Пять минут
Сергей Лисс Возрастные ограничения 18+
…-Олеська повесилась.
Два слова, в смысл которых почти невозможно поверить. И в первую очередь потому, что Стас общался с ней только что, всего каких-нибудь пять минут назад. Однако шок и страх услышанной новости расширили этот промежуток времени до целой бесконечности, в один миг стерли все возможные воспоминания о той кого Стас помнил еще с детства до чистого листа. В памяти не осталось даже ее лица. Но то было не единственным непонятным безумием, свалившимся на Стаса вместе с до дрожи напугавшим его сообщением. Ведь Олеся адресовала ему последнее прижизненное сообщение – клавишную мелодию. Она зазвучала практически в тот же самый момент, надежно впиваясь куда-то прямо в центр его мозга, затмевая собой все остальные мысли, чувства, образы, эмоции.
И когда Стас открыл глаза, ведомый приятной его уху музыкой к пробуждению среди ночи, он понимал, что Олеся не умерла. Что этих пяти минут ему было достаточно для ее спасения, стоило ему лишь ухватиться за протянутую ею руку.
А еще он обнаружил, что Наташи нет рядом с ним. И каким-то особым чутьем Стас догадался, что у него есть не больше пяти минут. Мелодия в голове его не смолкала ни на миг, благодаря ей Стас достиг кухни практически в долю секунды. Стас уже знал, что его ожидало за прикрытой дверью, из-под щели внизу которой лился свет. Стас толкнул дверь одним резким движением.
Как он уже знал Олеся стояла на стуле прямо под люстрой, на шею ее была накинута веревочная петля. Одетая в ночную сорочку с растрепанными волосами, заплаканная и скомканная Олеся представляла собой просто кошмарное зрелище. Она плакала вот уже несколько дней не в силах смириться с выкидышем. Стас слышал всхлипывания Олеси по ночам. В такие моменты кроме него у нее больше никого не было. И тем не менее Олеся не смогла побороть свою боль, решившись на столь отчаянный страшный поступок.
-Прости, Стасик, — полушепотом смогла выдавить она сквозь слезы, даже протянула к нему руку как в его недавнем сне.
В следующую долю секунды она намеревалась шагнуть со стула. Только Стас был к тому готов, про себя он понимал, что контролирует происходящие вокруг события, где-то глубоко внутри получая удовольствие от каждого их мгновенья. Клавишная мелодия в его голове менялась прямо на ходу, будто продолженная самим Стасом, вырванная из его сновидения и оттого просто беспомощная.
Безмолвно он просто сжал вытянутую дрожавшую руку Олеси, а потом притянул несчастную к себе, желая как можно крепче ее обнять и согреть своим теплым дыханием. И не было больше никакой веревочной петли на ее шее, лишь безудержный отчаянный плач и причитания. И еще беззащитная, но приятная ему дрожь, которую Стас чувствовал своим телом.
О да, пять минут после пробуждения были, пожалуй, самым сладостным отрезком времени почти каждого утра в его жизни. В них заключалось куда больше переживаний в сравнении с событиями в сновидениях, куда больше концентрации в сравнении с целым днем. В эти пять минут Стас чувствовал себя полностью обнаженным, настоящим, таким каким являлся с рождения. Хм, даже Наташа заслуживала тогда чуть меньше искренности. И кажется ради пяти утренних минут Стас всякий раз засыпал по ночам. И очень, между прочим, нервничал если долго не мог уснуть.
Все потому, что эти пять минут были ЕГО ЛИЧНОСТЬЮ, недоступные никому другому. Стас не имел права разбрасываться ими как попало, не имел права заикаться о них с кем бы то ни было и упоминать о них в общении с Наташей. Тем более, что с ее появлением они никуда не делись из его обыденности несмотря на все опасения Стаса утратить столь драгоценную часть его сущности. Даже наоборот, событий стало больше. Самых разных, наполненных бесчисленным множеством ощущений и завершений.
Что касается Олеськи, черт его знает почему она оказалась сюжетом в его сновидениях, впервые, спустя почти тридцать лет после того как закончилось их общение еще детьми. Стас вообще забыл о ее существовании, что уж говорить о том, чтобы помнить лицо девочки из квартиры за стенкой. И его сон о самоубийце с петлей на шее практически не содержал достоверных деталей ее внешности. Вместо этого Стас помнил кого-то иного, с привлекательными чертами лица. И дальше как по маслу. В том заключалась эссенция всего наслаждения пятью минутами пока Стас нежился в кровати, проснувшись поутру, но не торопясь открыть глаз и продлевая не сохранившиеся при пробуждении события с целью закончить их самому, непоколебимо уверенному в правдивости финала. Как сейчас, с Олеськой.
Или с Наташей, которая с легкостью ее заменяла. Сколько раз Стас чувствовал внутри целое ликование, стискивая Наташу в объятьях, целуя ее в губы, да и просто ее касаясь. Про себя Стас чувствовал ее хрупкость и утонченность, постоянно нуждавшиеся в защите, на которую он был способен. Он очень хотел сделать для Наташи нечто героическое, оказаться рядом в самый последний момент, почувствовать ее дрожь и боль как свои собственные, согреть ее своим теплом. Образ Олеси был первым подобным его желанию образом в период отношений с Наташей, и последние пять минут лишь разжигали это стремление стать спасителем. И Стас нисколько не сомневался в том, что его звездный час не за горами.
