Привидение в проектном институте

Было это достаточно давно, году примерно в 1976-ом. В нашей рабочей комнате происходил ремонт, и мы временно работали в актовом зале. Там довольно сильное освещение лампочками дневного света, коих было множество на потолке. Мы, то есть те, кто задерживался на работе вечерами, не включали большой свет. У каждого к столу была привинчена настольная лампочка, которая отлично освещала рабочее пространство на чертёжной доске. Уютно, удобно и экономно.

В тот вечер нас было двое: я и ещё одна сотрудница Рая. Я как раз собиралась уходить домой, уже убрала все листки и вышла помыть руки.
Возвращаюсь, подхожу к двери и слышу крик: «Чур, меня. Чур! Помогите!!!»
Я подбегаю к Рае.
— Раечка! Что случилось? Успокойся!
Говорю так, а сама оглядываюсь вокруг. Осторожно присматриваюсь ко всему, но ничего опасного не вижу. А тем временем, Рая, несколько обезумевшая, начала плакать. Она сначала прижалась к моей груди, потом упала лицом на стол. Я стала её утешать, расспрашивать. Но она только всхлипывала, пока ещё ничего не умея произнести. Я взяла графин с водой, налила в её чашечку.
— На ко, попей, успокойся. Расскажи, в чём дело.
Потихоньку она успокоилась.
— Знаете, у меня сейчас дома куча проблем. Я задумалась над ними. Потом мне показалось, что кто-то вошёл. Я подумала, что это вы вернулись, подняла голову и увидела что-то, похожее на привидение. Да, не смейтесь. Похоже на человека, но идёт-то совсем не как человек. Плывёт. Надвигается как привидение. Ровно! Плавно. А, когда идёт человек, то его голова то поднимается, то опускается. А тут плавно, понимаете? Темно кругом, только ведь моя лампа светит. И вдруг такое! Кошмар! Я испугалась, крик сам вырвался из груди. И тут в мгновение ока рядом оказалось что-то мохнатое, глазищи сверкают. Я снова закричала, а…оно остановилось около меня. Ужас! Я от страха полезла под стол. Тишина! Я осторожно выглянула из-под стола, а никого или ничего рядом уже не было. Тут как раз и вы подоспели. У меня до сих пор руки ледяные. Как вы думаете? Что это могло быть?
— Не знаю, Рая. Даже не могу предположить. Так ты никого и не разглядела?
— Нет! Всё так быстро произошло!
Я подождала, пока она уберёт всё со стола. Потом мы погасили её лампу и в темноте вышли из зала. Молча заперли двери и спустились вниз по лестнице. Рая всё озиралась вокруг. Когда отдавали ключи вахтёру, я спросила, не видел ли он какого-нибудь незнакомца. И, вообще, не видел ли он что-то необычное. Нет. Вахтёр ничего интересного, нового не видел. Мы попрощались с ним и друг с другом и, уж было разошлись по домам, как вдруг Рая говорит:
— Лариса, только я прошу вас пока не говорить нашим ничего. Вы же их знаете: Засмеют меня.
Я пообещала.
Утром следующего дня, я подхожу к дверям и слышу странный шум. Шумок. Он, то немного затихает, то возрождается с новой силой. Я вхожу в зал и вижу Раю, стоящую на сцене. Меня подталкивают вперёд.
— Слушайте, что Рая рассказывает про вчерашнее привидение! Умора!
А Рая, судя по всему, уже не раз повторяла, как её вчера навестило привидение.
— Так вот! Только я оторвала голову от доски, как увидела, как в зал вплывает что-то или кто-то. Ну, знаете, как у нас в театре въезжает к Герману призрак графини? Вот и тут: въезжает чей-то призрак. Проехал немного, остановился и направился ко мне. У меня все внутренности сразу похолодели.
Раздался смешок в зале. Остальные зашикали: «Тише вы!» И Рая продолжала:
— А призрак стоит, смотрит и, вроде бы хочет что-то сказать, но не может. Призрак, ведь. Зато у меня прорезался голос. Я как закричу: «Чур, меня, чур! Сгинь нечистая сила!»
Опять кто-то слегка хохотнул, но его тут же осекли.
— Продолжай, Рая. Так что сделал призрак? Ушёл?
— Нет! Только, как я снова на него глянула, а он светится.
— Кто светится?
— Привидение. Не то, чтобы оно само светилось, а вокруг него какое-то свечение появилось. Ореол! Тут я совсем потеряла разум. Заплакала. Говорю: «Уходи». А потом, как заору: «Спасите!!!» И тут же, как из-под земли, выросло что-то мохнатое. Глазищи зелёные горят огнём, и с шерсти искры сыплются. Я снова как заору «Спасите!» А оказывается, я не орала, а хрипела, потому-то меня Лариса и не слышала, хотя она уже подходила к двери. Привидение поплыло к выходу и…исчезло. Понимаете, выплыло в закрытую дверь. А тут дверь открылась и вошла Лариса.
— А чудище куда делось?
— Этого не видела, не знаю. Испарилось. Знаю точно: оно не выбегало из зала.
— Ну, так ты поняла потом, что это тебе привиделось?
— Не-а!
— Слушайте, слушайте, — начала говорить Тоня. – Я совсем недавно читала в «Науке и жизни» про то, как в Мариинском театре очень даже часто уборщицы и другие работники театра по ночам видят на сцене прежних, то есть умерших актрис. Иногда они даже поют. Считается, что они так были преданы театру, что никак не могут с ним расстаться. Тому много свидетелей.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А ничего! Просто нужно вспомнить, кто из ГИПов недавно умер: ведь они здесь долго работали, пока им новое помещение не нашли.
— Может быть Эпштейн? Он в институте с самого его зарождения работал.
— Нет! Он же был кругленький, с животиком. А этот был маленьким, тоненьким, как подросток.
— Да, таких ГИПов вообще в природе не бывает. Рая, ну не томи! Мне кажется, что ты узнала, кто это был! Скажи!
— Честное, причестное слово: не могу предположить даже!
— Ой, девчонки! Да придумала всё Рая! А мы и уши развесили.
— Да не вру я! Ей богу! Видела я привидение, хоть зарежьте!
— И, правда, что вы к Рае привязались. Было или не было привидения – не суть, как важно. Одна в огромном помещении! В темноте, когда мозги уже устали и не то может привидеться.
— Так, девочки! По местам! Пора и за работу браться. – Это я скомандовала на правах руководителя группы. – Главный идёт!
Все стали расходиться, рассаживаться.

