Книга «»
Рабочее название "Одиноко" (Глава 1)
Денис М. Возрастные ограничения 18+
Глава I
Школа-интернат города Шенон, штат Иллиноис. Наверное в каждом штате есть такая гнусная дыра, как эта богом забытая помойка. Специально созданная для таких как я, ненужных людей, от которых отвернулись даже собственные родители. Нас упекают в такие заведения чтобы мы не портили своим присутствием их белый мир. Мир полноценных семей, рождественских песнопений, носочков с подарками от Санты, вечеров, где вся семья собирается за большим столом, держась за руки, склонив головы в молитве, чтобы потом вдоволь насытиться 15 фунтовой индейкой. Нас прячут за серыми стенами, высокими заборами из кирпича, цвета мокрой земли, подальше от красивых районов, чтобы в очередные выборы в конгресс или сенат штата, какой-нибудь чиновник, окруженный множеством репортеров, торжественно вручил нашему заведению большой чек. Ненавижу такие дни, заставляют ходить в школьной форме, не разрешают валяться на кроватях. В такие дни мы просто сидим в просторных аудиториях, уткнувшись в учебники или рисуя на полях тетради. А потом мы исчезаем снова, будто нас и не было никогда.
Мой интернат находится всего в 15 минутах езды от города. В местечке, которое называется Блю-Форест, что означает голубой лес. Когда-то здесь росли голубые ели, высаженные первыми переселенцами в этом штате, но теперь от могучего леса осталась только старая вывеска на въезде в комьюнити. Ее скорее всего сделали из одной такой ели. Я здесь уже второй год, а кажется что целую вечность. Надо признаться, это не худшее место, где мне приходилось жить. Здесь хоть нет этих надоедливых монашек, как в приюте св.Франсиска в Филадельфии, где я прожила три года. Целых три года бесконечных молитв и ритуалов. А за малейшую провинность мы отбывали наказание драя полы и посуду или ухаживая за лошадьми. Это они на картинках только такие грациозные и величественные. На самом деле все лошади воняют и от них столько дерьма сколько дождей в Фили. Дождь в Филадельфии это не просто осадки, это норма жизни. Нигде в мире не продают столько зонтов, плащей и резиновых сапог, как в Пенсильвании. А еще эти святоши не гнушались и телесными наказаниями. Ей богу, смешно когда тебя лупит по заднице старая монахиня. И больно и смешно. Налупившись тебя в доволь она тут же берет свою библию и идет просить прощения у бога за то что измывалась над ребенком. Ну не умора ли. Здесь, в Шеноне хорошо. Не хочешь – не молись, но Библию лучше держать в своем шкафу на самом видном месте, чтоб при очередном обыске, воспитатель нашел ее и не копался глубже, а то найдут твой косяк, как это было на прошлой неделе с Джессикой. Джесс – моя лучшая подруга, не знаю что бы я делала здесь без нее. Когда эта жирная воспитатель Мисс Сандерс вытащила косяк из шкафа Джессики у нее было такое лицо, как будто она увидела пингвина, ну или яйцо динозавра. Я кричу ей: «Это не Джессики, это не ее, ей подкинули». А Джесс со спокойным лицом выдает: «Угощайтесь Мисс Сандерс, вам не помешало бы расслабиться, у меня еще есть». Вот это была умора, вот за что я люблю свою подругу. Скучаю по ней на уроках. Ее отстранили от занятий на неделю, вместо этого она сидит в классе для наказанных. А еще ее заставили поговорить со школьным психологом о подростковой наркомании. Вот идиоты, это же всего лишь трава! На самом деле у нас в блоке все пробовали травку, а может кто-то и тяжелые наркотики, я не знаю за два года я почти ни с кем не сдружилась.
