Простые вещи (Глава 10. Блажен, кто верует)

Ласковый шёпот на протяжении неизвестного периода времени с заботливым трепетом касался моих ушей, заставив наконец-то прийти в себя.
— Серб. Серб! Серб, — я очнулся и увидел перед собой знакомые глаза небесного цвета, которые ненадолго меня смутили и заставили меня считать, что я уже где-то в раю.
— Алиса. При-вет.
— Неужели! Честное слово, лучше бы не просыпался… Скажи мне, пожалуйста, как называется твоя болезнь, и как это лечится? Ты что натворил вчера? — она ударила меня по перевязанной руке. — Се-е-ерб, что с тобой не так?
— Я думаю, что во всех моих бедах стоит винить вино, — ответил я, пытаясь понять, насколько сильно мне сейчас плохо.
— Винить вино? Ты серьёзно?
— Звучит весьма неплохо.
— Отнюдь… Кажется, я слишком быстро стала относиться к тебе более-менее лояльно. Избаловала тебя немного, а ты тут же руки вздумал резать. Молодец!
— В любом случае, мне сейчас очень приятно тебя видеть…
— Значит так, сейчас приедет Эрик. Разумеется, он очень зол на тебя! Тебе есть, что рассказать ему?
— Возможно.
— Возможно? Да ты больной…
— Не смею отрицать.
Противный звук дверного звонка заставил Черышеву подняться и открыть дверь своему будущему жениху, который стремительно направился в мою комнату.
Я хотел привстать, чтобы поприветствовать его, но Алиса тут же строго настояла на том, чтобы я не двигался.
— Серб, ты в порядке? Что с рукой? — по его интонации сразу стало понятно, что его, прежде всего, беспокоит моё состояние.
— Да в порядке. Думаю… Прости, что так вышло, — я уже начал оправдываться перед ним, но мой собеседник тут же остановил меня.
— Нет-нет, я всё понимаю. Ещё поговорим с тобой об этом. Вчера ночью позвонила Алиса и сказала, что ты порезал руку. Я тут же приехал и помог дотащить тебя до кровати. Рана была не очень глубокой, к тому же тебе повезло, что рядом с тобой был человек, который знаком с понятием первой помощи. Ты с каких пор руки режешь?
— Я…
— Да шучу я! Ничего не отвечай. У меня оставалась ещё кое-какая работа над сценарием дома, и я попросил Алису остаться с тобой, потому что очень беспокоился за твоё состояние.
— Да, всё верно, — подтвердила Черышева.
— Серб, извини за прямоту и открытость, но ты сходишь с ума, приятель. Нет, вернее, ты уже просто перестал контактировать с частью мозга, которая принимает все важные решения.
— Наверное… — согласился я.
— В общем, у меня сегодня весь день съёмки, а вечером я собираюсь заехать в Картон и поговорить с Резнёвым, чтобы он окончательно отпустил меня. Так больше продолжаться не может. Думаю, что будет уместным, если я попрошу уйти и от твоего имени. Я готов обсудить с ним все детали и потребовать справедливости. Это — единственное лекарство, которое вылечит тебя. Это — единственный выход.
— Я готов сделать что угодно…
— Давно пора заканчивать этот цирк.
— Эрик, я так устал…
— Я верю, Серб. Я верю. Алис, присмотришь за этим самоубийцей?
— Что? Серьёзно? — недовольно ответила она.
— Конечно, а почему нет?
— По-твоему, я сиделка для сумасшедших людей?
— Он наш друг…
— Он не наш друг, Эрик. Вы знакомы два дня, один из которых он постоянно пытался флиртовать со мной.
— Мы с тобой уже говорили на эту тему.
— И что? Давай теперь постоянно будем рядом с ним, мало ли что он выкинет в очередной раз?
— Хорошо, значит, я отменю все дела и лично буду приглядывать за Артуром.
Мне было крайне неприятно слышать то, что говорит Алиса Черышева, тем не менее, она была права. И с какой вообще стати Бютнер так горячо вступился за наши отношения?
— Тихо, — сказал я. — Не нужны мне сиделки. И вы мне не нужны. Устроили тут.
— Вот, наконец-то здравые мысли! Наш пациент здоров! — поддержала меня Алиса. — Да присмотрю я за ним! Хорошо! Начали тут…
— Ну, спасибо… Эрик, пожалуйста, просто сделай так, чтобы проклятый Резнёв отстал от меня. Это всё, что я хочу от этой жизни.
— Я тебя понял. Заеду вечером. Ведите себя прилично, господа-сумасшедшие.
— Надеюсь, он себе ещё что-нибудь перережет…
— Всё! Я ушёл, — Бютнер захлопнул входную дверь и снова оставил меня наедине с Черышевой.
Она присела рядом со мной на кровать и сложила руки крест-накрест.
— У меня к тебе очень заманчивое и взаимовыгодное предложение: я тебе сейчас дам кучу снотворного, и ты будешь наслаждаться прекрасными сновидениями до приезда Эрика. Как тебе идея?

###

Конечно, эта идея мне не понравилась, но хитрая дамочка пошла на обман, предложив мне свой фирменный целебный чай, куда и намешала кучу таблеток.
Мне приснилась полная ерунда, связанная с тяжёлыми воспоминаниями о ночи у Глеба Браумаса.
Я проснулся в холодном поту, оглядываясь по сторонам своей мрачной комнаты.
— Да ты издеваешься? Я дала тебе столько таблеток, а ты проспал всего шесть часов…
— Кажется, у меня температура.
Она дотронулась своей ладошкой до моего лба.