И тут открывается дверь и входит наш главный инженер. Он каждое утро обходит свои владения, здороваясь с подопечными.
— Что это у вас тут происходит? Чего около сцены столпились?
— Здравствуйте, Анатолий Иванович! – Приветствовала его Рая, всё ещё стоявшая на сцене. Не скажите ли, когда в нашей комнате кончится ремонт?
— А, что вас здесь не устраивает?
— Понимаете, вечерами нам не дают работать привидения. Просто, ужас какой – то.
— Не работайте вечерами, Успевайте в рабочее время. Работать надо, а не болтать про какие-то привидения. Уже больше получаса рабочего времени прошло. Привидения какие-то! — пробормотал он и вышел под ропот недовольных сослуживцев.

Рая, передразнила главного: «В рабочее время надо успевать…». А, если не получается?
— Ты нам зубы не заговаривай, Раечка! Мы чувствуем, что ты знаешь, кто приходил, — раздражённо заявила Татьяна, молодая сотрудница, только что окончившая институт.- Не томи! Колись!
— Девочки! Я думаю, что это был призрак Даниила Давидовича!
— О, Господи! Раздражённо сказала Татьяна. Мы-то думали, что ты дельное что-то скажешь, а ты всё о том.
— Так о чём же ещё? Даниил Давидович был маленький и щупленький, как подросток. К тому же, вы же знаете: он был очень эмоциональный и большой романтик. Ну, правда, ведь, девочки?
«Девочки» — так говорили потому, что в группе работали только женщины. У нас даже висел на стене плакат: «А зори здесь тихие».

Все снова зашумели. Действительно, Даниил Давидович был энтузиаст своего дела. Он тогда разрабатывал свой последний проект: комплекс гастроэнтерологии, в разработке которого участвовала и наша группа.
— А, что? Кандидат в призраки вполне нормальный. Только, что же ты его так испугалась?
— Так страшно было. Необычно. Да я его и не разглядела. Не верите, что было страшно, да? Не верите? А вы проверьте. Останьтесь, кто ни будь хотя бы сегодня вечером. Вдруг повезёт: появится ОНО! Кстати, вы уже немного готовы к встрече, не то, что я столкнулась с чем-то неожиданным. И то, я
думаю, внутри похолодеет. Проверим?
— Да я как раз собиралась сегодня остаться, чтобы добить этот лист. А то завтра Тамара Ивановна (это ГИП проекта) будет нотации свои читать. Только одной стало страшновато. Трудно будет сосредоточиться.
— А чего бояться? Обязательно ОНО должно появиться сегодня? Оно же не каждый день является. Кроме вчерашнего вечера ещё ни разу не появлялось.
— Я думаю, — сказала задумчиво Тоня, — что ОНО теперь будет аккуратно нас навещать.
— С чего ты взяла?
— А не знаю. Вспомнила нашего любимого Александра Ивановича. Помните? Жена после смерти даже днём была рядом: то на кухне, то в спальне. Он чуть с ума не сошёл. Пришлось продать дом и уехать к дочери в Ленинград.
— Да, что было, то было. Так что же нам делать?
Тут вступила в разговор я.
— Думаю, не паниковать. Просто теперь по одному не будем оставаться. А там – время покажет. Может больше ОНО и не появится. Рая здОрово его напугала. Ну, давайте работать.

