Фанера с отверстиями.

К столярной мастерской, затерянной на заднем дворе какого-то бывшего промышленного гиганта, разворованного, распроданного и сданного в аренду, подъехал длинный синий автомобиль. Если бы он был чёрным, то могло бы показаться, что приехал какой-нибудь латиноамериканский или африканский диктатор второй половины прошлого века, настолько автомобиль казался нереальным, выкатившимся на заводские дороги словно из кино.
Сидевшие перед столяркой мужики покуривали на солнце и разговаривали о том о сём, делать им было нечего. Увидев автомобиль они присвистнули.
— Это что, гангстеры что-ли?- предположил маляр Петрович, всю жизнь дышавший всякой химией.
— Ага, сам Альфонс Капоне, лично а тебя пострелять приехал,- гыгыкнул Юрка, лет сорока пяти, столяр с золотыми руками и непререкаемым авторитетом.
— Какой ещё альфонс?- предположил Петрович,- ты совсем дурак, Капоне был мафиози, а не альфонсом.
Мужики покатились от смеха, Петрович иногда воспринимал слова буквально, если альфонс, значит его содержат бабы, а что это может быть именем, он не предполагал, возможно на это влияла и работа Петровича, огнеопасные летучие вещества и отсутствие полноценной вентиляции не могут не оставить следа.
Водительская дверь автомобиля открылась, из неё появился высокий мужчина средних лет, поднял приветственно руку.
— Здорово, мужики, — по-простецки поздоровался он,- а кто у вас тут старшой?
— А тебе какого именно?- уточнил Вадим, молодой парень, лет под тридцать, но уже лысый, как колено,- по производству, или заказать что-то надо? Если заказать, то на второй этаж, к Марине, она у нас считает и раздаёт заказы, а если что по производству, то к Василичу, сейчас позовём.
— Спасибо,- поблагодарил мужчина и пошёл к лестнице на второй этаж, которая находилась тут же, на улице.
— А какая марка у твоей автомашины?- поинтересовался Петрович, который после растворителей, обезжиривателей и красок иногда начинал употреблять подзабытые уже слова, редко используемые в повседневной речи.
— Заграничная,- в такт Петровичу коротко ответил мужчина и начал подниматься по лестнице.
Мужики снова засмеялись, но Петрович опять ничего не понял и возмутился.
— Вот что вы ржёте опять?- недопонимая спросил он,- что смешного в том, что у него заграничная автомашина?
— Петрович, прекрати, пожалуйста,- согнувшись от смеха стучал ладошкой по скамейке Михаил, здоровый мужик средних лет,- ты и сам пережиток прошлого, ещё и разговариваешь как в чёрно-белом кино… Заграничная автомашина!
— Да пошли вы все,- психанул Петрович, встал со скамейки и отправился к себе в малярку.
Марина спустилась в цех примерно через час, когда мужчина на заграничной автомашине уехал.
— Ребята, кто возьмёт заказ? — спросила она с порога.
Марине на тот момент подкрадывалось к сорока, но сказать по ней этого было нельзя.
Стройная, подтянутая, бывшая спортсменка, она всегда хорошо выглядела, жила одна и со всем справлялась тоже одна, хотя в душе всегда мечтала о другом.
Василич уже уехал, работы не было по причине того, что летом в столярках заказов мало — все разъезжаются в отпуска, на дачи, кто куда. Жизнь в столярных мастерских приостанавливается, что бы потом, в конце лета ускориться и не останавливаться почти до нового года, когда всем всё надо успеть. Почти, это значит до обеда тридцать первого декабря, так бывает.
— А что делать-то надо?- интересовались мужики,- окна, двери?
— Учебное пособие,- ответила Марина.
— А материал какой?
— Фанера,- ответила Марина и поняла, что интерес у всех так же быстро исчез, как и появился.
Дело в том, что фанеру в работу никто брать не хотел по причине невысоких расценок, которые когда-то давным давно установил их директор и учредитель. Сейчас и столярка сама по себе ему не особо была нужна, он держал её для каких-то непонятных никому целей, а занимался торговлей и спекуляциями, что и приносило ему основной доход. Мужики начали разбредаться к своим верстакам. Остался лишь Михаил.