— Кажется, тебе кажется.
— Алис, сделай одолжение. Принеси, пожалуйста, ещё своего фирменного чая. Надоело уже терпеть твои выходки, — с обидой высказал я.
— Ладно. Ну, прости… — неожиданно для меня Черышева извинилась. — Иногда нам намного проще взять и лишний раз осудить человека, чем разобраться. Такова человеческая сущность. Мне действительно очень сложно относиться к людям добрее. Особенно к тем, которые режут себе руки, — она скованно улыбнулась и продолжила. — Так получилось, что меня обманывали всю жизнь. Каждый встречный человек пытался постоянно обмануть частичку меня. Везде. Постоянно. Наверное, мне просто не везло с людьми…
— Все врут. Кто говорит, что не врёт, врёт вдвое больше, — моя собеседница мило ухмыльнулась и ловким движением руки убрала со своего лица локон русых волос в сторону. — Чем занимаются твои родители? — спросил я.
— Отец — писатель, мать — главный бухгалтер. На самом деле, тот факт, что я сейчас нахожусь в этом городе, является также результатом родительского обмана.
— Ну, у нас здесь хорошо. К тому же, ты встретила Эрика…
— Хах, ты сейчас вздумал мне рассказывать плюсы от моего пребывания здесь? Я и сама ведь прекрасно всё понимаю, Артур.
— Да, наверняка, — согласился я. — А можно личный вопрос?
— Ну… Давай.
— За что ты полюбила Бютнера? — смело спросил я.
— Хм, за что я смогла полюбить Эрика? Наверное, он стал первым человеком, который осмелился говорить мне только правду, какой бы горькой она не была. Он был честен со мной абсолютно во всём. Из честности следует доверие, а на его основе уже и строятся счастливые отношения.
— Наверное. У меня никогда не было отношений. Трудно рассуждать, но твои слова кажутся вполне логичными.
— Всему своё время, ты понимаешь, да?
— Именно.
— Может быть, хочешь послушать сказки про долгую и счастливую жизнь?
— Про долгую не хочу, а про счастливую послушал бы.
Черышева принялась мне рассказывать различные истории из своей жизни, которые приходились мне по душе и даже на время заставляли забывать о ноющей боли.
— Кушать хочешь? — поинтересовалась моя рассказчица.
— Не отказался бы…
Она пошла на кухню и через несколько минут вернулась со стаканом горячего молока в руках.
— Я не пью молоко… — возмутился я.
— А мне какая разница? Я себе налила. А через пять минут будет готов твой омлет.
— О, это уже лучше.
Я с большим удовольствием перекусил и поблагодарил Алису.
— Надеюсь, ты скоро снова заснёшь, — отшутилась она.
В продолжение нашего диалога я рассказал ей о том, что случилось со мной за последние полгода, давая понять, что когда-то я был абсолютно нормальным. Этой шуткой мне даже удалось развеселить Черышеву, от чего мне самому стало невыносимо приятно.
Время, проведённое наедине с Алисой, было наполнено лёгкостью и беззаботностью. Мне безумно хотелось, чтобы Эрик не приезжал, как можно дольше, но…
Ближе к девяти часам вечера по моей комнате снова раздался звук дверного звонка. Чёрт.
Эрик Бютнер, не раздевшись, ворвался в мою комнату, и я сразу понял, что вести будут не из приятных. Он слегка отдышался и вытер пот со лба.
— Может быть, хотя бы ботинки снимешь? — намекнула ему Алиса.
— Да-да, извини. Я сейчас.
— Что-то не так, — чуть ли не про себя проговорила Черышева.
— Проклятый Владелец… Чтобы он сгорел… Вместе со своим Картоном…
— В чём дело, Эрик? Что говорит?
— Слушай, Серб… Ты же в курсе про Навина?
— Да. Ты уже спрашивал.
— То есть ты знаешь, в чём состоит его сфера деятельности?
— Предсказывает даты смерти.
— А чем занимается Андрей?
— Картон…
— А помимо?
— Без понятия.
— Вот как, то есть он тебя ещё не вводил в курс дела. Последние несколько лет Резнёв занимался ликвидацией тёмных, чтобы они больше не смели появляться и пугать жителей нашего города…
— Ликвидацией… Кого? — перебил его я.
— Тёмных. Так называют людей, которые последовали за Бертрашем. Не знаю точно, почему именно «тёмные», но светлого в этих ребятах, однозначно, мало…
— Понял.
— Стоит признать, что эта задача у Владельца и его команды была выполнена успешно. А теперь… Кульминация! Резнёв всё это делал для того, чтобы остаться единственным связующим между Навином и людьми, которые желают заполучить заветные документы с датами смерти. Теперь всё стало намного проще: хочешь заветный документ? Обратись к Андрею Резнёву — договорись с ним и… После получения желанного документа — останься целым и невредимым.
— Ого…
— Вот тебе и «ого»… Никаких обязанностей перед Навином Бертрашем! Скажу тебе ещё больше, он и Андрей — бывшие друзья и одногруппники, поэтому Андрей прекрасно знает, что и где находится в институте. В последнее время заказов скопилось неприлично много, но… Не осталось исполнителей.
— Погоди, то есть…
— Да-да, не перебивай меня. Вся команда, которая занималась добычей документов… Её больше нет. По разным причинам. Не спрашивай, думаю, и так всё понимаешь.
— Понимаю, — я отвёл глаза в сторону.
— Основной проблемой первых исполнителей стала элементарная недооценка тёмных. Теперь Резнёв хочет, чтобы мы с тобой отправились в лечебницу и привезли все скопившиеся заказы.