Вечером, кроме Тони, Раи и меня решила остаться и Таня – молодой специалист, крепко подружившаяся с Тоней. Сидим, пытаемся работать. В комнате не так темно, так как горят четыре настольные лампы. Потихоньку мозги стали подключаться. Смотрю, все уже сосредоточенно что-то чертят, читают, считают. Дело пошло! Не зря остались! Но тут я услышала какой-то шумок за дверью.
— Быстро гасите свет! Тихо!
Все дружно щёлкнули выключателями. Темнота! Глаза ещё не адаптировались к неожиданной темноте, как что-то белое стало плыть вдоль ряда наших столов. Кто-то ойкнул. Кто-то цыкнул. ОНО доплыло до Раиного стола и остановилось, слегка покачалось и стало тёмным в центре светящегося ореола. Секунда, другая и снова белое резво поплыло к двери и исчезло.

Я выскочила следом, успев крикнуть сослуживцам, чтоб включили большой свет. Через пять минут я возвратилась в зал, таща за руку своего сына. Саша сначала неуверенно сопротивлялся, но потом смирился. Ехал на своих роликах, втянув голову в плечи, безвольно опустив руки.
— Вот, полюбуйтесь! Это мой сын Саша! Ему одиннадцать лет, и он очень весёлый мальчик, любит розыгрыши, только не знает, где и когда они уместны. Извинись перед людьми, да попроси особое прощение у тёти Раи, которую ты так напугал. Как я сразу не догадалась? Я от тебя такого никак не ожидала. Что я папе скажу? Мне стыдно за тебя.
При последних моих словах, Саша вдруг резко поднял голову.
— Я не виноват, я хотел, как лучше. Хотел, чтобы над тётей Раей не смеялись, потому, что это очень неприятно, когда тебе не верят.
— Так! Расскажи, чтобы нам понятнее было.
— У вас тут телефона нет, и бабушка послала меня за мамой. Я сейчас почти всё время езжу на роликах: быстрее, интереснее, веселее, особенно, если запрягу Динку. Вот и в этот раз поехал за мамой на роликах. Я въехал в зал, темно, кто-то сидит в том конце. Ну, я и подъехал, чтобы спросить, где мама.
А тётя Рая испугалась неожиданного моего появления, да как закричит! Тут я сам испугался и быстро выехал. А вечером мама сказала бабушке, что тётя Рая не хочет, чтоб над ней смеялись, и она задержится на работе в надежде узнать, что это было за привидение. То есть меня тётя Рая приняла за привидение, и теперь над ней будут смеяться. Я думал, думал, как помочь тёте Рае. Вечером, надел папину рубашку, он её не носит, так как она очень длинная. А мне как раз такая и была нужна. В коридоре я погасил свет, чтобы в щель ничего не светило, когда я буду въезжать. А у вас, как назло, много лампочек включено. Тут моя Динка стала шлёпать лапами от нетерпения, мама услышала шум и велела погасить свет. Я воспользовался этим и въехал. Около тёти Раи я постарался на минутку встать так, чтобы заслонить свет от лампочки, что висит за окном на столбе. Сам я оказался в контровом свете, зато вокруг появился ореол. Дальше вы всё знаете. Если бы мама не догадалась, что это я на роликах въезжал, то мы бы с Динкой спокойно уехали домой, и никто бы не смог смеяться над тётей Раей, так как много свидетелей видели привидение. Но тут мама выбежала и заставила меня вернуться. Вот и всё.
Наступила полная тишина. Все почему-то растерялись, не зная, как к этому относиться. Я тоже не знала, как себя теперь вести.
— А мне жалко, что всё так кончилось, — тихо проговорила Тоня… – Прозаично! Грустно! Жаль! А как всё романтично начиналось! Загадочно! Сказочно! Правда: сказки хочется. Да и чем мы хуже Мариинки?! Пусть и у нас будет своё привидение, а? Давайте, не будем всем раскрывать нашу тайну. Не поймали мы привидение, не приходило пока. Будем ждать. Это – наше привидение. Это – наша тайна. Есть оно – и всё тут! И мы не боимся его больше. А?! Просто промолчим завтра. Пусть история так вот загадочной и останется?

Никто ей ничего не сказал, но чувствовалась солидарность. Тихо, без слов и, даже не прощаясь, разошлись по домам. И, что вы думаете? Никто и никогда почему-то не вспоминал эту историю. Вот так – то.