История из жизни одной знаменитости

Яростно перекошенное пенсне было подобно велосипедисту, бросающему вызов всем правилам движения. Змеиный изгиб надменных губ скользил по дорожке собственного превосходства.
Козлиная бородка, которая, как известно, у интеллигентов в некоторых случаях превращалась в средство доминации, демонстративно резонировала в том же направлении. Взбаламученный, вызывающий вид въерошенной шевелюры неоднозначно указывал на душевное состояние этого человека. Так же, как и гордый, исполненный чувства собственного достоинства, подъем головы. И для окружающих, как и для самого себя, этот человек оказался
таким впервые.
Озлобленным, раздражительным, высокомерным.
Он напоминал собою агрессивную собаку, готовую бросаться на всех подряд.
Даже хорошо знавшие его люди с трудом бы узнали его. Белого лебедя поэзии и культуры, буквально на глазах превращающегося в какого – то непонятного стервятника. Все ведь знали Константина Бальмонта, известнейшего поэта России, как человека культурного, воспитанного, милейшего и отзывчивого.
Это было так поразительно. Видеть какое раздражение снедает одного из лучших представителей интеллигентности и культуры, человека, всегда хорошо владеющего собой. Анна Ахматова, сидевшая рядом, раз за разом бросала в его сторону обеспокоенные
взгляды: вот ведь до чего довели человека!
Можно было только посочувствовать подобной неадекватной попытке: всем своим яростным
и вызывающим видом известный человек демонстрировал всем окружающим свое неизменное, полное превосходство над ними.
Гнев толкает человека как на подвиги, так и служит источником различного безобразия и беспутства.
В этот осенний вечер, будучи уже в совершенном подпитии, Константин Бальмонт пытался сорвать ту компенсацию, которая была ему необходима за оскорбление, причинённое ещё вчера утром.
За инцидент и непредвиденный обидный афронт.
Публичное кафе « Бродячая собака », литературное кафе Петербурга, было избрано им как место собственной реабилитации и самоутверждения. Накопленное за это всё это
время раздражение, подогретое алкоголем, не желало считаться ни с какими доводами рассудка и воспитания.

Признанный поэт возвращался из Европы в Россию после длительного отсутствия. Он понимал, что его будут встречать на перроне. Приветствия, цветы, почтительные слова, овации… Всё то, что так необходимо всякой взыскательной душе художника.
Однако случилось нечто необычное и непредвиденное.
На перроне Санкт – Петербурга к его вагону действительно приближалась группа его почитателей.
И тут высокий молодой человек прыгнул на скамейку и возвысил свой голос. Прежде Бальмонт никогда не видел его, и не знал, что это поэт Маяковский.
Зычный, самоуверенный, поставленный на публику голос мигом привлёк к себе всеобщее внимание. Маяковский произносил речь, направленную против Константина Бальмонта как поэта, так и против символизма, того литературного течения, которое Бальмонт всегда представлял.
Группа поддержки Бальмонта стояла и разинув рты слушала разглагольствования Маяковского. На признанного мэтра никто даже внимания не обращал.
Это всё показалось Константину Бальмонту таким унизительным.
Оказывается, теперь в России новые литературные мессии.
С сокрушенным сердцем, растворяясь в луже неожиданной обиды, Константин Бальмонт вместе со своей спутницей Еленой Цветковской поспешил покинуть это негостеприимное собрание.
Невзирая на тот успех, который он вчера вечером имел в « Соляном городке », литературный лев терзался воспомининием. Обидная выходка футуриста, его мгновенный успех не давал покоя рассвирепевшему Бальмонту.
Ему необходим был реванш, чтобы опять восторжествовало чувство собственного достоинства, восстановилось ощущение своего превосходства над остальными.
Однако выпивка еще больше распалила его самомнение и чувство неудовлетворенности.
Иных посетителей, проходивших мимо, рассерженный Бальмонт хватал за полу сюртюка.
« Ей месье, прошвырнись и притащи – как мне бутылочку рома. »
Посетители кафе, к которым так бесцеремонно и так по – хамски обращался Бальмонт, узнав популярного поэта, не желая становиться источником конфликта, старались уйти от претензий обнаглевшей знаменитости.
В спину людям неслось оскорбление от Бальмонта.
Итак, Константин Бальмонт, привел сюда, в место, где его хорошо знали, женщину, свою спутницу Елену Цветковскую. Она должна была стать свидетелем его триумфа, увидеть его качественное превосходство над другими.
Вот так, на глазах у растревоженной Елены, мужчина вовсю раскачивал качели собственной наглости и выпендрёжа.