— И сколько это?
— Двенадцать документов. Ладно, а теперь к делу: как твоя рука?
— Плохо, — ответила за меня Алиса.
— Нормально, — соврал я.
— Дорогая, прости, но сейчас я больше склонен верить этому парню. Нам необходимо действовать очень быстро. Бертраш давно уже не ждёт гостей, потому что знает плачевную ситуацию с исполнителями Андрея. Выезжаем завтра утром.
— Во сколько?
— В шесть утра.
— Эм…
— Я понимаю, что тебе нужно пару минут, чтобы всё хорошенько обдумать и решить, но… Надеюсь, ты понимаешь, что у нас с тобой нет другого выхода?

###

День, когда мне следовало по-настоящему преодолеть себя и шагнуть в неизвестность, стартовал около пяти утра по местному времени. Ещё одна порция снотворного подействовала на меня не очень эффективно, поэтому всю ночь я постоянно дёргался и ворочался, страдая от душевного дисбаланса и тумана в голове. В ней то и дело возникали новые мысли о том, что уже совсем скоро вся история, связанная с именем Андрея Резнёва, закончится, а мои страдания уйдут прочь раз и навсегда. Стоит только переступить порог лечебницы и забрать необходимые документы…
В теории расклад был довольно простым, но я был уверен, что практика сразу же начнёт выдавать аспекты, которые усложнят нашу задачу.
Новая сделка с Владельцем была крайне неприятной, но другого выхода, как уже сказал Эрик, у нас не было, поэтому я пытался рубить корни нарастающего страха по мере их появления.
Моё общее состояние, на удивление, было не самым паршивым. Рука практически не болела, тело было оковано слабостью из-за недосыпа, аппетит напрочь отсутствовал.
Я заварил себе облепихового чая и через силу съел несколько ложек овсяной каши, убеждая себя, что энергия мне сегодня жизненно необходима.
Во время умывания холодной водой я задумался о том, какие обстоятельства привели меня к тому, что совсем скоро я поеду в настоящий ад, чтобы помочь человеку, которого ненавижу всем сердцем.
Я оделся, ещё раз всё хорошо обдумал и открыл средний ящик своего комода с одеждой, откуда достал ножны, внутри которых находился подарок Кирила Ренне. Надеюсь, не понадобится…
Бютнер, следуя своей честности и пунктуальности, приехал вовремя.
— Доброе утро. Ты как, готов? — спросил он.
— Доброе. Я не знаю, чего ожидать.
— Это к лучшему. Поспал хоть немного?
— Вздремнул чуток.
— Аналогично.
Довольно продолжительное время пути мы ехали молча, довольствуясь лишь композициями с радиоволн.
— Как прошёл день наедине с Алисой? — неожиданно спросил Эрик.
Я немного растерялся, но попытался сохранить хладнокровие.
— Вполне хорошо.
— Ладно тебе, Серб, не скромничай. Я же знаю, что тебе она понравилась.
— Что? Нет… Что за чушь?
— Прекрати. Когда разговор доходит до любовной темы никто из нас не в состоянии умело врать.
— Да. Алиса симпатичная, — скованно ответил я.
— Опять скромничаешь. Да ты без ума от неё, приятель! Думаешь, я не видел, каким взглядом ты на неё смотришь?
— Каким же?
— Вот таким, — он посмотрел на меня, выпучив свои глаза так сильно, насколько мог.
Это показалось мне забавным, и я рассмеялся.
— Видишь, самому смешно ведь. И ты не подумай, я не смею винить тебя. Ни в коем случае! Она и правда волшебная девушка, в такую трудно не влюбиться.
— Да не влюбился я… С чего вдруг такие вопросы?
— Просто. Мне интересно.
— Что тебе интересно? — в довольно грубом тоне ответил я.
Такой разговор казался мне странным и неоправданным, я чувствовал себя некомфортно. Хотя, в общих чертах, Бютнер был прав.
— Твоё отношение к Черышевой. Не более того.
— Нормально я к ней отношусь. Ты доволен?
Эрик понял, что я не намерен продолжать диалог на эту тему, и оставил меня в покое. Он был мне симпатичен как человек, но его излишнее дружелюбие и попытки поговорить со мной по душам мне не особо импонировали.
— Расскажи лучше про наше дело, — нарушил я очередной ритуал нашего молчания.
— Резнёв ничего толкового не сказал, ты ведь его знаешь.
— Знаю, — ухмыльнулся я. — Долго нам ещё ехать?
— Ещё около часа, если будем ехать с такой же скоростью. Лечебница сама по себе является довольно жутким местом. Я сам однажды был в таком отряде исполнителей, поэтому некоторые подробности и нюансы знаю.
— Ты был исполнителем? — удивился я. — И как всё прошло?
— Не спрашивай… Из нашей команды вернулся только я.
— Сколько вас было?
— Четверо. Двоих я совсем не знал, бывалые наёмники. А один был моим хорошим другом с гимназии, — по его поникшему и слегка дрожащему голосу было прекрасно заметно, что эти воспоминания вызывают у моего собеседника небывалую боль утраты. — Кстати, если совсем откровенно, то ты чем-то напоминаешь мне его. Как же ты похож на Руслана… И внешне, и по характеру… Иногда я буквально вижу в твоём образе своего друга, но вовремя возвращаюсь к реальности…
— Соболезную, Эрик, — теперь мне стало понятно, почему у него такая тяга к дружбе со мной. — Я уверен, что он был хорошим парнем.
