Тёмная сторона великой силы искусства.

Что такое «смутные времена» наверное каждый может дать своё определение, одни приведут пример из учебника истории, другие процитируют кино, найдутся и те, кто вспомнит классиков, но в большинстве случаев это будет отражение чего-то увиденного или услышанного ранее. Да и само определение смуты вряд-ли кто-то безошибочно назовёт, оно и понятно, ведь мы живём в относительно стабильное и вполне прогнозируемое время.
Единственное отличие любого смутного времени, это активизация мелкого криминала, потому что крупный не имеет привычки дремать, он всегда начеку, никогда не упускает никаких возможностей, в том числе и возможности легализоваться, да что там говорить, во власть он тоже любит проникнуть и пустить там развесистые корни. Но всё это отвлечение, есть и ещё один признак — это появление возле метро и в других общественных местах разного рода скупщиков, готовых за копейки приобрести всё, что только могут предложить, от радиодеталей до давно поломанных часов, лишь бы подходил цвет корпуса.
И уж если такие времена всё-таки наступили и вышеозначенные граждане скупают часы возле метро, то и выход на улицы мелкого криминала, ряды которого пополняют торчки, гопники и очень безответственные лица с неустановленной квалификацией, не за горами.
Нельзя с уверенностью сказать что ряды мелкого криминала никогда не пополняют люди, связанные с искусством, но если таковым считать модный в смутные и не только времена блатняк… Но это отдельная тема, не стоит её касаться. А вот упомянуть о моральном облике разного рода хулиганов и любителей поживиться чужим добром в тёмных переулках нужно.
Весенним вечером, когда солнце уже закатилось за горизонт, фонари на улицах зажглись, но не везде, а город уже готовился ко сну, в отделение милиции на УАЗике привезли троих задержанных, двух молодых мужчин, почти юношей, с неустановленным родом занятий, и женщину чуть за тридцать, приятной полноты, ростом выше среднего, хорошо одетую. Патруль задержал их на улице, когда женщина молча добивала сумкой одного из мужчин, валяющегося на сырой земле, трава из которой ещё не успела прорасти, второй же сидел прислонившись спиной к дереву, держась за пах и беззвучно воя, глядя в чернеющее небо. Произошёл же этот странный и немного печальный инцидент на одной из тёмных улиц, между спортзалом ДК с одной стороны и заводским забором с другой. Не трудно догадаться, что жилых домов по близости не было, а пара фонарей подряд была предварительно разбита.
— Она, она… Сука...- блажил один из мужчин, согнувшийся пополам и держащийся за пах,- она мне их чуть не оторвала, падла.
Второй потерпевший молчал, это его сумкой добивала женщина, когда патруль предотвратил незапланированное смертоубийство после заката. Выглядел он неважно, его распухшее фиолетовое лицо вряд ли украсило бы глянцевую обложку модного журнала, если бы только этот журнал был посвящён утопленникам, но такие издания ещё не встречаются и это к лучшему.
— Скорую вызови, начальник,- визжал потерпевший,- яйца пухнут!
— Вызову, вызову, хорош орать уже,- попытался угомонить его дежурный.
Второй, с фиолетовым лицом что-то пробубнил, настолько невнятно и неразборчиво, что дежурному пришлось выйти из-за своего остеклённого рабочего места и присесть рядом с ним на скамейку.
— Повтори ещё раз,- переспросил улыбчивый дежурный,- повнятней, желательно.
Потерпевший снова что-то пробубнил под завывания своего напарника.
— Ручку с бумагой?- удивился дежурный.
Потерпевший утвердительно покачал головой.
— Заявление будешь писать?- ещё сильнее удивился дежурный.
Тот снова покачал головой.
Женщина, которая, как ей теперь казалось, зря не успела его добить, с презрением посмотрела сначала на фиолетолицего, потом на его подвывающего напарника. Она стояла немного в стороне, у двери обезьянника, из-за решётчатого окна которого таращились две пьяные рожи местных дебоширов, недавно задержанных и подозреваемых в чём-то незаконном.
— И ты тоже?- дежурный спросил у второго.
— Да! И мне в больницу надо! Скорую вызови, начальник,- с надрывом выдал второй потерпевший.
— Разберёмся,- ответил дежурный и ушёл к своему рабочему месту.
В это время из окошка обезьянника послышался голос. Женщина вздрогнула и отскочила от обезьянника.
— Серёга, это ты что-ли?- спросил один из дебоширов.
— Я, кто же ещё,- провыл потерпевший, держась за пах.
— А второй кто, я не узнаю его в гриме,- прозвучал из обезьянника второй дебошир.
— Да пошёл ты! Толян это,- прошипел на него потерпевший.
— Вы чё, в терпилы подались?- хохотнул первый дебошир.
— Ну-ка тихо там!- крикнул из-за стекла дежурный,- гражданка, подойдите сюда, пожалуйста.