Литературовед Морозов, известный пушкинист, приблизился к Константину Бальмонту.
С намерением повлиять на него.
Он поставил перед поэтом бутылочку рома.
«Право, не стоит» заметил очень даже миролюбиво.
« Что такое? » Бальмонт отреагировал по – своему.
« Поверьте, я подлинный почитатель Вашего таланта ».
Миротворец принялся разворачивать перед агрессивным поэтом все те тезисы и доказательства, которые должны были бы послужить к панегерику поэта, как он это всё себе представлял.
Несколько минут взбешенный Бальмонт терпеливо прислушивался к этому заунывному бормотанию, больше похожему на панихиду по – покойному. Затем ему пришло в голову,
что господин академик отзывается о его поэзии в слишком снисходительно –
покровительственном тоне.
« Милейший, мне не нравится ваш голос » высокомерно отметил уязвленный поэт. « Поэтому смените пластинку ».
« Моим голосом выражается сама история » невозмутимо заметил пожилой мужчина.
« Эй, старикашка, пошёл вон отсюда. Немедленно. »
Сконфуженный академик что – то пробормотал.
В яростном нетерпении рассвирепевший Бальмонт плеснул напиток из бокала. Прямо в лицо.
Он словно желал смыть неприятное впечатление.
Но спирт не только растворяет. Он также служит причиной пожара.
В наступившей тишине к столику Бальмонта метнулся некий молодой человек.
Это был Юрий Морозов, сын академика.
Не долго думая парень наградил обидчика своего отца такой оплеухой, словно на боксерском ринге, эту намагниченную наглостью морду бывшего интеллигента.
Это был точный, быстрый, короткий удар в челюсть.
И тут же – и яростное пенсне, и взъерошенная шевелюра, и апломб козлиной бородки – все полетело, всё рухнуло, посыпалось куда – то вниз, словно разбитая на ходу витрина.
Признанный поэт, гордость России свалился под стол.
На Юрия Морозова набросились сторонники Бальмонта.
Среди них выделялась долговязая фигура поэта Городецкого.
Молодого человека лупило сразу несколько человек, и вот он уже на полу, где составил компанию Бальмонту.
Поднимаясь на ноги, Бальмонт с удивлением и ужасом обнаружил, как, словно вовлечены
в дурной, идиотический танец, вокруг него дрались все. Все обитатели « Бродячей
собаки » были вовлечены в общую потасовку, принимали и раздавали окружающим удары.
Равнодушных больше не было.
Женщины подняли страшный визг, который только воодушевлял дерущихся.
«Елена, принесите мне воды» попросил ошарашенный поэт.
Кто – то чужой отреагировал на его голос, и вот Бальмонт получил уже в ухо.
Он попытался вцепиться в своего обидчика, но новый удар опять повалил его на пол.
Кажется, ему впору было притаиться на спасительной земле, как битой собаке в конуре, но не тут то было. Кто – то неизвестный пристроился долбить своим тяжелым армейским сапогом по голове известнейшего поэта.
Таким образом, иногда сама жизнь вдалбливает в упрямые головы свои непререкаемые истины.
Голова, знающая множество иностранных языков, голова одного из образованнейших людей России, загудела, как церковный гимн.
Прикрываясь руками, избиваемый Бальмонт держался мужественно и пощады не просил.
Гнусный сапог прекратил выписывать эти свои кренделя на молчаливой башке. Но теперь пришло другое наказание: Бальмонтовые ребра гвоздили чьи – то остроносые носки интеллигентских туфель. Неумолимые, как щуки, они хищно взгрызались в его бок.
Вполне приличные люди, потеряв всякое человеческое подобие, разогретые общим безобразием, алкоголем, и собственными неприятностями, толкли и тузили друг друга, а ведь многие из них были известны и широкой публике и в обществе. Били одинаково
как и тех, кто держался на ногах, так и людей поверженных. Словно какие
бесноватые предались своему дикому разгулу.
Неизвестно, сколько бы продолжалось всё это побоище, но какие – то пришлые люди, заглянув в это литературное и известное место, и обнаружив там всё это безобразие, не принялись вопить:
« Караул! Полиция! Спасайся, кто может!»
Словно колокола благоразумия загремели над безобразниками да ошалевшими безбожниками, и мигом оказали на них свое благотворное действие.
Люди прекращали потасовку и устремлялись к выходу, надеясь унести ноги до появления полиции. Клуб « Бродячая собака » опустел буквально на глазах.
Благоразумие, наконец, победило все дурные наклонности и страсти.

Избитый поэт ковылял в сопровождении своей спутницы Елены Цветковской. Она поддерживала его в пути, помогая добираться до их номера в гостиннице.
На Бальмонте были не только синяки да ссадины, но и порван дорогой европейский сюртюк.
Елена и Константин тащились по улице, как две химеры. И слава богу, что ноябрьские предутренние сумерки скрывали их от любопытных глаз.
А вот скрыться от внимания газетчиков не удалось. Они раструбили этот неприятный инцидент по всей тогдашней России.