— Да. Да, Серб. Как и ты. Я рад, что мы сейчас вместе. Мне было бы трудно отправляться в лечебницу с кем-то другим.
— Это взаимно, Эрик, — я по-приятельски хлопнул его по плечу. — Извини меня, просто в последнее время моя циническая составляющая уничтожает всю мою гуманность.
— Прекрати. В твоём случае извинения не уместны, Серб. Всё в порядке.
Я улыбнулся ему в ответ и кинул свой взор на бесконечную дорогу, по периметру которой росли сотни голых деревьев.
Шёл мокрый снег, выл северо-западный ветер. Интересно, это когда-нибудь кончится?
— Самое тяжелое в этой жизни — это осознание того, что твои близкие люди уязвимы. Я всегда охотно иду на контакт с людьми, но подпускаю к себе с большим трудом. Это всё из-за страха потери.
— Прекрати. Это вполне нормально. Я думаю, что все этого боятся. И что теперь, закрыться у себя в каморке и совсем никак не контактировать с обществом? Близкие люди — самое ценное, что может быть у человека.
— Серб! Отлично! А ты говорил про твой бесконечный цинизм…
— Стоп… Ты меня сейчас специально к этому подвёл?
— Именно! Я считаю, что ты всегда так думал, но из-за того, что связался не с теми людьми, забыл об этой простой истине. Вот и всё. Совсем скоро всё кончится, и я уверен, что ты сможешь наладить все прежние контакты.
Хм, хитрый Бютнер… Наверное, он прав.
— А, чуть не забыл предупредить о лечебнице. Возможно, что внутри помещения в голову часто будут лезть различные шальные мысли. Будь осторожен с этим.
— В смысле?
— У тебя в голове станут появляться такие мысли, что в здравом уме тебе было бы страшно о таком подумать.
— Примерно понял.
— Ладно. Пожалуй, прибавлю скорости. Хочется поскорее со всем этим покончить…

###

Мы проехали информационную табличку «Институт медицинских наук имени Навина Бертраша», которая поддалась влиянию времени и успела покрыться ржавчиной.
Как выразился Бютнер, мы приехали на точку невозврата.
— Мы находимся в самой глухой чаще Бурого леса. Конечно, где ещё можно основать институт?! — усмехнулся я.
— Я читал, что на его территории производили различные военные и научные эксперименты. Поэтому нужна была большая местность, отдалённая от города, — поделился своими знаниями мой напарник.
— Вот как? Интересно…
— В общем, смотри: два здания, левое — это общежитие, правое — научно-исследовательский кампус, именно он нам и нужен.
— Что-то не производят они никакого хорошего впечатления…
— А совсем недавно они выглядели великолепно! Как-нибудь покажу старые фотографии этого места, ты очень удивишься.
— Договорились.
— Значит так, в нашем корпусе пять этажей плюс два цокольных. Угадай, где находится нужный нам архив? Конечно, на минус втором этаже!
— Кто бы сомневался, — поделился своим разочарованием я.
Институт был огорожен высоким ржавым забором, вдоль которого находилась целая куча строительного мусора.
Панельные стены здания уже стали менять свой цвет и покрываться мхом, большинство окон было разбито, стены были расписаны различными угрозами и непонятными пентаграммами.
Мне стало не по себе, как только я вышел из машины.
— Готов? — с высоко поднятой головой спросил меня Эрик.
— К чему именно?
— К полному избавлению от «картонной» зависимости, — с этими словами Эрик еле слышно хлопнул дверью и подошёл к багажнику. — С этими чертями нужно быть предельно осторожными, — Бютнер спрятал в карман пистолет, и мне вручил точно такой же. — Однозначно, пригодится. Пойдём, — с ужасным скрипом открывая калитку в ржавом заборе, сказал он.
— Он заряжен?
Щелчок.
— Теперь да. Впервые держишь в руках пистолет?
— Именно… Мне немного не по себе, если честно, — с робостью признался я.
— Ну, а я второй. Нужна инструкция по эксплуатации?
— Не помешала бы…
— Видишь тёмного — целься и жми на курок, всё просто! За дело!
Мне стало совсем не по себе от предостережений Эрика, но дороги назад уже не было, поэтому я для уверенности нащупал в кармане свои ножны и последовал за своим компаньоном, мельком любуясь здешним болотистым пейзажем.
Время действовать.

###

Мы пошли в правую сторону от забаррикадированного досками главного входа, надеясь отыскать более-менее подходящее окно, через которое можно было попасть внутрь лечебницы.
Удача нам улыбнулась почти сразу, и третье по счёту от входа окно было закрыто лишь наполовину.
— Я думаю, что мы с тобой достаточно худые, чтобы пролезть в эту щель.
— А как вы заходили в прошлый раз?
— Лучше не вспоминать. Через канализацию… Это вообще жуть, если честно.
— Ну, да. Из двух зол, как говорится…
— Именно. Серб, подсади меня, пойду первым, — Эрик ухватился за оконный фасад, подтянулся и весьма ловко перекинул сначала ноги, а затем и остальное тело.
— Вот тьма!
— Что такое? — взволнованно ответил я.
— Не видно ничего. Фонарь же у тебя?
— Фонарь?
— Нет, нет, нет! Ты серьёзно?
Я почувствовал себя без вины виноватым.
— Хорошо, — расстроенным голосом сказал мой напарник. — Вернись к машине и возьми фонарик из багажника. Я оставил его открытым.
— А ты как там? В порядке?
— Да иди уже… Быстрее самостоятельно освоюсь, — эти нотки наглости в обращении Бютнера мне совсем не понравились, но я промолчал.
