполагаемую прибыль и занимаем слишком много места на нише выгодного предпринимательства, предложили продать им наш бизнес.

Мы оттягивали с ответом как могли. Удивляли непониманием, сваливали на нерасторопность, просили время для принятия решения. Мы посчитали, что время все расставит по своим местам. Время – не только лучший лекарь, но и лучший судья. Но наши потуги оказались тщетны. Я понадеялся на Тима, что тот, как старший партнер, разрешение всех проблем возьмет на себя. Тим с таким же успехом понадеялся на молодое поколение. То есть на меня.

Через какое-то время на нас напали неизвестные. Выбили несколько зубов (какая мелочь, мы даже не считали), отбили что-то внутри и сломали на двоих семь ребер и руку Тима. Отлежались мы у знакомого ветеринара на дому, так как в больнице нас легко было разыскать и повторить процедуру. Естественно мы возражали по поводу продолжения такого сценария.

Когда дела пошли на поправку, Тим спросил, как-бы: А, действительно, не избавиться ли нам от нашего бизнеса? Продадим все и отправимся в такую глухомань, где деньги не будут иметь никакого значения? Что-то мне подсказывает, что семь ребер, сломанная рука и отбитые внутренности это не самое страшное, что можно получить, имея успешный бизнес в этой стране.

— Согласен, — ответил я. – Деньги не самое ценное, что есть в этом мире.
— Вот-вот, — утвердил Тим. – И вообще, мне кажется, иметь много денег в наше время это пошло. Надо привыкать жить без этих жалких бумажек.
— Я с тобой полностью согласен. Но боюсь, что большая часть человечества имеет иную точку зрения.
— Возможно, — произнес Тим, улыбаясь в зеркало. — Но им еще не ломали ребра и не выбивали зубы.

Когда он это произнес, я увидел в его глазах бешеное пламя огня, целеустремленную злость и ту грань, которая отделяет здравый смысл от сумасшествия.
Тим явно шел на поправку.

— Тогда, предложил я, — Ткни пальцем в глобус наугад. Куда попадешь, туда и отправимся.

Тим, поправив гипс на руке, произнес великолепную фразу:
— Глобус не лучший вариант. Его сейчас трудно достать. Давай поступим по-другому. Сядем в самый ранний рейсовый автобус от автостанции, доедем до конечного пункта. А там спросим про какую-нибудь забытую богом и властью деревушку. Самое главное, чтобы там не было телевизора, телефона, почты и такого дерьма, как Интернет.

И мы ударили по рукам.
Тим заорал, потому, как я ударил его по больной руке.
Чтобы замять неловкость ситуации и успокоить Тима я принес ему свои извинения.
— Таких мест, Тим, думаю, еще очень много. Как бы нам не пришлось выбирать. Впрочем, если в такой глуши заняться каким-нибудь полезным делом, на которое у нас до сих пор не хватало времени, твоя идея приобретает некий смысл. Я, например, давно хочу изучить китайский язык и в оригинале прочитать «Трактат об основах совершенствования сознания» пятого Чаньского патриарха Хун- Женя и постигать природу и уединение.

— Тогда, чтобы закрепить наш союз, — Тим посмотрел на меня в упор, — Я научусь играть на свирели и напишу небольшой сборник детских стихов.

Я забыл упомянуть об одном важном факте, который, впоследствии, сыграет важную роль во всей этой истории. Когда мы начинали свой бизнес, то первым делом составили договор на предмет безбрачия. Если первое зло в бизнесе – шальные деньги, то женщины это второе зло. И если кривая судьбы, каким-то невероятной загогулиной сможет уберечь от первой, от второй не увернуться.
У нас был уговор, если такое все-таки случится с одним из нас, то все добытое таким трудом, достается другому. Вот так сурово и по-мужски. И никаких отговорок и форс-мажоров.

За неделю мы с Тимом продаем свои квартиры со всем скарбом по схеме быстро и дешево. Продаем офис по той же схеме и переводим всю наличность в ценные бумаги, но уже по другой схеме. Быстро и дорого. Увы, мы спешили. И через десять дней мы попадаем в такую глушь, о которой только мечтали.

Деревушка, вернее, то, что от нее осталось, называлась Могила. Оптимистичное название. Только представьте себе человека, который с гордостью говорит: Я родился в Могиле. У таких людей должно быть прекрасное будущее.