конец
Два слова, в смысл которых почти невозможно поверить. И в первую очередь потому, что Стас общался с ней только что, всего каких-нибудь пять минут назад. Однако шок и страх услышанной новости расширили этот промежуток времени до целой бесконечности, в один миг стерли все возможные воспоминания о той кого Стас помнил еще с детства до чистого листа. В памяти не осталось даже ее лица. Но то было не единственным непонятным безумием, свалившимся на Стаса вместе с до дрожи напугавшим его сообщением. Ведь Олеся адресовала ему последнее прижизненное сообщение – клавишную мелодию. Она зазвучала практически в тот же самый момент, надежно впиваясь куда-то прямо в центр его мозга, затмевая собой все остальные мысли, чувства, образы, эмоции.
И когда Стас открыл глаза, ведомый приятной его уху музыкой к пробуждению среди ночи, он понимал, что Олеся не умерла. Что этих пяти минут ему было достаточно для ее спасения, стоило ему лишь ухватиться за протянутую ею руку.
А еще он обнаружил, что Наташи нет рядом с ним. И каким-то особым чутьем Стас догадался, что у него есть не больше пяти минут. Мелодия в голове его не смолкала ни на миг, благодаря ей Стас достиг кухни практически в долю секунды. Стас уже знал, что его ожидало за прикрытой дверью, из-под щели внизу которой лился свет. Стас толкнул дверь одним резким движением.
Как он уже знал Олеся стояла на стуле прямо под люстрой, на шею ее была накинута веревочная петля. Одетая в ночную сорочку с растрепанными волосами, заплаканная и скомканная Олеся представляла собой просто кошмарное зрелище. Она плакала вот уже несколько дней не в силах смириться с выкидышем. Стас слышал всхлипывания Олеси по ночам. В такие моменты кроме него у нее больше никого не было. И тем не менее Олеся не смогла побороть свою боль, решившись на столь отчаянный страшный поступок.
-Прости, Стасик, — полушепотом смогла выдавить она сквозь слезы, даже протянула к нему руку как в его недавнем сне.
В следующую долю секунды она намеревалась шагнуть со стула. Только Стас был к тому готов, про себя он понимал, что контролирует происходящие вокруг события, где-то глубоко внутри получая удовольствие от каждого их мгновенья. Клавишная мелодия в его голове менялась прямо на ходу, будто продолженная самим Стасом, вырванная из его сновидения и оттого просто беспомощная.
Безмолвно он просто сжал вытянутую дрожавшую руку Олеси, а потом притянул несчастную к себе, желая как можно крепче ее обнять и согреть своим теплым дыханием. И не было больше никакой веревочной петли на ее шее, лишь безудержный отчаянный плач и причитания. И еще беззащитная, но приятная ему дрожь, которую Стас чувствовал своим телом.
О да, пять минут после пробуждения были, пожалуй, самым сладостным отрезком времени почти каждого утра в его жизни. В них заключалось куда больше переживаний в сравнении с событиями в сновидениях, куда больше концентрации в сравнении с целым днем. В эти пять минут Стас чувствовал себя полностью обнаженным, настоящим, таким каким являлся с рождения. Хм, даже Наташа заслуживала тогда чуть меньше искренности. И кажется ради пяти утренних минут Стас всякий раз засыпал по ночам. И очень, между прочим, нервничал если долго не мог уснуть.
Все потому, что эти пять минут были ЕГО ЛИЧНОСТЬЮ, недоступные никому другому. Стас не имел права разбрасываться ими как попало, не имел права заикаться о них с кем бы то ни было и упоминать о них в общении с Наташей. Тем более, что с ее появлением они никуда не делись из его обыденности несмотря на все опасения Стаса утратить столь драгоценную часть его сущности. Даже наоборот, событий стало больше. Самых разных, наполненных бесчисленным множеством ощущений и завершений.
Что касается Олеськи, черт его знает почему она оказалась сюжетом в его сновидениях, впервые, спустя почти тридцать лет после того как закончилось их общение еще детьми. Стас вообще забыл о ее существовании, что уж говорить о том, чтобы помнить лицо девочки из квартиры за стенкой. И его сон о самоубийце с петлей на шее практически не содержал достоверных деталей ее внешности. Вместо этого Стас помнил кого-то иного, с привлекательными чертами лица. И дальше как по маслу. В том заключалась эссенция всего наслаждения пятью минутами пока Стас нежился в кровати, проснувшись поутру, но не торопясь открыть глаз и продлевая не сохранившиеся при пробуждении события с целью закончить их самому, непоколебимо уверенному в правдивости финала. Как сейчас, с Олеськой.
Или с Наташей, которая с легкостью ее заменяла. Сколько раз Стас чувствовал внутри целое ликование, стискивая Наташу в объятьях, целуя ее в губы, да и просто ее касаясь. Про себя Стас чувствовал ее хрупкость и утонченность, постоянно нуждавшиеся в защите, на которую он был способен. Он очень хотел сделать для Наташи нечто героическое, оказаться рядом в самый последний момент, почувствовать ее дрожь и боль как свои собственные, согреть ее своим теплом. Образ Олеси был первым подобным его желанию образом в период отношений с Наташей, и последние пять минут лишь разжигали это стремление стать спасителем. И Стас нисколько не сомневался в том, что его звездный час не за горами.
конец
Рецензии и комментарии 0