И вообще, больше всего на свете не люблю, когда кто-то очень умный пытается любые собственные просчёты перевести на кого-то другого. Мол, ошибиться может кто угодно, но только не этот самый умник. Принимающий свою неправоту всегда достоин уважения.
Интересно, чем сейчас занимается Алиса? Наверняка, не спит и переживает за нас… По крайней мере, за Эрика-то точно.
Я схватил фонарь и довольно оперативно вернулся, чтобы продолжить нашу экспедицию.
— Эрик, как… — мой незаданный вопрос заглушил безмятежный крик, наполненный страданием.
— А! А-а! Серб… Ах…
Я схватился за фасад, немного неуклюже подтянулся и пролез сквозь щель. Я тут же посветил фонарём и понял, что мы оказались в маленькой заваленной хламом комнате.
— Стекло повсюду… — спрыгнув на пол, выругался я. — Эрик, что случилось?
— Посмотри… Мне нужна помощь…
Я подошёл чуть ближе.
— Нога застряла, — дрожащим голосом промолвил он. — Что же ты так долго возился!?
— Да ты издеваешься?!
— Проткнул ступню… Насквозь… Вот чёрт… — я посветил на его ногу и невольно ужаснулся от увиденного.
Из разрушенного пола действительно торчал острый кусок арматуры, причём по всему периметру пола было расставлено несколько таких ловушек. Всё сводилось к мысли, что они здесь разброшены не просто так…
«Добро пожаловать», — было написано большими красными буквами на одной из голых стен. Также в помещении была замечена старенькая потрёпанная мебель и строительные материалы, раскиданные в случайном порядке.
Бютнер попытался ловким движением выдернуть свою ногу, но лишь поморщился и даже пискнул от боли и тут же оставил эту идею, начиная потихоньку впадать в истерику.
— Чёрт-чёрт, отличное начало экспедиции! Очень больно… Серб, нужна аптечка…
— А где она?
— В машине, конечно же…
Действительно, довольно неприятное и неожиданное начало… От вида крови мне стало мерзко и некомфортно.
— Как же…
— Давай быстро до машины. Без лишних вопросов, — приказал Бютнер.
Я послушался и аккуратно перелез обратно, что оказалось совсем нелегко. Как только я покинул здание, у меня закружилась голова. С чего бы это?
Я проделал первую часть операции по спасения своего товарища довольно мобильно и быстро, но Бютнеру так совсем не показалось. Как только я подошёл к окну, то сразу же услышал его зов о помощи.
— Серб, быстрее…
Сначала я закинул внутрь коробку с медикаментами, а потом уже залез сам. Я поставил фонарик на сидение облезлого кресла и подошёл к Эрику, чтобы попытаться оценить степень тяжести предстоящей операции.
— В общем, я думаю, что надо просто очень сильно дёрнуть ногу. Раз, и всё.
— Конечно! Проще простого. Я и на миллиметр её сдвинуть не могу, уже ору от боли, а ты предлагаешь достать её полностью. Лучше глянь, что есть полезного в аптечке.
Куча бинтов, белые упаковки таблеток, несколько запакованных шприцев, разноцветные тюбики с мазями и несколько маленьких баночек с порошками разного цвета. Разбираться бы ещё во всём этом…
— Что из этого обезболивающее? — спросил я.
— Пачка с таблетками, которых меньше всего.
— Понял.
Мне вспомнился Резнёв. Из-за него, собственно, мы сейчас здесь и находимся. Надеюсь, жизнь рано или поздно всё расставит по своим местам.
— Одной тебе хватит?
— Не уверен… Сколько там осталось?
— Три штуки.
— Маловато… Давай две.
Мой пациент принял лекарство.
По всей арматуре стекали капли крови Эрика Бютнера, падая на разрушенный линолеум.
— Скоро подействует? — спросил я в надежде, что мы как можно скорее приступим к нашему делу.
— Минут пять… Не больше.
Спустя половину от ожидаемого времени Бютнер попробовал дёрнуть ногой. Его лицо оскалилось, но уже не так сильно, как раньше.
— Ну как? — уточнил я.
— Лучше, кажется.
Я немного задумался. Все мои мысли были связаны с той самой незнакомкой, которая заставила меня в тот самый вечер последовать за ней, потерять равновесие и покатиться кубарём с обрыва и получить эти самые шрамы, которые сейчас украшают мою руку… Ты ведь спасла меня, Алиса. Спасла мою жизнь. Как так получилось, что мы не пересеклись чуть раньше?
И почему каждый раз, когда ты врываешься ко мне в голову, я начинаю сходить с ума. Как же любоваться тобой и постоянно убивать каждую, даже самую маленькую возможность, что мы будем вместе…
— Серб, ты чего замер? Кажется, я совсем забыл про боль. Может быть, попробуем?
Я заботливо помог Бютнеру присесть, чтобы мне было легче доставать его ногу, и крепко схватился за его подошву, попробовал пошевелить её из стороны в сторону, раздался довольно неприятный звук, который негативно повлиял на моё восприятие ситуации.
— Так не больно?
— Почти ничего не почувствовал. Но всё равно: тащи быстро и резко. Одним молниеносным движением. Давай.
Быстро и резко, как хотел Эрик, не получилось. Для начала я сместил его ступню с мёртвой точки, а уже последующими темпами пытался полностью освободить своего друга. Мои руки моментально окрасились в алую краску.
Половина пути осталась позади. Бютнер не издал ни звука, это значительно облегчало эту хирургическую процедуру.