Женщина подошла, дежурный попросил у неё документы, она вынула из сумочки паспорт и какое-то удостоверение, протянула дежурному.
Дебоширы в обезьяннике хихикали, посматривая на потерпевших.
— Да, ничё вы ребята, до терпил скатились уже,- подтрунивал над ними один из дебоширов,- а ведь порядочными считались, почти жиганами…
— А чё?- подвывая начал жаловаться потерпевший,- мне яйца чуть не оторвала, Толяна вон ваще изувечила.
— Поди и побои снимать поедете?- хихикнул второй дебошир из обезьянника.
— А чё нам делать-то ещё? А если бы она его захлестнула?- прогундосил потерпевший.
— Как были вы оба уроды, так ими и сдохнете,- дебоширы глумились уже не стесняясь,- вам и руки больше никто не подаст.
— Ну-ка тихо там!- снова рявкнул дежурный и углубился в изучение паспорта женщины.
— Нет, ну надо же, на бабу заяву писать вздумали,- заржали в обезьяннике,- с гоп-стопом видать не срослось…
— Да пошли вы,- огрызнулся терпила Серёга,- нам на лечение, может быть, надо теперь.
Терпила Толян тоже что-то попытался сказать, но лишь невнятно булькнул и промолчал, раз уж попытка не увенчалась успехом.
Дежурный тем временем уставился на женщину удивлённым немигающим взглядом.
— Как это вы их так, Екатерина Петровна? Двоих?- спросил он.
— А пусть не лезут, специально за мной крались, я давно их заметила,- ответила женщина,- от остановки меня провожали, уроды.
— Ну с эти-то понятно,- дежурный показал на Толяна в расшибленной головой,- женские сумки оружие хоть не огнестрельное, но очень опасное, это всем известно, а со вторым-то так вышло? Вы же вроде в театре работаете, вот и удостоверение имеется…
— Не работаю, а служу,- поправила дежурного Екатерина Петровна,- я с восьми лет на арфе играю, пять лет в театре, до этого семь в филармонии. Карандаш дайте.
Дежурный протянул ей карандаш, она взяла его левой рукой, так, что из кисти торчал на пару сантиметров лишь кончик с резинкой, показала его потерпевшим и дебоширам в обезьяннике, убедилась, что все на неё внимательно смотрят и движением фаланги большого пальца тут же сломала его.
Потерпевший Серёга вздрогнул, Толян икнул, дебоширы в обезьяннике закатились смехом.
— Фартануло вам, уроды, что менты вас вовремя отбили,- сквозь смех послышался голос дебошира из обезьянника.
— Вам точно в поликлинику надо,- добавил второй дебошир,- от идиотизма полечиться.
Впечатлённый дежурный вышел из-за стекла и открыл второй обезьянник, приняв позу конферансье на сцене, то есть выпрямив спину и привстав на цыпочки он жестом обоих рук пригласил обоих потерпевших проследовать внутрь.
— Давайте, давайте, не задерживайтесь.
Толян с разбитой головой, теперь ещё сильнее распухший и похожий на японский деликатес — рыбу фугу перед приготовлением, с единственным отличием, заплывшими глазами, подставил так и не разогнувшемуся Серёге плечё и оба они тихо удалились в привычное для них место коротания ночей и дней, которых не мало уже провели в его гостеприимных стенах.
— Екатерина Петровна,- обратился дежурный к арфистке,- наши ребята вас сейчас до дома довезут, я машину уже вызвал, а если надумаете заявление на них написать, утром приходите.
— Хорошо, я подумаю,- ответила арфистка, складывая документы в сумочку.
— А про их заявление и побои даже не думайте, скорее всего вон те товарищи,- дежурный показал на обезьянник,- их переубедят.
— Хорошо, хорошо, надеюсь,- кивнула головой Екатерина Петровна подходя к входной двери отделения, провожаемая дежурным.
— Мельчают уголовнички, сами понимаете,- дежурный распахнул перед ней дверь.
— Зато искусство крепнет,- расхохотался один из дебоширов.
— И это, может за Серёгу в филармонии похлопочите,- предложил сквозь смех его товарищ,- фальцетчиком пристроите или в хор мальчиков.
На улице провизжали тормоза УАЗика, арфистка вышла наружу. А дежурный посмотрел на сборище в обоих обезьянниках, рассмеялся и пошёл на своё рабочее место, принимать очередной звонок.
У искусства, в любой его форме, всегда можно отыскать и тёмную сторону, случай с арфисткой это обычное проявление самообороны, не тот случай, если кто не понял, а тёмную сторону пусть каждый ищет сам. Что же касается смутного времени, мы сами в силах его сдержать его наступление, ведь даже музыкант может противостоять разгулу преступности, пусть и оказавшись на черте, переступить которую очень легко, не рассчитав силы, особенно когда эта сила есть.