Десять ампул \ Глава 8

Сумерки потихоньку отступали, и освобождали место для ещё одного дня. Этот день похожий на все предыдущие, и многие последующие, уже вступил в свои права. И начал с того, что разбросал капли росы и ночного дождя по кладбищенской растительности. Но всё-таки этот день был каким-то выдающимся, примечательным, и в этот день должно было произойти нечто необычное.
Пара кирзовых сапог уверенно шагала по заросшей тропке, сбивая росу с ещё не проснувшихся одуванчиков. Сзади двигалась ещё одна пара, но это уже были старые стоптанные ботинки. Рядом шли ещё две пары форменных уставных берц, но они не могли даже пошевелить кукую бы то ни было росинку и не могли намокнуть как ботинки Толика, а все, потому что они в этом мире были чужими. Владелец пары стоптанных ботинок нарушил тишину.
— Животное.
— Дедушка, ваш супчик пошёл на ура. Аж засвистел по воздуху. Сказал сержант.
— Палач, нам ещё далеко идти?
— Теперь время не имеет значения, мы вне его, теперь мы никуда и никогда не опоздаем. Кстати, не хотите ли вы облегчиться, впереди как раз подходящая могилка.
— Палач, я хоть и конченый человек, но могилу осквернять не буду.
— Почему мы остановились? Идёмте дальше.
— В чём дело, товарищ младший сержант? Вы куда — то спешите?
— Толя пока тебя тут не зароют, никому покоя не будет.
— А может это знакомая могилка, и в ней лежит кто-то, кого вы хорошо знаете?
Товарищ младший сержант напрягся и застыл в оцепенении.
— Например, половина вашего черепа, левая рука, голень таз и кисть?
— Старый ты за это ответишь! Слышишь, вам это с рук не сойдёт!
И тут начал подниматься ветер.
— Палач, он что, здесь похоронен?
— Ну, вот читай: … погиб на боевом посту…. Расчехляй.
Лучи солнца показались из-за облаков, и осветили их довольные лица. Ветер шумел в кронах деревьев и трепал волосы Палача, меняя каждую минуту своё направление. А вместе с ветром меняли своё направление и две целенаправленные взаимно параллельные струи, от которых шёл пар. Из-за ветра они никак не попадали в цель, то и дело, поливая то могильный камень, то табличку на нём, то оградку, то вазу с цветами уже давно увядшими.
А сзади раздавался истерический крик, терявшийся в порывах ветра.
— ВАМ ХАНА, ВАМ ВСЁ!!! Я ВАС ОБОИХ УРОЮ, СЛЫШИТЕ, УРОЮ!!!
— Тишину ловите, товарищ младший сержант, не мешайте процессу.
Они закончили, и с довольными лицами пошли к Палачу в хижину.
— Палач, а на чём мы поедем к грешникам? Ну не на трамвае же, в конце концов?
— У меня удостоверение.
— Не в удостоверении дело, с нами будет тяжёлая амуниция. Это не практично.
Палач остановился, подумал, и они пошли влево от хижины. Немного прошли по асфальтированной дороге, и вышли к какому-то забытому гаражу. Всё-таки больше он походил на сарай.
— Что это?
Палач вынул ключ, и снял громадный амбарный замок с дверей. Он открывает обе двери, и в гараж врывается солнечный свет.
— И ГО-ГО себе, Палач!
В гараже стоял чёрный джип марки Чероки, судя по всему новый, правда покрытый слоем пыли.
— Что это? Откуда?
Они сели в салон, и почувствовали, как кожаные кресла обняли их тела.
— Откуда здесь эта красота?
— Да так, было тут.
— Где тут? Рассказывай давай откуда машина.
— Однажды ночью, заезжает этот джип на моё кладбище, вылезают из него четверо, и начинают рыть в потёмках могилу. Меня это так задело, так за душу взяло. Они, ночью на моём кладбище, без спросу, вот так, в наглую. Меня как взяла злость.
— И что же ты тогда с ними сделал?
Палач внимательно посмотрел в глаза Толика.
— Палач ты монстр.
— Я знаю, заводи.
— Что значит заводи, я водить не умею.
— Как не умеешь, и я тоже не умею.
— Палач, ты, что хочешь сказать, что у тебя в гараже стоит такая тачка, а ты не умеешь её водить?
