Глава 15 (Глава 15)

«Дума за горами, а смерть за плечами.» — народное изречение.

Нет, это не глобальное для Земли света представление, а всего лишь локальное.

Потерянное сознание, как всегда, не особенно заинтересованное носителем, метафизической бабочкой порхало над миром. То есть над оврагом, над лесом и над сияющим городом.

Вначале было свечение. Душе, понятное дело, по фиг на его яркость. Она приспокойненько созерцала светящийся шар, который, по всей видимости, тот самый купол и есть, только почему-то воспаривший, неожиданно приоткрывший свою суть, ведь вторая его половина временно скрывалась под землей.

Шар напоминал Раза-светило. Такое же маленькое солнце искусственного происхождения. Теперь же, выброшенный этим солнцем свет, возвращался обратно, увлекая за собой и меня.

Свет возвращался к источнику. Воочию тяжелея, опускался шар. Когда часть его снова ушла под землю, сияние локализовалось над городом, вдруг возникшим в реальности.

«Стоп! А откуда я знаю, что в реальности?» — засомневался я. Наверное, слишком сильно ударился головой, что-то не то творилось с сознанием. Мысли заметно путались. Я не чувствовал, что обладаю повышенной проницательностью чистого разума.

«Раз отсутствует непрозрачная оболочка, значит в реальности.» — последовал аргумент. Это «значит» ничего не значило, но, помнится, я убедил себя в том, что так оно значит и есть. Над городом стоял обычный день, имеющий форму полусферы.

Снова жительницы города собрались на площади, вокруг позолоченного помоста, на котором лежал обнаженный мужчина, опутанный проводами.

«Ничего себе оргазмик! — подумалось про несчастного Горана. — Этот странный мирок чуть ни разлетелся на кусочки!»

Кстати, да, во время очередного визита, барьер отсутствовал не только видимо, но и невидимо. То есть без каких-либо дополнительных ощущений во время преодоления грани, которой не было. Точно в реальности! Вернее, грубо визуально тьма отделялась от света, сразу почувствовалось и присутствующее в воздухе электричество… Короче, я знал, что границы между мирами нет!

«Значит, вон оно как тут устроено». — чесал я воображаемый затылок. Оставалось убедиться, что охотник жив, и подготовиться к его очередному оргазму, то бишь к нашему вторжению. Было бы правильно, подождать, когда образуется матово-черная кожура разделяющая миры, упаковывающая этот мир в недоступность, чтобы понимать — сколько на всё про всё будет времени.

Шевельнулся Горан. Послышались голоса Вьяры и Мирины, ищущих меня в темноте. Стало немного жаль себя — валяюсь там. А может у меня голова расколота? Хотя вряд ли. Максимум добротная шишка. Наверное, я бы почувствовал, что дела совсем плохи.

Напоминаю, находясь вне тела, я могу видеть и то, что непосредственно вокруг и оставленную, даже в иномирье плоть. Но, чтобы хорошенько ее или его, в смысле — организм, исследовать, с точностью собственных ощущений определить нанесенный ущерб, например, от недавнего падения, необходимо воплотиться, выбравшись отсюда. Что еще предстояло.

Вообще-то, мир под куполом не казался ограниченным. Бесконечное небо над головой. Высоко, как ему и положено Солнце. Присутствовала, так скажем, качественная иллюзия полноценного бытия. Но душу не обмануть. Пристально вглядываясь, она видела сгущавшуюся перегородку. М-да, не много у нас времени. Придется рассчитывать на минуты. «Подожду, пока ни затвердеет, а то еще застряну». — подумалось тогда.

Как назло перегородка застывала медленно. Развлекаясь, я носился над опустевшими улицами, разглядывая жизнь, творившуюся за прозрачными стенами домов. При этом, стараясь не смотреть на Горана, потому что больно наблюдать за товарищем, оказавшимся в беспомощном положении, тем более, не имея возможности ни то чтобы помочь, а хоть как-то облегчить его участь.

И тут, уже было проскочившего мимо, меня нагнало осознание, что за тем вон окном происходит нечто любопытное. Я прянул назад, но опять отвлекся…

— Нашла, бабуль! — прокричала Мирина, стоявшая над моим телом. Затем, опустилась на колени, подставила щеку к моему носу, с облегчением, только для себя, выдохнула. — Дышит.

