Призывной пункт (Глава 2)

Заметил Кузьму, я его в последний раз в садике видел, на соседних нарах чалились, как говорится.
Он смотрит на меня, тужится, пытаясь вспомнить. Ну, думаю, скотина, уж мою-то рожу сложно перепутать с чьей-то ещё! Да ещё и в нашей провинции, практически мононациональной, где наверное, по сей день при виде чернокожих из мединститута — мамки в парках крестятся и детишек прячут от греха.
Спросите любого в нашем районе в те годы: а нерусские есть у вас? А вон, в соседнем дворе Гарик.
Я-то Кузьму сразу опознал. В садике он ковырял в носу. Этим сегодня никого не удивишь, конечно, сходите хотя бы в любое общественное место в полдень. Но вот потом он их поедал. Это незабываемо.
Понял, что пожать руку ему я не смогу. По крайней мере невозмутимо. Перебрался на другую сторону асфальтированной площадки, которая, как я уже знал, называлась «платц». Впрочем, немецко-голландское «т» давно утеряно, а вообще, этимология могла быть и из англо-французского «place». Есть простор для размышлений неудавшемуся филолуху!

Я в драных трениках, такая же футболка, потерявшая товарный вид ещё при тоталитаризме. Остальные посмеиваются над моим видом, кто явно, кто тайно. Многие, я бы сказал, одеты торжественно, кто-то в совсем новом, красуются шмотками перед друг дружкой. Один вообще в костюме. Молодец.

Ошивались здесь и «старожилы», зависшие здесь на неделю-две, то ли забыли про них, то ли ещё чего. Вид бомжеватый, жадно стреляют сигареты. Всё это напрягает.
Наконец, что-то там решилось, нас вывели в город и погнали стадом на вокзал. Начало июня, стоит жара неимоверная. В общем-то, можно было спокойно затеряться по пути, на толпу человек в 250 малолетних придурков пара офицеров, в рядах разброд и шатание. Кто-то периодически бегает за водкой в привокзальные «комки», некоторые тут же распивают, а у меня мысль стучит: «Последний шанс!»