Устроился он не так давно, в конце зимы. Здоровый мужик с золотыми руками, он брался за всё и доводил это до конца. Он сам неоднократно рассказывал, как в молодости долгое время проработал в пивнухе. Крановщиком, как он сам говорил, но с приходом прогресса в эту отрасль он поменял свой профиль, тридцать сортов одного и того же смущали его, другой же причиной, в которой он сам с трудом и скрипом однажды сам себе признался была совесть. Ему было очень стыдно вспоминать, как на его глазах некоторые его завсегдатаев сначала превращались в отёчных существ, обитающих неподалёку от его заведения, потом окончательно теряли человеческий облик и куда-то исчезали. И Михаил всё это видел, делал выводы.
— Марина, а давай я возьму, что там интересного?- поинтересовался Михаил.
— Пошл в каморку к Василичу, чертежи покажу,- Марина зашагала к кабинетику начальника производства.
Минут через пятнадцать оттуда вышел озадаченный Михаил, следом вышла разговаривающая по телефону Марина и ушла к себе наверх. До следующего дня её больше никто не видел. Мужики обступили Михаила со всех сторон, вызвали даже Петровича из малярки.
— Ну что там такое-то? наперебой спрашивали они.
— Хренотень какая-то...- вздохнул Михаил, раскладывая по столу чертежи,- вроде просто всё, два квадрата всего, полтора на полтора метра. Сначала надо их склеить, чтоб были толстые, по восемьдесят миллиметров, потом обпилить и отшкурить…
Тут Михаила прервал Петрович.
— А чего ты тогда недоволен, здесь делать то нечего,- заявил он.
— Сверлить надо много,- ответил Михаил,- вот по этой схеме.
На развёрнутой им схеме мужики обнаружили действительно странную картину. Вся фанера в готовом виде была испещрена отверстиями очень разных диаметров, начиная от миллиметра, заканчивая стомиллиметровым по центру.
— Что это за хрень? поинтересовались мужики.
— Пособие,- ответил Михаил и развернул другую схему,- а тут ещё и закрывашечки есть, не на всех, но на большинстве точно имеются. Поворотные, как на дверных глазках.
— Я бы не стал называть это фартом,- усмехнулся Вадим и пошёл к своему верстаку, следом за ним разбрелись и остальные.
Две недели Михаил клеил, размечал, сверлил, шлифовал и полировал свои изделия.Закрывашечки он тоже сделал сам, из фанеры потоньше, которые красил Петрович и сильно при этом матерился, они были самых разнообразных цветов и размеров.
Наконец, когда всё было готово, снова приехала заграничная автомашина и привезла своего владельца. Автомашина, как её начали называть между собой работники столярки, была той же самой, но теперь почему-то все, как один, разглядели в ней подробности — обилие хрома, спицованные колёса, заострённые, словно по линейке начерченные формы. Заказчик сразу поднялся наверх, рассчитался и вниз спустился с Мариной.
— Здравствуйте, товарищи,- приветственно подняв руку вверх, поздоровался мужчина.
Мужики начали подходить поближе.
— Я хочу попросить вас поучаствовать в презентации того, что изготовил по моему заказу ваш цех,- продолжил мужчина,- много времени это не займёт, а пользу вы поймёте сразу же.
Мужики начали интересоваться, хотя изделие Михаила было им знакомо, ощупано ими многократно и тонны сарказма и непонимания уже вылились на два тяжёлых фанерных стенда, неизвестно для кого и зачем сделанных, они ничем не отличались друг от друга.
— Вы пока располагайтесь напротив них, а я сейчас вернусь,- объявил мужчина и ушёл в свою заграничную автомашину.
Через пару минут, когда все уже сидели на стульях и скамейке, Марину посадили посередине, Василича, как обычно, не было на месте, он вернулся с саквояжем и попросил выключить свет.
— Нам хватит и освещения от окон,- пояснил он и начал вынимать из саквояжа самые разнообразные фонарики,- суть моего эксперимента в следующем. Надеюсь, все знают об эксперименте Юнга с двумя щелями?
— Это про кванты что-то там?- вспомнил Вадим.