Два десятка темных и ветхих изб. Столько же, таких же темных и ветхих жителей в основном некогда прекрасного пола. Отсутствие всех средств связи и иных благ цивилизации, какими мы привыкли считать электричество, транспорт и торговля — и вам станет понятно, что лучшего места на всем свете не найти. А если прибавить тихую спокойную речку, свежий воздух и непроходимые чащи, полные грибов и зверья, то мы были на вершине задуманного.

Как ни странно, но люди в Могиле не только жили, но и вели кое-какое хозяйство. И не так важно, что они считали, что Президент до сих пор еще Михаил Горбачев, а русский и грузин – братья навек. Видно тогда еще свет и радио были. Как потом объяснили жители: Осталось с войны. Из природной деликатности, которая досталась нам с Тимом от своих родителей, мы не стали спрашивать, куда все делось и не стали их ни в чем переубеждать.

Надо сказать, что наше прибытие немного озадачило местное население. До нас оно только убывало. Новые обитатели деревни появлялись только за счет скотины. Тем не менее, к нам отнеслись добродушно, разрешили занять любой пустующий дом и даже помогли с ремонтом и кое-какой утварью на первое время.

Целый год мы провели в упоении. Ходили на рыбалку, собирали ягоды и грибы, занимались медитацией – смотрели на звездное небо, запрокинув голову. Смотреть на звездное небо — самый лучший способ медитации. Самый быстрый – слушать ситар, которых у нас не было. Зато у нас была свирель, и Тим вполне сносно научился на ней играть.

Раз в месяц, летом по реке, зимой на лыжах мы добирались до ближайшего населенного пункта, в котором был магазин, отоваривались продуктами и всякой мелочью, необходимой для повседневной жизни и узнавали последние новости.

Однажды, разомлевшие от сытного ужина, мы лежали в гамаках. Тим под аккомпанемент местных лягушек играл на свирели незатейливую мелодию, которая мне уже порядком поднадоела, я учил китайский язык, который оказался не таким простым, как мне представлялся.
Прервавшись, чтобы отдышаться, Тим задумчиво произнес:

– Много лет я мечтал, что если у меня будут лишние деньги, я куплю где-нибудь хибарку в тихом месте, буду есть здоровую пищу, без всякой химии, и ни черта не делать. Разве это не прекрасно? Я всегда завидовал тунеядцам. Полная свобода действий. Никаких обязанностей и обязательств. Вагон свободного времени и беззаботная жизнь, что может быть лучше?

— Наверное, жизнь, наполненная смыслом, — втянулся я в разговор.
Тим посмотрел на меня как-то странно.

— Ты немного свихнулся со своим китайским. Боюсь, из твоей затеи ничего не получится.

— Может оно и так, но знание основ языка, мне смогут пригодиться в жизни.

— Это как?
— Например, я не потеряюсь в Китае.

— В Китае ты и так не потеряешься. Ты на китайца мало похож.

Я уловил сарказм Тима. Не поленился, сходил за зеркалом и стал внимательно рассматривать свое лицо, отыскивая хоть отдаленные черты, которые бы выдавали во мне китайца.
Год проведенный в такой глуши не оставляли шансов в поиске. Если что и совпадало, так это количество частей тела.

Подумать только, целый год. Когда мы были в активном бизнесе, годы пролетали стремительнее стрелы, выпущенной монголом-кочевником сигналом – опасность. А последнее время дни, недели и месяцы тянулись, словно вареная сгущенка из далекого детства.

— Кстати, Тим, — сказал я, — тебе не интересно, что творится с нашими капиталами, пока мы блаженствуем в этой целомудренной цивилизации? Мне бы не хотелось, оказаться нищими, если судьба соизволит вернуть нас обратно. Сейчас об этом рано говорить, но подстраховаться было бы не худшим решением.

Тим заиграл. Сфальшивить в мелодии, которую он сам придумал, было трудно. Это был такой набор звуков, что выдувать их можно было в любой последовательности. Не знаю почему, но это спасало от комаров и мошек. Возможно, насекомые обладают тонким музыкальным слухом, что мелодия Тома убивала их еще на подлете.

В этой мелодии было сто сорок два такта паузы, за которые Тим успевал выкурить трубку или поговорить о насущном.

Во время паузы Тим произнес: Остаться нищим – не самое страшное в этом мире. Самое страшное – остаться на всю жизнь одиноким. Я всегда хотел иметь семью, хороший дом, много детей.

— А как же наш уговор?