Наш интернат совсем новый. Огромные окна в пол, на фасаде административного здания, создают впечатления свободы, но нам нельзя там находиться, только если вызовут. Чуть поодаль стоит двухблочный корпус для проживания. Мальчики отдельно от девочек. За нашим зданием корпус школы. Все, включая электрическую будку выполнено в одном стиле и все корпуса похожи один на другой. Наш интернат построили на деньги каких-то благотворительных фондов. Наняли первоклассны персонал, закупили все необходимое, все по высшему разряду. Вот только обитатели его не тот контингент, который будет ценить такие пожертвования. О чем говорит рисунок мужского полового органа на статуи рыцаря, которая стоит прямо в центре скверика, на который выходят окна администрации. Его постоянно закрашивают, но он появляется снова и снова. Нас собрали с разных концов страны, с разных интернатов, церковных, военных, да черт пойми откуда. Просто избавились от самых противных подростков. Так мы и оказались в Иллиноисе. До этого я жила в Филадельфии Штат Пенсильвания, до этого в Итаке, Нью-Йорк, а родилась я в Индиане, по крайней мере, так записано в моих документах. Родители от меня отказались еще в роддоме. Не знаю почему? Отправилась я из теплого мамкиного пуза сразу в холодные подгузники муниципальной организации. Я часто думаю почему она так со мной поступила. Вот бы найти эту дрянь, я бы ей все ребра отбила, я бы пинала ногами то место коим она произвела меня на свет до той поры пока она бы не сдохла. Ну или что-то в этом роде, иногда, когда мне особенно паршиво, я убиваю ее в своих мыслях и мне становится легче.
Джессика из Чикаго, она можно сказать местная, ее родители погибли, когда ей было пять лет, потом она жила с бабушкой, та тоже дала дуба, потом ее забрала какая-то мамина кузина. Она что-то сделала с бумагами и въехала в дом бабушки Джесс. Через месяц сдала племянницу в детский дом. Джессика говорит, когда она станет совершеннолетней, она вернется в бабушкин дом и вышвырнет оттуда тетку со всем ее выводком.
Сестры Ирэн и Тайла из Нью-Йорка, они здесь потому что сбегали из всех интернатов в которых находились. Шлялись по стране, жили где придется и с кем придется. Они говорят что малолетние проститутки-близняшки очень хорошо зарабатывают и смеются. Не вижу в этом ничего смешного. Есть еще Шейла, она оказалась здесь из ЛА. Ее все тут бесит, особенно зима. Шонда – единственная афроамериканка в нашем блоке, кстати это она снабжает нас травой. У нее есть друзья в блоке у парней, у которых есть друзья в городе. А еще есть Моника, Сандра, Эйприл, Эшби, Натали ну и прочие. А меня зовут Кэрол Браун. Так было написано на моей бирке в роддоме.
Школа-интернат города Шенон, штат Иллиноис. Наверное в каждом штате есть такая гнусная дыра, как эта богом забытая помойка. Специально созданная для таких как я, ненужных людей, от которых отвернулись даже собственные родители. Нас упекают в такие заведения чтобы мы не портили своим присутствием их белый мир. Мир полноценных семей, рождественских песнопений, носочков с подарками от Санты, вечеров, где вся семья собирается за большим столом, держась за руки, склонив головы в молитве, чтобы потом вдоволь насытиться 15 фунтовой индейкой. Нас прячут за серыми стенами, высокими заборами из кирпича, цвета мокрой земли, подальше от красивых районов, чтобы в очередные выборы в конгресс или сенат штата, какой-нибудь чиновник, окруженный множеством репортеров, торжественно вручил нашему заведению большой чек. Ненавижу такие дни, заставляют ходить в школьной форме, не разрешают валяться на кроватях. В такие дни мы просто сидим в просторных аудиториях, уткнувшись в учебники или рисуя на полях тетради. А потом мы исчезаем снова, будто нас и не было никогда.