Я довольно быстро вспотел и вытер ладонью капельки пота с лица, забыв, что все мои руки в крови моего напарника. Прекрасно.
— Не томи, Артур… Пожалуйста. Ещё немного осталось, давай без остановок, попробуй всё-таки резким рывком вынуть, — поторопил меня Эрик.
Нам оставался один финальный рывок, но Бютнер наперекор своим словам заорал страшным голосом во всю глотку.
— Верни обратно, обратно! — неожиданно для меня завопил он.
Он задёргался, пытаясь вернуть ногу в исходное положение, но ему это доставляло не меньше боли и страданий, чем потенциальный последний рывок. Я растерялся, и мне стало страшно, что моя слабохарактерность не позволяет мне принять единственное верное решение: заткнуть уши и мощной хваткой вытащить его ступню из проклятой арматуры.
Надо действовать. Сейчас.
— Серб, не трогай, пожалуйста, — снова завопил Бютнер от прикосновения моих рук.
Я подошёл к аптечке, достал оттуда запакованный бинт и кинул в руки моему пациенту.
— Тихо.
— А-а, нет, Серб, нет, пожалуйста. Может быть, ещё одну таблетку принять? Или…
Он не успел договорить, как маленькая тёмная комната растворилась в бешеном крике моего пациента. Теперь его от безопасности отделяла лишь элементарная обработка раны и грамотная перевязка. Никогда не поздно научиться методам оказания первой помощи.
Верно, приятель?

###

Оставив треклятую арматуру позади, мы продолжили знакомство с психиатрической лечебницей имени Навина Бертраша. Аптечку мы решили захватить с собой.
Мы обсудили вариант возвращения домой, но всё упёрлось в тот факт, что Эрик уже не сможет выбраться через окно, а единственный выход, который он знает, лежит через канализацию, путь к которой находится на втором цокольном. А по пути к нему мы как раз и захватим нужные нам документы. Идеальный план.
Практически весь первый этаж занимала регистратура и учебные аудитории. Ни о каком освещении речи, конечно же, не шло. Лишь слабый луч света от нашего фонаря уничтожал эту мглу и помогал нам пробираться сквозь разрушенный пол и кучу стройматериалов, которые были разбросаны абсолютно всюду.
Бетонные блоки, осколки стекла, и старая мебель весьма гармонично дополняли смутную атмосферу этого ада.
Бютнер оказался большим молодцом, учитывая, что он совсем не жаловался на свою травму. Конечно, он немного хромал на больную ступню, но передвигался вполне целесообразно и ловко.
Обработку и перевязку раны он сделал себе практически самостоятельно, я лишь помогал и слушался его указаний. Как он выразился лично: «Вроде бы, небольшая дыра в ступне, а такое ощущение, что голову прострелили».
Признаки жизни в лечебнице подтверждали надписи на стенах с довольно нервным подтекстом. «Вас уже не догонят». «Зачем уходить, если здесь интереснее?». «На пути к совершенству». Это лишь те, что мы сумели разглядеть, дойдя до лестницы, ведущей к цокольным этажам.
Она была забита всяким хламом, который преграждал путь, но сильно жизнь не усложнял. Все эти непримечательные ловушки мы старались обходить с предельной осторожностью, чтобы больше не повторилась грустная история с арматурой.
Каждый шаг сопровождался аккуратным вдохом и ритмичным биением сердца, которое стучало так быстро, словно кто-то бил по нему барабанными палочками в ритм классической композиции.
— Давай осторожно, — протянул я руку Эрику, чтобы он смог переступить последнюю недостающую ступеньку.
Если же первый этаж был большим и просторным, что глаза разбегались, то здесь был один длинный коридор, которому не было видно конца. Тесновато. По стенам этого коридора находились пронумерованные двери.
— Как в фильмах ужасов, — мне действительно стало совсем не по себе, а как только я посветил фонариком по стенам, то мой инстинкт самосохранения вовсе отказывался идти вперёд.
На стенах мы заметили новые ироничные записи, которые были намалёваны отнюдь не краской…
— «Улыбайся». Чудесно… Эта кровь… Она человеческая?
— А ты сможешь отличить кровь человек от крови животного?
— Вряд ли. А ты? — признался я.
— Я думаю, что это почти невозможно. Тем более, при таком освещении, — Эрик в очередной раз насторожился. — Не забывай, Серб, смотреть под ноги. Тут тоже всё завалено всякой ерундой.
— Что-то мне совсем нехорошо… Ради чего всё это? — внутри меня оборвалась ещё одна нить хладнокровия и отваги, и я пожаловался своему напарнику.
Он схватил меня за плечо и заглянул прямо в глаза.
— Серб. Серб, я всё понимаю. Всё понимаю. Ты же в курсе, что страх – иллюзия?
— В чём твой секрет такого решительного настроя?
— Скорее всего, обезболивающее. Попробуй, тебе обязательно полегчает.
Я принял его совет и проглотил таблетку, обильно запив водой.
— Давай, приятель, не робей. Тут не так далеко, как кажется. По дороге весь страх растеряешь. Уверяю тебя.
Бютнер всё также прихрамывал, но, тем не менее, шёл немного впереди меня.
— Здесь уже архивы начинаются, видишь? Один «А», два «А», три «А»… Нам нужно найти девять «Б», двадцать три «Б» и тридцать два «Б». Там все необходимые документы. Чёрт, просто запомни эти числа, хорошо? А то у меня совсем туман в голове.