— Еще страшнее, нарушить уговор, потому что после этого жизнь теряет всякий смысл. Настоящий мужчина превращается ни во что, если он нарушает свои обязательства. Хотя, с другой стороны и без семьи мужчина изначально пустое множество.

Тим отсчитал еще два такта и продолжил наигрывать мелодию. Это было сделано вовремя, потому что я устал отбиваться от кровожадных комаров.

Надо заметить, что все свои ценные бумаги, которые нам удалось набрать при свертывании дела, хранились в большой коробке из-под монпансье. Это была необычно большая коробка, изготовленная, видимо, на заказ. На крышке была нарисована молодая девушка, внизу надпись “Монпансье из фруктовых соков. Высший сорт”.

Этот раритет, еще из дореволюционной жизни, принадлежал Тиму. Каким образом она попала к нему, он, конечно не помнил. То ли ему подарили на какой-то праздник, то ли он сам купил, находясь в благодушном настроении. Но этой коробкой Тим очень дорожил.

Какой-то антиквар предлагал даже за эту коробку приличные деньги, и надоедал со своим предложением довольно длительное время, но Тим отказывался. Когда предложение антиквара стало слишком назойливым, Тим согласился продать вещицу за миллион рублей, после чего антиквар исчез, оценив тщетность своих усилий.

Итак, в этой коробке лежало все наше будущее. А чтобы нам не было мучительно больно за потерю всего, что досталось с таким трудом и мы смогли вернуться к нормальной жизни в полном благополучии, мы с Тимом решили не оставлять коробку без присмотра на длительное время. Глушь, глушью, но мало ли что. Лихих людей везде полно. Себя мы к такому типу не относили. Поэтому решили устроить дежурство. Неделю я был ответственным за сохранность наших ценностей, неделю Тим исполнял обязанности хранителя коробки.

Раз в две недели, когда Тим уходил по каким-то делам, оставаясь один, я открывал коробку, чтобы проверить ее содержимое. Нет, это не то, о чем вы подумали. Я полностью доверял Тиму, и у меня не было ни малейшего подозрения, что с бумагами может что-то случиться. Просто само занятие доставляло упоительное спокойствие и служило неким звеном, соединяющим меня с прошлым.

Как-то Тим пришел с рыбалки взволнованный и возбужденный. Я не видел его таким с тех времен, когда мы получили первую прибыль и не знали, куда девать деньги.
Я решил не спрашивать его, что случилось. Все равно от него ничего нельзя было добиться расспросами, такая уж у Тима была натура. Я знал, пройдет время, и он сам все расскажет.

Не прошло и минуты, как Тим мне все выложил.

Во время рыбалки крючок с наживкой зацепился за подводную корягу. А так как запас рыболовных снастей у нас был небогатый, Тим решил залезть в воду и освободить крючок. Раздевшись до трусов, постояв немного у кромки воды, Тим подумал, скинул и их. А что? Вокруг ни души, чего зря трусам мокнуть? Сложил аккуратно стопочкой всю одежду, положил около пенька и прикрыл лопухами. Прикинул глазом, вроде не видно. Хоть никого не было, но Тим был калач тертый. Знал, и не в такой глухомани вещи пропадают без следа.

Тим залезает в воду и начинает осторожно ходить среди скопища коряг, шарит рукой на ощупь и ни о чем не думает, кроме как вызволить крючок.

И появляется в это время на берегу девушка, занесенная к реке неизвестным ветром и неведомыми обстоятельствами. Не заметив Тима, юная особа решила искупаться и скинула платье, под которым ничего не было. Тим присел в воду по самые уши, чтобы не выдать своего присутствия.

По его описанию незнакомка была такой невиданной красоты, что захватывало дух и стонало под ложечкой, а мурашки по всему телу носиться взволнованными табунами….Это было похоже на правду. Мы с другом столько времени не видели девушек, что мне пришлось ему поверить. Причем сразу и безоговорочно.

Девушка долго плескалась, показывая всю свою наготу. Тима трясло, и он не знал, то ли от холода, то ли от волшебного зрелища.

— Я полюбил ее с первого взгляда, — закончил свой рассказ Тим.

— А она тебя видела? — спросил я.

— Уверен на сто процентов, что нет. Сегодня же вечером пойду и разузнаю, кто она.

— А что с крючком?

— Похоже, я попался.

— Я говорю про наши снасти.

— Это ерунда. Купим новые. Эх, один раз живем.