— А ты Толя, почему не умеешь?
— Ну не умею и всё. Идиотская ситуация, у нас в гараже стоит машина, но никто из нас не умеет на ней ездить.
— Пошли, что — нибудь придумаем.
Вооружившись, и взяв всё необходимое, они вышли за калитку кладбища. Мимо них, звеня, проехал трамвай. Напарники посмотрели друг на друга, и поняли, что ехать на убийство на трамвае – это ещё один идиотизм за последние десять минут. Поэтому они двинулись пешком по улице.
Они просто шли, шли и шли себе вперёд, собираясь сделать этот мир лучше, но, не зная с чего начать, и поэтому просто шли вперёд по унылым улочкам, почти не замечая мелькающих прохожих. Мимо наших героев прошла счастливая молодая семья, двое молодых людей лет по 25 везли коляску с малышом, и мило о чём-то беседовали.
Палач остановился, посмотрел на них, о чём-то призадумался, и тут его сорвало.
Он начал неистово орать что есть духу на всю улицу.
— Да когда же всё это кончится, как вы мне все тут надоели! Сколько можно это всё терпеть?
— Палач, всё хорошо!
— НЕТ! Не всё хорошо! Всё плохо. Они меня уже достали!- И он показывает пальцем на счастливую пару.
— То и знают, что плодиться как бешеные кролики. Людей становится всё больше и больше, больше и больше! Когда уже всё это закончится? Как они мне все уже надоели.
— Палач, ты о чём?
— О чём я? О том что я последние 64 года своей жизни тем и занят, что закапываю людей, то и делаю, что их хороню. Бесконечно рою могилы и закапываю, снова рою, и снова закапываю. И не видно ни конца, ни края моей работе. Толя, ты знаешь, сколько я тел уже закопал, знаешь?
— Нет, не знаю.
— Верно, ты даже не представляешь себе! Не представляешь, сколько это кубометров грунта. И ты посмотри, половину города я уже давно закопал, а их меньше не стало! Наоборот, людей стало ещё больше, а ты знаешь почему?
— Нет, не знаю.
— Потому, что они перед смертью сделали ещё больше детей. А зачем? Зачем? Я их не просил! И я более чем уверен, что и ты не просил!
— Не просил.
— Не просил, правильно. Так зачем же они сделали ещё больше детей? Так. На всякий пожарный случай, пусть будут, цветы жизни! А когда эти цветы, наконец, завянут, то кто-то должен рыть для них яму, и вот тогда все они приходят ко мне. И я вновь и вновь, снова и снова лезу и рою яму, опять и опять, будто я железный.
И тут до Толика, наконец, дошло, что он имеет в виду, и куда он клонит.
— Когда уже я перезахороню всех людей на свете, чтобы потом спокойно отдохнуть, ну нет же!? Перед тем как закопать ещё одну партию человек, оказывается, что они уже дали потомство, и мне придётся уже потом закапывать ещё и их детей! Какаво?
— Палач, ну что ты сразу?
— Нет, а что же тогда получается, ты, наверное, думаешь, что я предвзято отношусь к людям? Почему бы нет, мне виднее, это ведь мне, и только мне их потом всех закапывать. И я сейчас смотрю, как эти двое «цветов» слепили третьего, и мне теперь надо готовить ещё три могилы. С моей спиной и моим радикулитом? ВЫРОДКИ! КАК Я ВАС ВСЕХ НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!
Молодой человек после этих слов вышел из себя, разозлился, и начал упрекать дедушку в ошибочном мировоззрении.
— Дедушка, будьте проще и немедленно перед нами извинитесь, а то уже я вас зарою.
Палач вынимает из-за плаща Господа Бога, со словами:
— Да ну, что-то мне в это слабо верится.
Молодых людей охватил панический ужас.
— Я вот как Толя считаю, склепал отпрыска – вырыл сразу ему могилу, склепал второго, вторую подготовил. И все довольны, и всем хорошо. А то плодятся как ежи дикие, а могилы, значит, роет Палач. Какаво?
— Ты прав, прав, пошли быстрее пока нас не закрыли.
— Толик, нас с тобой уже никогда не закроют, это я тебе обещаю.
— Тогда нас зароют.
— Толя все там будем, все там будем.
И они пошли дальше, ускорив шаг.