— Живой?! — вскарабкалось снизу.

— Да, вроде! — скатилось в ответ.

Потеряв всякую осторожность, они продолжали орать на весь лес. Внучка направляла бабушку.

— Где ты? — спрашивала обеспокоенная бабушка.

— Да, здесь я, прямо над тобой! — отвечала внучка, сердитая на нерасторопность бабули.

Наконец, прибывшая к месту происшествия эксперт по медчасти ощупала меня:

— Переломов нет. Серьезное кровотечение отсутствует. Ого, шишак какой! После такого удара дружок твой не скоро очухается. Потащили-ка вниз!

— Прям дружок. — отмахнулась Мирина, озабоченная другим. — Ну и как мы его попрем? Давай уже подождем, пока в чувство придет. Уложим, ток по человечески.

Я невольно вздрогнул, припоминая как летел по склону, взлетая и опускаясь, ударяясь со всего маху об землю и снова подпрыгивая, переворачиваясь в воздухе.

Тело мое стукнувшись об дерево, приняло невероятную, весьма неудобную для человечества позу. Голова на согнутой под девяносто градусов шее, затылком прилепилась к остановившему ее полет стволу. Прямочки у его основания. Правую ногу по инерции забросило вверх. Наверняка, я куртыкнулся бы еще разок, но стопа встретила тот же ствол. Левую ногу откинуло в сторону, так же под неестественным, слишком острым, по отношению к голове, углом. Правая рука была где-то за деревом, а левая пристроилась наискось через туловище, свисая с противоположного бока. Понятное дело, что Мирина насколько могла исправила мое нахождение, еще надо было развернуть поперек спуска, чтобы кровь не собиралась в мозгах.

— Не хорошо это, земля влажная, свежо. При свете разденем и еще раз хорошенько осмотрим. — со знанием дела возразила Вьяра.

Не сильно прислушиваясь к рекомендациям медика, Мирина прихватила меня за грудки, что есть силы потрясла:

— Давай уже бугай, подымайся! Не хватало нам пузо из-за тебя надорвать!

Нууу, это уже слишком, если бы она продолжила в том же духе, то я точно бы очухался, чисто из принципа. Это же надо быть такой бессердечной. Но бабуля вступилась за раненного, не стесняясь прикрикнула на младшую соотечественницу:

— Сдурела совсем?! А ну, оставь его!

А еще, повезло ей, что я был без сознания и не чувствовал, как бьется мой затылок о проклятое дерево. И вообще, достала уже! Щас плюну на всё и пусть сама спасает своего Горана! Чего, как говорится со злости ни ляпнешь. А тогда я очень на нее злился. М-да…

А дальше каяться нужно мне… Казалось бы, какая трудность в том, чтобы двум женщинам протащить мужика метров пятьдесят. Может и никакая, если по прямой и по ровной. Взяли за руки-за ноги и с передышками понесли. Но не по осыпающемуся, скользкому склону, ощупью в темноте…

Так они и несли мое всех обременяющее тело — Мирина подхватив под мышки, Вьяра держа за щиколотки. Боком по ходу движения. Обтекая препятствия, то головой, то ногами вперед — не до предрассудков уже. Падали сколько раз не вспомню. То сверху кто-нибудь навалится, то я кого-нибудь придавлю. В сплошной тьме, путеводной звездой, горел костер, своим приближением подавая надежду и придавая сил. О сопутствующих выражениях, вылетавших из женских уст, умолчу из вежливости и благодарности…

Тем временем, вместо того, чтобы по-скорее вернуться и пойти своими ногами, облегчая мучительную заботу обо мне, я как мог истово, сопротивлялся этому. Поймите меня правильно, разве способна душа молодого, здорового мужчины игнорировать полуобнаженную женщину?

Девушка в нижнем белье всё еще вертелась перед зеркалом; танцевала, позировала, явно, любуясь собой. Нравилась она и мне. Даже не заметил, как зрелище протащило сквозь стену.

Её лицо может и не идеальное, но составленное из аккуратных частей, симпатично смотрелось и привлекало внимание. Не слишком широкое, не через чур вытянутое. Средних размеров лоб. Нос, подбородок не больше, не меньше, чем нужно.