И Тим пустился в пляс. Удивительное дело. Этот старый пень, который танцевал как мамонт на протезах, и если случалось, потанцевать на дружеской вечеринке, обступал ноги не только своей партнерше, но и всем танцующим, выделывал такие па, что умереть – не встать. Нет не так. Умереть, встать, чтобы посмотреть еще раз на этот танец, и потом точно умереть. Вот такое было зрелище.

Ближе к вечеру Тим засобирался. Тщательно побрился, причесал волосы и надел чистую рубашку.

— Кстати, Тим, — напомнил я ему, сегодня твоя очередь готовить ужин.

— Влюбленные теряют аппетит. Еда ничто по сравнению со страстью.

— Ну, да. Ты же старше. У тебя опыт. Тебе видней.

— Пожалуй, я соглашусь с тобой, — не стал возражать Тим.

Когда он ушел, насвистывая арию Роберта из оперы «Иоланта» «Кто может сравниться с Матильдой моей», я взял ведро и пошел за водой. Я не был опален страстью, и сытный ужин мне бы не помешал.

Тим вернулся с рассветом. Он мурлыкал, как сытый кот, клубился паром, от него исходило золотое сияние и благодушие.

Я поднял голову, обозначая, что не сплю и вопросительно повел бровями.
Сделав значительную паузу, Тим произнес:

— У нее прекрасное имя – Лина.

— Это как же полностью? – я начал просыпаться.

— Что, я буду при первой же встрече спрашивать такие интимные подробности?

— Удивительно. Вернуться под утро и не спросить полное имя девушки.

— Мы просто гуляли и болтали о всякой ерунде.

— Как она здесь оказалась?

— Случайно. Она решила переждать некоторые сомнительные моменты в ее жизни именно в этой глуши.

— Послушай, Тим, а тебе не кажется, что это уж и не такая глушь, как нам казалось, что уже третий человек здесь скрывается?

— Ерунда, не бери в голову. Мир так тесен. Кстати, у нас есть что-нибудь пожрать, я ужасно голоден.

— В сковородке грибы с картошкой. Но, как же насчет потери аппетита? Или все кончено, любовь прошла после первой встречи?

— Все только начинается, мой юный друг. Влюбленность прошла, пришла настоящая любовь. А, когда любишь кого-то, надо усиленно питаться. Но этого тебе еще не понять. Я тебе как-нибудь потом все объясню.

И Тим стал так громко скоблить ложкой по дну сковородки, что я окончательно проснулся и пошел ставить чайник.

Дальнейший ход событий не трудно было предсказать.

Тим частенько стал пропадать, оставляя на меня все ведение хозяйства. Такое поведение, понять было можно, но принять было затруднительно.

Выбрав удачный момент, когда Тим после обеда, как обычно лежал в гамаке, я спросил его:

— Послушай, мне кажется твои отношения с этой Линой зашли слишком далеко.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Тим.

— И все-таки от этой ситуации не удастся убежать. Тебе надо принимать решение.

— Ты о чем?

— О нашем уговоре.

— Нет, Лину я бросить не могу. Ну, вот так, сразу. Может быть, через какое-то время судьба и разлучит нас, но, по крайней мере, я сделаю все возможное, чтобы такого не случилось. Я всегда мечтал иметь красавицу жену, большой дом, кучу детей. Впрочем, я тебе говорил.

— Тебе придется выбирать.

— Уговор есть уговор, — безразлично изрек Тим.

— Если я правильно понял твой тон, ты отказываешься от своей доли?

— Я проиграл. В смысле пари, но, надеюсь, выиграл что-то большее, — ответил Тим с железным спокойствием.

— А как же дом, большая семья? На какие средства ты все это собрался… м-м… обустроить?

— Что-нибудь придумаю. Думаю, судьба проявит ко мне благоразумие.

Мне тогда показалось, что уединение и однообразный образ жизни повлияли на Тима. Возможно, так оно и было, но на всякий случай, я дал ему шанс – неделю. На большее время — не позволяли обстоятельства.

За всю неделю Тим даже не сделал попытки изменить ситуацию. Он витал в облаках, он смеялся без причины, радовался как ребенок таким пустякам, как восход солнца и течение реки. Его было просто не узнать. Нет, он не изменился. Тим просто исчез. Его не стало. Появилось что-то непонятное, незнакомое, невиданное доселе НЕЧТО, даже отдаленно не похожее на Тима.
Случилось то, что случилось.

Через неделю, взяв только коробку из-под монпансье, я оставил Тима.