Мы уже успели дойти до архива с номером десять «А», этот архив был примечателен тем, что здесь дверь была выбита и аккуратно лежала неподалёку от картотек. На двери была вырезана непонятная буква то ли греческого, то ли какого ещё алфавита.
— Серб?
— Чего?
— Устроим небольшой перерыв, — мы вошли в десять «А», и Эрик присел на выбитую дверь.
— Поддерживаю, — согласился я.
Спустя несколько минут адская тишина резко сменилась на непонятное мычание, чем-то напоминающее хоровое пение.
— Тоже это слышал? — спросил я.
— Ты серьёзно? Я уже минуты две слышу эти стоны. Думал, что уже окончательно свихнулся.
Мы насторожили слух, но на этот раз ничего не услышали. Тишина снова обманчиво обложила уши.
— Эрик, кажется, дело совсем плохо… — хотел уже умоляющим стоном продолжить свою пламенную речь я, как Бютнер снова насторожился и замер.
— Тихо, — снова мычание, только чуть громче. — Слышишь?
— Да, — кивнул я. — Что это?
— Я думаю, что мой ответ тебе не понравится.
— Тёмные? — дрожащим голосом спросил я.
— Наверняка.
Душераздирающее мычание стало ещё на тон громче.
— Нужно очень быстро спуститься, схватить документы и валить отсюда. Шансов у нас мало… Тёмные уже давно знают о нашем присутствии.
— Пошли в нашем размеренном темпе, — протянул я руку Эрику и помог ему подняться. — Мы почти пришли, — на этот раз уже я немного воодушевил напарника.
Он с трудом поднялся, поморщился и схватился за голову, снова упав на колени.
— А-а, не трогайте! — закричал он.
— Эрик! Эрик! Тихо, — шёпотом попытался успокоить его я, ужасно испугавшись от того, что с ним происходит что-то неладное…
Из его глаз покатились слёзы. Он продолжал правой рукой аккуратно придерживать голову, а левой стал хаотично махать в воздухе.
— Не лезьте ко мне, уйдите! Уйдите! — продолжал истерику Бютнер.
Первое, что пришло в голове – нужно срочно заставить его замолчать, поэтому я дал ему лёгкую пощёчину, от чего он сжался в комок и замолчал. Я тут же обратил внимание на его пустой взгляд, намеренно направленный куда-то в одну точку.
— Что с тобой? Тебе больно? — спросил я.
— Руслан?
О нет…
— Я Артур. Артур Сербин. Эрик?
— Руслан, пожалуйста, помоги мне…
— Давай поднимайся, — я схватил его двумя руками и сумел поставить на ноги. — Пошли, приятель, пошли.
— Я хочу пить.
— Держи…
Он жадно отпил, протёр лицо и посмотрел на меня всё тем же блеклым невыразительным взглядом.
— О-ни ря-дом, — по слогам вымолвил Эрик.
Проклятое мычание доносилось с лестничного проёма, откуда мы спустились. Пустив луч света прямиком на лестницу, жизнь стала казаться чем-то мелким и беспросветным.
Последние ступеньки на пути к нам преодолевал силуэт, окутанный в келье с капюшоном, державший в руках огромный топор.
Мои глаза предательски застыли, поймав фокус на стене около лестничного проёма, на стенке которого красовалось довольно двусмысленное послание «Мы вам рады».

###

Сложно было не заметить в кромешной темноте луч света, поэтому тёмный, увидев нас, решительно зашагал в нашу сторону. Он прекрасно понимал своё преимущество, поэтому двигался немного вальяжно, словно издевался над нами.
— Эрик, Эрик! Бежим! — к счастью, Бютнер сумел зацепиться за грань реальности и пришёл в себя.
— Серб? Вот… — выругался он. — Быстрее!
Он, несмотря на боль в ступне двигался довольно ловко, видимо, так сказывался выброс адреналина или какие-то другие факторы.
Мы уже успели добежать до архива тридцать два «А», а наш фонарик по-прежнему не видел стены, в которую коридор рано или поздно обязан был упереться.
— Они нас слышали с самого начала экспедиции. Если что – дадим бой, — решительно заявил мой напарник. — Тут происходят страшные вещи, с этим зверями никакие моральные устои не действует. Серб, я понимаю, что это сложно, но, если ты хочешь выйти отсюда целым и невредимым – используй оружие, — на ходу продолжал Эрик.
— Я понял. Какой у нас план?
— Глупый вопрос. Всё тот же.
Мы наконец-то добежали до конца туннеля и обнаружили винтовую лестницу, ведущую на второй цокольный этаж.
Я обернулся и посветил вдаль, не обнаружив ни одного признака преследования.
— Пропал.
— Просто дал фору. Издевается, — с одышкой произнёс Бютнер. — Спускаемся.
Лестница уходила довольно глубоко вниз.
— Это всё из-за ландшафта. Кругом одни болота и озёра, поэтому нужно было строить только на определённой глубине, — объяснил Эрик.
— А что, если внизу их ещё больше?
— Сейчас мы это и проверим.
Мы дошли до последних ступенек и очень удивились от увиденной картинки. Второй цокольный этаж был затоплен водой примерно по пояс. Некоторые документы и ошмётки штукатурки плавали прямо на поверхности, придавая особого шарму этому водоёму.
— Это ещё что?! Так и должно быть? — я не выдержал недовольства и кинул Бютнеру огненный взгляд, который он, скорее всего, даже не заметил.
— Успокойся, ничего страшного…
— Серьёзно?
— Запасной выход здесь-то точно есть. Если не найдём документы, то хотя бы выберемся отсюда. Понимаешь? Вряд ли, тёмные сюда будут лезть раньше определённого времени, в этом наше преимущество.