Соразмерные с остальным щечки, становились по особенному милы, когда она улыбалась. Возможно опущенные веки, с густыми, черными ресницами, показались бы великоваты, но не для этих глаз.

Взглядывая на свое отражение, она словно говорила ему — видишь какая я красивая — затем, наклоняла голову, закрывала большие глаза, продолжая светить, лишь кокетливой полуулыбкой.

Тут же, она поворачивалась боком и дерзко вскидывала приятный на вид подбородок. Выставляя плечо, распахивала над ним глаза и губы, ослепляя саму себя блеском и белизной. Золотистая кожа усиливала контраст.

Танцующими движениями она крутилась из стороны в сторону, то левым, то правым плечом вперед. То заигрывала с водопадом волос, перебрасывая его с одной груди на другую или приподнимая у висков, выпрямляла руки, пропуская через пальцы.

Или застывала к зеркалу спиной и тогда волнистые пряди, острыми концами напоминавшие языки белого пламени, касались трусиков. Девушка мотала, откинутой назад, головой и белокурые языки жадно лизали верхнюю кромку выпуклой попы, наверняка, жалея о недостающей длине.

Комната была уютная, по дизайнерски обставленная, но маленькая. Огромная кровать пожирала почти всё имеющееся пространство. В общем, место для парных танцев не предусмотрено. Поэтому, чтобы разглядывать девушку с наиболее перспективной позиции, я вжимался в зеркальную гладь, так сказать, используя преимущество прозрачности.

Наконец-то, они меня дотащили. Это что-то невыносимо сверхъестественное и надуровневое разрываться между двух реальностей! Как бы я ни был увлечен, но всё-таки переживал за своих женщин. Часть меня размером с занозу, как эта самая заноза болезненно нудила, периодически отвлекала. Но заноза была малюсенькая и я без труда подавлял все ее проявления. Впрочем, не следует избавляться от нее совсем — на то она и совесть, чтобы всегда быть при тебе.

Теперь, когда мое тело уложили на мой же тулуп, раздели и заново осмотрели при свете оживленного с помощью дров костра, я мог с облегчением выдохнуть и без побочного страдания предаться созерцанию женских красот.

Пока Мирина освобождала меня от пострадавшей при падении одежды — грязной и порванной, Вьяра подогрела воду.

— Оботри его. — сказала бабуля. — А я приготовлю обезболивающее из сушеных Мухоморов и Трын-травы.

«Ну и что, что голенький! Я же раненный. А раненному можно. И без сознания! Не сам же я… Ха! К тому же бабуля тактично прикрыла мои прелести какой-то тряпицей. А если встанет?! Хм… Ну, бабуле это не надо и не досуг, а Мирина… А Миринка, пускай смотрит и облизывается!» — закончив щекотливые рассуждения на оправдывающей с ног до головы ноте, с легким злорадством я переключился…

И вовремя, эротическое буйство городской красавицы перешло во вторую стадию. Она запрыгнула на кровать. Всё так же, глядя на себя в зеркало, выписывала тазом восьмерки, амурно поглаживала золотистое без изъянов тельце. Время от времени ее ресницы томно опускались, с лица исчезала улыбка. Сквозь остатки самолюбования проступала мимика страсти. По-видимому ее желание только зарождалось, но уже обещало многое…

Она еще только поглаживала выпуклости под красным лифом и лишь большие пальцы ее тонких кистей проникали под резинку таких же ярко красных трусиков. Она подсовывала их туда, плавно спустив ладони по стройному животу, разворачивая ребром. Затем, приподнимала резинку, скользя под ней по всей ее замкнутой протяженности. Руки, не отрываясь от тела, сходились за спиной и снова возвращались к центру живота.

Повторив действие с трусиками, она вдруг сильно сжала обе груди и резко, но не глубоко присела, задергала тазом. Потом, так же стремительно выпрямилась, свела бедра вместе и словно что-то перетирая в паху, стала переминаться с ноги на ногу. Приступ продлился не долго. Лицо разгладилось. Нежное поглаживание возобновились.

А где-то в сырой мгле, освещаемой подрагивающим светом костра, безвольно распластанная тряпочка превратилась в гордо поднятое знамя. На глазах изумленной Мирины орудие ближнего боя, омываемого ею, бесчувственного тела, приобрело угрожающие целомудрию размеры.