— Ты решил начать новую жизнь, старик. Возможно, ты и прав. Ты всегда был умнее и рассудительнее. Я ничего уже не смогу изменить, жаль, что мы расстаемся. Ты же знаешь, мы оба не может нарушить нашего договора. — Эти слова дались мне с трудом. Все-таки мы столько пережили вместе. – Только знай, если тебе будет трудно, ты всегда знаешь, где меня найти. Двери моего дома всегда будут открыты для тебя.

Наверное, это было сказано с избытком эмоциональности, но было сказано искренне. Это были не просто слова. Это была клятва. И Тим это уловил. Его глаза увлажнились, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Тим не мог позволить себе такую вольность как сентиментальность. Ведь он был старше и умел, как истинный самурай, хранить лицо.

— Спасибо, — ответил Тим.

— Может, ты сыграешь мне на прощанье?

— Иди. Долгие проводы не достойны для мужчин.

Мы коротко обнялись. Я развернулся и пошел, не оглядываясь. Думаю, в этот момент Тим тоже не смотрел в мою сторону.

Когда, прощаясь, я сказал Тиму, что он знает, как меня найти, я говорил искреннюю правду. Я был там, где и должен был быть, хотя было много соблазнов поменять место пребывания. Я его ждал. Я знал, что он обязательно придет.
Тим появился через три года. Его трудно было узнать, но я узнал.

— К тебе можно?

— В любое время и на любой срок. К чему тратить время на пустые вопросы.

Тим вошел. Мы обнялись. Объятия были намного продолжительнее, чем те, при расставании. Я не задал ни одного вопроса. Не смотря на то, что прошло столько времени, я не верил, что Тим изменился. Я знал, пройдет время, и он сам все расскажет.

После моего отъезда, Тим предложил Лине жить вместе. Та обещала подумать, и Тим долго метался в неопределенности. И тогда, чтобы все расставить по своим местам, он решил сделать ей предложение. Я представил, что это ему стоило.
И вот, когда наступил этот момент, когда решается судьба, меняется жизнь и, неизвестно, в какую сторону, когда пан или пропал, орел или решка или отчаянное — была не была, Лина пропала. Исчезла, как легкое облако, гонимая ветром, растворяется в небе, не оставляя следа.

— Когда это случилось?

— Через неделю после твоего отъезда.

— Но прошло три года, где ты был все это время?

— В Могиле. Там так и остался.

— Ну, почему?

— Есть такое понятие – гордость. Но тебе этого не понять, ты слишком еще молод.

Тим действительно не изменился.

— А как ты? – поинтересовался Тим.

Я ждал этого вопроса. Ждал долго, целых три года.

— У меня все отлично. Я вовремя все наши ценные бумаги, которые стали падать в цене, вложил под большие проценты в перспективные проекты с солидными гарантиями. Конечно, нужно было подсуетиться. Но это стоило того. Теперь за три года состояние увеличилось солидно.

— Вдвое? Втрое? – поинтересовался Тим.

— Бери выше. Гораздо больше. Ты даже не можешь себе представить. Это огромная сумма.

Тим слушал рассеяно. Я набрался смелости.

— Ты знаешь, эта история мне противна и неприятна, но я должен тебе все рассказать.

Тим поднял на меня удивленные глаза. Пристально посмотрел.

— Бьюсь об заклад, что сейчас я услышу нечто такое, что перевернет всю мою жизнь.

— Где-то ты прав. Тебе привет от Лины.

— Ты знаешь, где она?

— Мы иногда созваниваемся.

Тим явно не мог вникнуть в сказанное.

— Поясни, что-то я совсем ничего не понимаю.

И тут я разложил весь пасьянс.

— Прости, Тим, но ты всегда был лидером, а я всегда следовал твоим советам. Но времена меняются. Я не мог допустить, чтобы все наши сбережения, которые достались нам с таким трудом, превратились в пыль. Я не хотел смириться с твоим безразличием ко всему происходящему, но сделать ничего не мог. Тогда и появилась Лина. А при нашем уговоре, зная тебя, это был неплохой план. Признайся. И чтобы немного сгладить свою вину, скажу сразу, все бумаги я оформил на двоих. Так что половина твоя.

На лице у него появилась печать удивления.

— Так это все ты подстроил?

— Ерунда, Тим. Зато ты сможешь жениться, построить большой дом и завести кучу детей. Все, как ты хотел.

До сих пор удивляюсь, как я увернулся от его левой.