— Ты о чём, Эрик? Какое преимущество?
— Серб, кончай вот эти все разговоры, самому ведь тошно.
Я уже хотел вступить в конфликт, как сверху послышался низкий и противный голос. Каждое слово было произнесено максимально медленно и по слогам, что придавало голосу мерзости.
— Привет. Мы ря-дом, — до чего же это было ужасно сказано…
Кажется, я на собственном примере убедился, что предела страха не существует. С каждым шагом в этой лечебнице шкала этого ужасного чувства постоянно росла вверх.
Мы с Эриком быстро переглянулись, я направил луч света куда-то вперёд и начал соприкасаться с мутной водой, которая моментально стала сводить с ума моё тело.
Грязная, вонючая, но зато не сильно холодная. Бесконечные кучи хлама под ногами затрудняли передвижение.
Ну, а что делать? Приходилось перед каждым шагом – ощупывать ногой местность, куда собираешься ступить, а только потом уже двигаться вперёд.
— Ох, как мне всё это нравится! Какой там архив нам нужен? — недовольно обратился к своему компаньону.
— Серб, ты издеваешься так?! Я же просил тебя запомнить, — мы остановились и посмотрели друг другу в глаза.
Я почувствовал вину перед всем происходящим. Всплески воды прекратились, на небольшой момент времени воцарилось молчание.
— Девять «Б»! Серб. Двадцать три. Тридцать два. Прошу тебя, соберись, — и мне сразу же стало легче от того, что Эрик всё-таки помнит заветные номера.
— Прости… Девять «Б»… Это следующая дверь направо, — я посветил туда, и оказалось, что никакой двери там нет.
— Серб, как глаза? Привыкли к темноте?
— Привыкли. Всё в порядке. Как твоя нога?
— Лучше, чем когда-либо. На удивление…
— Рад слышать, — улыбнулся я.
— Давай так: я забираю документы, а ты стой тут и следи за лестничной площадкой. Если что рванём в конец коридора, а там уже и канализация недалеко.
— Хорошо, — я отдал фонарик Эрику и внимательно уставился в сторону винтовой лестницы.
Я уже перестал морщиться от грубых прикосновений водного потока и смирился со своим инертным положением.
Мне вспомнилась наша встреча в Сильвере, после которой Алиса просидела со мной весь день. Это было прекрасное время…
Вспомнились школьные товарищи. Матвей, ты хоть представляешь, где я сейчас? Хах. Помнишь, какой проблемой для нас была попытка познакомиться с теми дамочками из параллели? Хороший тогда вечер Браумас организовал же. Умел ведь парень…
Саша, а что ты думаешь по поводу опыта Франка-Герца и постулат Бора? Я помню, ты однажды пыталась донести мне о том, что прекрасно усвоила этот материал по физике и пыталась меня заинтересовать этим. А потом ты увлеклась чем-то другим, и весь твой энтузиазм моментально улетучился. Ведь энтузиазм он подобен пламени, если вовремя не поддержать огонь, всё исчезнет в один миг.
Резнёв. Проклятый Резнёв. Что же ты хочешь от меня? Почему ты спас меня? Почему именно я? Неужели я особенный? В чём же? Столько вопросов…
Да ладно, что там! Интересно, как поживают родители в Кейптауне? Они ведь, наверняка, считают, что у меня всё хорошо…
Так, всё! Я совсем скоро покину пределы этого ада, и всё снова будет хорошо.
Я? Я подумал только про себя? А как же Эрик? Может быть, это всё потому, что он является для меня самой настоящей преградой на пути к моему счастью? Он — единственная причина, почему я не могу быть вместе с Алисой. Ну, а что?
Семьи у Бютнера нет (как он рассказал мне об этом в Сильвере), никто и не заметит потери бойца. Разве что телевидение и радио объявит траур на несколько дней. Интересно, как бы отреагировала Черышева на то, что её молодой человек пропал без вести в старой заброшенной психиатрической лечебнице, оазисом для сектантов?
Что? ЧТО? Я действительно позволил себе эту мысль? Нет. Нет! Убирайтесь прочь! Это была секундная слабость… Нет…
Алиса меня никогда не простит за это. Да я сам себе этого не прощу, если покину пределы этой лечебницы без своего напарника. Ведь именно он всё это организовал, спасая не только свою, но и мою ситуацию тоже.
Хотя… А что, если это будет несчастный случай? Всякое бывает ведь… Вдруг опять наткнётся на что-нибудь?
Хватит! Всё!
— Документов нет, — опечаленным голосом воскликнул Бютнер, резко появившийся передо мной.
Спасибо, что вернул меня к реальности, конечно, но…
— Как нет? — растерянно ответил я.
— Нет. Нет. Нет проклятых документов!
Пока я думал, что ответить, тишину нарушил всё тот же мерзкий голос:
— Мы ря-дом.
Ещё один.
— Мы ря-дом.
И ещё.
— Мы ря-дом…
Я направил луч света в сторону винтовой лестницы и обезумел от количества тёмных, направляющихся за нами в преследование.
— Бежим! Сейчас! — скомандовал Бютнер.
— Как думаешь, мы справимся? — взволнованно спросил я.
— Однозначно.
— Блажен, кто верует…
— Блажен… Кто верует.
Мы продолжили свой путь, пытаясь как можно быстрее пробираться сквозь различный строительный мусор, уповая в надежде на то, что мы всё-таки сумеем вернуться наружу целыми и невредимыми.
Блажен, кто верует…