И конечно же, наивная женщина приняла это на свой распрекрасный, безукоризненный счет. Ведь это она теплой водичкой, осторожными мазками промывает раны, расположенные в опасной близости от…

— Эй, Кар! — тихо позвала Мирина, склоняясь к моему лицу. — Ты в себе?!

На этот раз позыв, но не совести, был гораздо серьезнее. Я едва успел собрать воедино всю присущую мне волю, накопленную за все сознательные годы и прекратил начавшееся было возвращение.

Максимальная концентрация в одно мгновение — такого я еще не вытворял. Но настолько велико было мое желание остаться здесь, что я сильнейшим образом испугался. Причем внезапно. И по-видимому подстегнул сам себя.

Сжав сознание в точку, уперся мысленно. Мне даже показалось, что спиной я почувствовал твердость зеркала. Померещилось, что я по настоящему в него влип. И тут тяга отпустила душу.

Пережив неприятное событие, я продолжил следить за девушкой, которая, кажется, достигла уже третьего уровня страсти…

Плюхнувшись плашмя, несколько секунд она получала удовольствие от пружинящих колебаний. Матрас успокоился. Девушка перевернулась на живот. Подобрала ноги.

Словно потягивающееся после сна животное выгнула спинку, открывая промежность. Снизу появились золотистые пальчики надавливающие на красную, тканевую полоску.

Вдруг золотистая ладошка пропала, зато под красной полоской выросли бугорки. Бугорки шевелились. По комнате пронесся вздох. Мы выдохнули одновременно.

Нестерпимо захотелось взять себя в руку. Абсурдная мысль, но кто же об этом подумал. О, боже, я его чувствую! Чувствую! Ох, я чувствую сладость сжимая его! Но почему?!

Она позвала вторично. И снова никто не ответил. Толкнула в плечо. В теле по прежнему пусто.

Женщину скрывала тень. Мужчину тоже на половину, как раз на нижнюю. Другая женщина, на вид старше первой, увлеченно хлопотала у костра.

Сидевшая возле голого мужчины молодуха, приподняла, висевший как на колу кусок старой рубахи. Боязливо поглядывая на бабушку заглянула под материю. Опустила край. И снова приподняла, но теперь еще выше.

Она уже всё помыла. Осталось единственное нетронутое место. Двумя пальчиками она сдвинула туго поддававшуюся кожу и поморщилась. Надо помыть! Да-да, помыть, пока вода не остыла. Видимо, сознание правоты придало решимости.

Женщина прополоскала тряпочку, которой омывала его раны. Слегка отжала. Решительно, всей пятерней обхватила толстый, как рука ствол. Порванная рубашка лежала на животе молодого мужчины откинутая совсем…

Со мной произошло невероятное — я обрел плоть там, где ее никогда не существовало! Невидимая, не материальная душа, стала осязаемой и чувствующей, как обычное, физическое тело. Но как?!

Некогда было разбираться. Кошечка легла на спинку, приподняла попку, сдернула трусики до половины бедер, поднимая одну за другой гладкие ножки, полностью освободилась…

Уже в полете расправляя красные крылья, пурпурная птица спланировала сквозь меня и мягко врезалась в зеркало…

Даже отлегло, было подумал, что предмет ее туалета повиснет на моей голове. Значит, я теперь и материальный, и не материальный. Но нет. Плотские ощущения исчезли. Неужели мне всего лишь показалось? Не может такого быть, чтобы просто показалось!

Девушка раздвинула ноги, приподняла голову, посмотрела на меня. Вдруг она села. Сняла лифчик. Отбросила в сторону. Снова легла…

Поблескивая чешуйками, по телу девушки ползали золотые змеи. Их мучила жажда. Змеиные пасти жевали розовые женские соски.

Раскрывая огромные, беззубые рты змеи нетерпеливо мяли ее груди, словно пытались выдавить, хотя бы капельку влаги.

Одна из рептилий, та что слева, потеряв терпение прошипела:

— Здесь абсолютно сухо.

Желая удостовериться лично, девушка потянулась к собственной груди.

Помогая ей в этом, змея тянула податливый бугорок, как можно ближе к человеческому лицу. Несколько раз девушка лизнула твердый, как палец сосок. И закатив глаза, со стоном откинулась.

