Невежество и Жизнь. 8.

Май, который наступил совсем недавно, чем-то напоминает праздничный торт. Наверное своей многослойностью. Что касается природы — с этим всё ясно. Первый слой это долгожданное майское, почти летнее тепло, это первые насекомые, это начинающие набухать почки на деревьях, второй слой, точнее корж, это появление зелени, не так, как в самом начале — робко и неуверенно, с оглядкой на силы природы, не рано ли… Второй корж этого торта это распускание листьев, которые уже заждались, которым тесно, которые хотят под солнечные лучи, третий и четвёртый это продолжение второго. И, наконец, сверху он украшен цветами, глазурью, праздничными надписями и поздравлениями.
И конечно же, сверху он выглядит точно так же, как и плоская земля, пришельцы с которой, очень необразованные и невежественные, обосновались в самом центре Расеи — матушки, заякорились камнем на реке Оби и ведут себе наблюдения всеми доступными средствами. Но так как они полные неучи, серые, отсталые и убогонькие, по сравнению с представителями современной цивилизации, чтящей Гугл практически своим создателем и всевышним, по крайней мере он откликается и даёт ответы на все интересующие вопросы, не бросая на произвол судьбы, то и верят они не телефону или планшету, а собственным глазам и ощущениям. А что с них взять-то, с неучей?
Клубочек долго бегал по краю тарелки, связь никак не могла настроиться, наконец на донышке проявилось изображение Вождя — седобородого старика, раньше его назвали бы у нас председателем или каким-нибудь старостой, но неучи и невежи не знакомы с такими формулировками и председательствовать Вождю некогда — он всегда чем-то занят, причём и сам он неуч — понятия не имеет, что его рабочий день не нормирован, не оплачивается, да и вообще… Неучи…
— Что-то со связью у вас непорядок сегодня,- заговорил Вождь,- здравствуйте.
— Здравствуйте,- поприветствовал Евлампий, капитан разведывательной ладьи,- у нас здесь праздники празднуются.
— А чего так грустно празднуются?- поинтересовался Вождь.
— Так ведь пятый день подряд,- вздохнул Евлампий,- кто ж выдержит столько безделья подряд?
Вождь, усмехнувшись, промолчал.
— Раньше праздник назывался День международной солидарности трудящихся,- высунулся из-за плеча Евлампия Ерёма,- нам тут рассказывали давеча…
Евлампий засунул голову Ерёмы, самого молодого из команды, обратно себе за спину. В ответ послышалось Ерёмино недовольное, но беззлобное ворчание.
— А что, сейчас как-то иначе его название?- удивился Вождь.
— Сейчас это Праздник Весны и труда,- громко пробормотал из-за спины Евлампия Ерёма.
— Вот неугомонный-то...- хихикнул Евлампий и пояснил,- раньше здесь трудящиеся за свои права боролись, солидарность с другими проявляли, на своём примере показывали, что сообща можно много достичь, теперь не так.
— А как теперь у них?- снова удивился Вождь.
— Теперь нет никакой солидарности, все разбрелись по своим жилым помещениям и пялятся в телевизоры, смотрят на тех, кто их веселит.
— И всё?- глаза Вождя округлились от удивления.
— Нет, конечно,- продолжил Евлампий,- если погода позволяет, собираются небольшими группами на природе, мясо жарят. У кого есть участки — дачи по ихнему, по местному, грядки копают, саженцы садят.
— Сообща?- напрягся в ожидании Вождь.
— Куда там...- вздохнул Евлампий,- каждый своё, да стараются так, чтоб соседи завидовали…
— В какое мрачное место вас занесло, однако...- опечалился Вождь в тарелке,- и как же сам праздник проходит?
— Да никак практически,- ответил Евлампий,- не все ему рады. Сидим, не трогаем никого, и тут на тебе, как нахлынет-нахлынет чья-то печаль-тоска, аж до мурашек пробирает.
— Мне с одного местного прилетело целое расписание на праздники,- не выдержал Ерёма и снова показался перед тарелкой,- а всё только ради того, чтоб хоть чем-то заняться, не оставаться один на один с телевизором.
Евлампий снова засунул голову Ерёму туда, откуда она появилась.
— И женщинам нашим не по себе было,- продолжил Евлампий,- особенно чётко про одну поняли они, сидит перед праздниками и чуть не плачет, мол пять дней одиночества впереди…
— И как же им быть-то?- спросил растерянно Вождь.
— Развлечений море на самом деле,- пояснил Евлампий,- хочешь в кино иди, хочешь в торговый центр, хочешь по парку погуляй. Это для тех, кто с компанией хорошо, от одиночества никак не поможет, шум, гам и всё такое.
— Да уж, дела...- согласился Вождь,- ну а дальше то что? Закончились праздники и всё, вперёд — пахать, сеять?
— Да куда уж там,- усмехнулся Ерёма,- три дня рабочих, потом опять четыре выходных…
По тарелке прошла рябь, лицо Вождя исчезло и больше не появилось, не смотря ни на какие ухищрения и уговоры, сколько клубочек не катали, на связь с Раздольным выйти так и не смогли…
Странные они, невежественные, жители плоских земель, связываются с неведомыми далями без всяких задержек по обычной тарелке, даже не спутниковой, солидарности местной не понимают, даже не стараются. Не хватает образованности, что бы понять, этож на благо делается, отдыхай себе, отвыкай от рабочего ритма, трать деньги, лежи на диване, мечтай, наконец. Ведь в мечтах и разговорах все друг с другом солидарны, когда им что-то не нравится, а вот в действиях солидарность была раньше, её и демонстрировали, сейчас больше для галочки, хочешь демонстрировать — демонстрируй, нечего демонстрировать — жарь мясо и смотри в разноцветную мельтешащую бездну экрана телевизора, изучай то, что показывают, смотри о том, о чём будешь мечтать. А мечтать можно безконтрольно…
Только вот не понять им этого, неучам и невежам, необразованные они, неграмотные, лапотные…