Мой интернат находится всего в 15 минутах езды от города. В местечке, которое называется Блю-Форест, что означает голубой лес. Когда-то здесь росли голубые ели, высаженные первыми переселенцами в этом штате, но теперь от могучего леса осталась только старая вывеска на въезде в комьюнити. Ее скорее всего сделали из одной такой ели. Я здесь уже второй год, а кажется что целую вечность. Надо признаться, это не худшее место, где мне приходилось жить. Здесь хоть нет этих надоедливых монашек, как в приюте св.Франсиска в Филадельфии, где я прожила три года. Целых три года бесконечных молитв и ритуалов. А за малейшую провинность мы отбывали наказание драя полы и посуду или ухаживая за лошадьми. Это они на картинках только такие грациозные и величественные. На самом деле все лошади воняют и от них столько дерьма сколько дождей в Фили. Дождь в Филадельфии это не просто осадки, это норма жизни. Нигде в мире не продают столько зонтов, плащей и резиновых сапог, как в Пенсильвании. А еще эти святоши не гнушались и телесными наказаниями. Ей богу, смешно когда тебя лупит по заднице старая монахиня. И больно и смешно. Налупившись тебя в доволь она тут же берет свою библию и идет просить прощения у бога за то что измывалась над ребенком. Ну не умора ли. Здесь, в Шеноне хорошо. Не хочешь – не молись, но Библию лучше держать в своем шкафу на самом видном месте, чтоб при очередном обыске, воспитатель нашел ее и не копался глубже, а то найдут твой косяк, как это было на прошлой неделе с Джессикой. Джесс – моя лучшая подруга, не знаю что бы я делала здесь без нее. Когда эта жирная воспитатель Мисс Сандерс вытащила косяк из шкафа Джессики у нее было такое лицо, как будто она увидела пингвина, ну или яйцо динозавра. Я кричу ей: «Это не Джессики, это не ее, ей подкинули». А Джесс со спокойным лицом выдает: «Угощайтесь Мисс Сандерс, вам не помешало бы расслабиться, у меня еще есть». Вот это была умора, вот за что я люблю свою подругу. Скучаю по ней на уроках. Ее отстранили от занятий на неделю, вместо этого она сидит в классе для наказанных. А еще ее заставили поговорить со школьным психологом о подростковой наркомании. Вот идиоты, это же всего лишь трава! На самом деле у нас в блоке все пробовали травку, а может кто-то и тяжелые наркотики, я не знаю за два года я почти ни с кем не сдружилась.
Наш интернат совсем новый. Огромные окна в пол, на фасаде административного здания, создают впечатления свободы, но нам нельзя там находиться, только если вызовут. Чуть поодаль стоит двухблочный корпус для проживания. Мальчики отдельно от девочек. За нашим зданием корпус школы. Все, включая электрическую будку выполнено в одном стиле и все корпуса похожи один на другой. Наш интернат построили на деньги каких-то благотворительных фондов. Наняли первоклассны персонал, закупили все необходимое, все по высшему разряду. Вот только обитатели его не тот контингент, который будет ценить такие пожертвования. О чем говорит рисунок мужского полового органа на статуи рыцаря, которая стоит прямо в центре скверика, на который выходят окна администрации. Его постоянно закрашивают, но он появляется снова и снова. Нас собрали с разных концов страны, с разных интернатов, церковных, военных, да черт пойми откуда. Просто избавились от самых противных подростков. Так мы и оказались в Иллиноисе. До этого я жила в Филадельфии Штат Пенсильвания, до этого в Итаке, Нью-Йорк, а родилась я в Индиане, по крайней мере, так записано в моих документах. Родители от меня отказались еще в роддоме. Не знаю почему? Отправилась я из теплого мамкиного пуза сразу в холодные подгузники муниципальной организации. Я часто думаю почему она так со мной поступила. Вот бы найти эту дрянь, я бы ей все ребра отбила, я бы пинала ногами то место коим она произвела меня на свет до той поры пока она бы не сдохла. Ну или что-то в этом роде, иногда, когда мне особенно паршиво, я убиваю ее в своих мыслях и мне становится легче.
Джессика из Чикаго, она можно сказать местная, ее родители погибли, когда ей было пять лет, потом она жила с бабушкой, та тоже дала дуба, потом ее забрала какая-то мамина кузина. Она что-то сделала с бумагами и въехала в дом бабушки Джесс. Через месяц сдала племянницу в детский дом. Джессика говорит, когда она станет совершеннолетней, она вернется в бабушкин дом и вышвырнет оттуда тетку со всем ее выводком.
Сестры Ирэн и Тайла из Нью-Йорка, они здесь потому что сбегали из всех интернатов в которых находились. Шлялись по стране, жили где придется и с кем придется. Они говорят что малолетние проститутки-близняшки очень хорошо зарабатывают и смеются. Не вижу в этом ничего смешного. Есть еще Шейла, она оказалась здесь из ЛА. Ее все тут бесит, особенно зима. Шонда – единственная афроамериканка в нашем блоке, кстати это она снабжает нас травой. У нее есть друзья в блоке у парней, у которых есть друзья в городе. А еще есть Моника, Сандра, Эйприл, Эшби, Натали ну и прочие. А меня зовут Кэрол Браун. Так было написано на моей бирке в роддоме.
Рецензии и комментарии 0