Пока одна, пыталась понять, изменилось ли что-нибудь, после вмешательства человека, другая, более сообразительная, быстро миновав знойную пустыню живота с пересохшим колодцем пупка, нырнула в каньон, образовавшийся между водруженными, подобно горам коленями.

Горные вершины медленно клонились по сторонам, выставляя на показ восхитительную долину…

Свисавшая с обрыва голова змеи, оказалась, кистью женщины. Длинные пальцы не находили себе места между складками женского органа.

А может это персиковый осьминог, желтыми щупальцами вскрывающий коричневую раковину?!

Сдвинув верхнюю плоть до упора, так, что побелела натянутая уздечка, женщина старательно обтирала стояковую часть мужского великолепия…

Любопытничая, а может от нечего делать, она измерила длину этой части. Четыре ее ладони с хвостиком: то ли ужаснулась, то ли восхитилась женщина, состроив непонятную гримасу.

Затем, она собрала пальцы в кулак, покрутив у себя перед носом, поднесла к навершию ствола. Кулак проигрывал, примерно, раза в полтора. Женщина обхватила запястье. Пальцы почти сошлись. Это разочаровало ее. Тогда она взялась выше, за самое толстое место предплечья. Удовлетворенно хмыкнула.

Покончив с делами, она прикрыла его. Однако, продолжая размахивать флагом, он не давал ей покоя. Высмотрев, что напарница занята и не скоро освободится, женщина убрала покров. Взявшись за флагшток, опустила руку. Потом, еще раз, и еще раз тоже самое…

Когда ее пальцы стали погружаться, я не выдержал и вновь неосознанно схватил себя. Дело в том, что незадолго до этого я проверял. Там ничего не было. То есть, как и везде. Но теперь всё чудесным образом появилось. С радостью я заново обнаружил родное тело.

Осьминог распахнул створки раковины и соединив все свои щупальца, что-то доставал из ее глубины, или наоборот заталкивал внутрь…

Нет, это уже не осьминог, это снова змея. Осторожно, по миллиметру погружалась змеиная голова во влажную расщелину. И вот она скрылась…

Я невольно сравнил руку девушки со своим членом. И не только на ощупь. Я уже видел себя. Да, совершенно голый я стоял у кровати. Не стоял, а буквально нависал над мастурбирующей, оставаясь невидимым для нее…

Но она и не смотрела, глаза ее блуждали, невидяще скользили по стенам. Голова откидывалась. Подбородок неестественно задирался, выворачивался и тянулся. Девушка металась, перекатываясь с боку на бок, утопая в белокуром пламени и в огне полыхающей страсти.

По всем совокупным признакам было видно, что она уже не здесь, не в этом мире и безумная, как стихия мысль, вдруг, возникла в моей голове и не давая опомнится, увлекла в такое же безумное действие…

Всё совпало! Как всё совпадает в лучшие моменты судьбы! Почему-то именно в этот момент девушка вынула мокрую руку. Мне хватило мгновения чтобы оказаться над ней, как оказывается мужчина над женщиной во время любви.

Всё совпало! Придавленная тяжестью моего тела она не удивилась и не воспротивилась. С таким же безумием, как у меня ухватилась и направила. И я вошел в распахнутое для меня лоно! С трудом протискиваясь, обуздывая порыв, чтобы не причинить боль. Потом всё быстрее, быстрее…

Быстрее и быстрее… Мы оба кричали… Понимала ли она, что происходит, сказать не могу. Как не могу сказать в каком состоянии мы пребывали, в физическом или метафизическом. Видела ли она?! Слышала ли?! Не знаю! Но точно одно — она чувствовала! Она знала!

Это был взрыв. Взрыв всех чувств и всей плоти. В случае девушки взрыв произошел в прямом смысле. Через долю секунды, после совместного оргазма, ослепившего и выбросившего меня из ее дома, из ее мира, находясь еще в процессе возвращения, я видел, как ее тело раздувалось и как оно в скором последствии взорвалось…

Всё за секунду… В тот же самый миг я очнулся в собственном теле, еще содрогаясь и разбрызгивая сперму. Обдавая и Мирину сверху донизу вязкой, белой жидкостью. Она даже не успела убрать руку и всё еще держалась за мой член.

И второе, что я увидел в своем мире, после летящего во все стороны семени, это какое-то, я бы сказал, слишком испуганное лицо Мирины.