Да, в футбол я играю хорошо (часть 2)

Чтобы понять, где находится мой дом, мне понадобилось сначала достаточно много времени поплутать по подворотням и закоулкам, прежде чем я нашел одну из главных улиц. Я не имел ни малейшего понятия, как я оказался в том районе, память буквально отшибло. Мое место жительство находилось относительно недалеко, но из-за тупой боли во всем теле и ватных непослушных ног, этот небольшой отрезок пути казался мне продолжительным марафоном страданий и мучений. Стояла глубокая ночь, вокруг не было ни людей, ни машин, и, хоть дождь и перестал, все равно было чертовски холодно, а промокшая одежда усугубляла моё положение, но, к счастью, мне удалось дойти до дома без происшествий и не свалиться с ног от бессилия.
Не с первого раза непослушной рукой нашарив в кармане ключи, я открыл массивную железную дверь и зашёл в тёплый, пахнущий сыростью и мочой, подъезд старой девятиэтажки. Держась за поручни, чтобы было легче подниматься, у меня получилось доковылять до своей квартиры на самом верхнем этаже. В лифт я не зашел бы даже под дулом пистолета из-за своей дьявольской клаустрофобии. Лучше обессиленным упасть с лестницы и сломать себе обе ноги, чем пару минут провести в душной замкнутой коробке. Наконец, поднявшись на нужный этаж и зайдя в свою уютную двухкомнатную квартиру, я впервые за тот долгий вечер почувствовал себя в безопасности. Я снял, испачканную в грязи и крови, куртку и повесил её на хлипкий крючок в прихожей, скинул с ног испорченные кроссовки и отбросил их подальше в угол, чтобы лишний раз не видеть это жалкое зрелище, а после развалился на полу прямо перед входной дверью, прижавшись спиной к стене коридора. Я мечтал о своей мягкой кровати, когда шел по холодным улицам своего богом забытого города, представлял, как растянусь на ней, зарывшись лицом в благоухающую цветочным порошком подушку. Но, в тот момент, даже твердый пол прихожей казался мне самым мягким в мире матрасом, а стена, покрытая белой известкой, представлялась натуральной перьевой подушкой прямиком из царских покоев. Так я наслаждался теплом и спокойствием своей берлоги, находясь в состоянии полусна, едва удерживая на весу тяжелую голову, которая все время норовила упасть мне на грудь, пока какой-то раздражающий звук не вывел меня из приятного состояния.
Чем больше я прислушивался к надоедливому звуку, тем громче и противнее он становился. Что-то похожее на мычание вперемешку со стоном доносилось со стороны кухни. Я старательно закрыл уши руками и попробовал снова окунуться в сладкую дремоту, во время которой снятся самые красочные и эмоциональные сны, но, как я не старался, противное мычание просачивалось сквозь пальцы и раздражало мои барабанные перепонки. Спустя несколько минут тщетных попыток отстраниться от этого звукового раздражителя, я не выдержал и, с болезненным ощущением в ногах и в правом боку, поднялся с пола.
— Когда же ты, наконец, поймешь, что лучше меня не злить! – Громко сказал я.
Мычание усилилось, став более жалостливым и умоляющим.
— Какого черта ты тут так разговорился, а?! Заткнись сейчас же! – С этими словами я зашел на кухню, с грохотом толкнув дверь ногой.
Причина моей злости, издававшая это мерзкое мычание, которое вывело меня из себя, сидела на полу, в самом дальнем углу кухни, прикованная за шею толстым велосипедным замком к старомодной батарее с облупленной краской.
— Ты же мужчина! Ты должен стойко переносить трудности этой сложной ситуации, а не мычать и стонать, как баба. – Сказал я своему заложнику, который, сидя в луже собственной мочи с изжеванным во рту кляпом и распухшими от слез глазами, производил ужасное впечатление.
— Твоё пребывание здесь длится всего несколько дней. Я тебя особо не трогаю, разговариваю с тобой, кормлю, всё не так уж и плохо, а? Мы весело проводим время, не правда ли? – Говорил я, выискивая в холодильнике съедобные продукты, чтобы накормить своего заложника, который не ел уже почти сутки. Найдя старый белый хлеб и ссохшуюся копченую колбасу, я начал нарезать самые простые бутерброды. В это время выражение лица прикованного к батарее парня сменилось с жалостливого на злобное. Он выпучил глаза и, тяжело пыхтя и сопя сопливым носом, сверлил меня полубезумным взглядом, пока я готовил ему ужин. Закончив с бутербродами, я положил их на небольшую тарелку и пододвинул еду к нему, держась на приличном расстоянии, дабы не наступить в смердящую лужу.
— Ну и мерзкий же ты тип… — Процедил я, брезгливо морща нос.
Я сходил в ванну, набрал ведро воды и, взяв швабру, по-быстрому убрал то, что он натворил.
— У тебя же есть для этого бадья, какого хрена ты сходил под себя?! – Гневно спросил я, откладывая швабру в сторону. Заложник ничего не промычал в ответ, лишь продолжил пялиться на меня.
— Значит так, сейчас я сниму с тебя кляп, ты съешь эти бутерброды, после чего я верну кляп на место. Мы с тобой уже через это проходили. Никаких глупостей, иначе я снесу тебе башку и буду морить тебя голодом. – Проговорил я, доставая тряпичную затычку изо рта своего заложника.
Парень тут же напрягся, чтобы закричать, но моментально передумал. Наверное, вспомнил, что было с ним после этого в прошлый раз. Он, недолго думая, как животное набросился на бутерброды, глотая, почти не жуя, огромными кусками. Я же налил себе в стакан воды и, опершись на кухонные тумбы, стоящие прямо напротив батареи, к которой был прикован мой заложник, с интересом наблюдал за происходящим действом.
— Сегодня твой брат нашел меня. – Кротко сказал я, отхлебнув воды, внимательно наблюдая за реакцией прикованного парня. Он замер и перестал есть.
— Напал на меня, здорово избил, как видишь. Кто-то дал ему наводку, сказал, что я похитил тебя. – Продолжил я говорить, не отводя от своего заложника глаз. Видно было, как его переполняла радость и надежда. Он судорожно задышал, а руки его затряслись.
— Но, к счастью, он оказался таким же никчемным лохом, как и ты. Мне не составило труда убедить его в том, что он ошибся. Мало того, я еще припугнул его полицией, в итоге он дал мне тридцать штук за молчание, после чего убежал как ошпаренный, так что теперь ко мне и на пушечный выстрел не подойдет. – Закончил я свой рассказ, залпом допил воду и поставил стакан к раковине.
Услышав концовку моей истории, прикованный к батарее парень протяжно застонал. Стон тут же перерос в громкий крик, который могли услышать мои соседи.
— Я же предупреждал тебя! – Зарычал я и с разбегу, по футбольному, хлестким ударом приложился ногой к голове своего заложника. Крик резко оборвался – парень моментально вырубился. Да, в футбол я играю хорошо…