— Именно,- согласился мужчина,- это эксперимент, рассказывающий о том, как факт наблюдения за частицей или волной влияет на её состояние. Не наблюдаем — это волна, наблюдаем — это частица. Кому это интересно, можете найти в интернете, всё есть в свободном доступе, многие об этом что-то слышали. Но мой эксперимент, точнее моё пособие, расскажет вам о другом.
— О чём нам может рассказать фанера?- усмехнулся Петрович.
— О многом,- усмехнулся в ответ владелец заграничной автомашины, на одном из стендов он открыл все закрывашечки и зашёл за него. Оттуда сразу же начали мелькать разноцветные огни его фонариков сквозь отверстия в фанере,- вы видите их?
— Огоньки что-ли?- поинтересовался Вадим.
— Да, именно огоньки.
— Да чего там, видим конечно, — согласился Петрович.
— И это прекрасно, что вы их видите,- сказал мужчина, открыл лишь несколько отверстий разных диаметров и сделал то же самое за вторым стендом,- а сейчас?
— А что сейчас?- заговорил Петрович,- сейчас там всё закрыто, что ты увидишь-то?
— Совершенно верно!- воскликнул мужчина,- а теперь суть это эксперимента.
Все сидящие напряглись, ожидая какого-то подвоха.
— Видите ли,- заговорил мужчина,- я не зря заказал именно такую толщину и совершенно разные отверстия. Теперь представьте на секунду, что при такой толщине в отверстие направлен луч фонарика не по прямой, а чуть сбоку, под углом, как думаете, вы его увидите с этой стороны?
— Да нет же,- рассмеялся Петрович,- кто ж его увидит? Это невозможно.
— И вот теперь главное,- лицо мужчины вдруг утратило все эмоции, он заговорил каким-то другим, проникающим очень глубоко голосом, пока он рассказывал, никто не смог перебить его или задать хоть один вопрос, все просто слушали,- любая информация, абсолютна любая, подобна лучам вот этих самых фонариков. Но фанеру такой толщины этот свет преодолеть не может, только через отверстия, и при такой толщине, при отношении диаметра отверстия к толщине, к расстоянию, которое он преодолевает, это можно смело назвать каналом. Если информация не направлена точно в канал, она его не преодолеет, вообще никак. Если канал закрыт крышечкой, то же самое. И это очевидно, здесь всё гораздо проще, чем в квантовой физике, нагляднее. Вы находитесь с одной стороны этой фанеры, фонарики с другой. Через самый широкий канал идёт самый мощный поток. Это тоже очевидно.
А теперь о том, как это применить в жизни. Вы сами построили эти щиты, за деньги привели их в соответствие с чертежами, не задавая никаких лишних вопросов, потому что цена была более чем высокая, покрасили крышечки именно в тот цвет и оттенок, который был указан. За всё заплачено. В жизни происходит то же самое. Вы возводите между собой и всем миром, грандиозным, потрясающим, великолепнейшем в своём совершенстве, в котором всё совершенно не так, как вы привыкли видеть, именно потому, что вам за это заплатили, чем — каждый решит для себя сам, и даже крышечку на каком-либо из каналов вы не можете открыть самостоятельно, потому что не знаете о ней, не спросили. И сейчас сидите, хлопаете глазами и понимаете, что в самое большое отверстие в щите вы видите лишь то, что вам показывают те, кто вам же и заплатил за неведение и неверие. Им выгодно, что бы вы не знали всего о том месте, где находитесь. А вы лишь в той его части, в которой сами и отгородились от остального. А мне больше сказать нечего, чуть позже заедут мои ассистенты и заберут стенды, до свидания.
Мужчина собрал фонарики в саквояж, вышел из цеха, сел в заграничную автомашину и уехал.Приехавшие через час ассистенты, оказавшиеся обычными грузчиками на маленьком грузовичке, обнаружили, что на двери столярки висит тяжёлый старинный замок и пластилиновая печать. Все сотрудники, молча просидевшие с полчаса, как один решили уволиться из этого места, в котором однажды узнали правду о том, что как не ломись к ним внутрь, каким прожектором не обозначайся, они не решатся тебя впустить, кем бы ты не был, от чьего имени не пришёл и какие цели бы не преследовал. За толстыми фанерными щитами им уютно, а что за ними и какие такие каналы — это не их дело, за фанеру неплохо заплачено и это уже частично всеми потрачено.