Обитель всего сущего

Холодная и неподвижная. Пугающая одним лишь своим видом и размерами, заставляющая сердце трепетать диком волнении. Кажется, что только в голове маньяка, если не хуже, мог родиться замысел сотворить настолько огромного монстра. О, она не просто огромна, она будто бесконечна. И в ее бесконечности и заключен весь ее пугающий образ.
И в самый первый раз увидев предложенную учеными астрономами математическую модель темной материи Вселенной, он был неподдельно впечатлен. Объемная паутина, самая настоящая паучья сеть, в нитях которой таились бесчисленные галактики, удерживала сферу Вселенной (ничто не могло поколебать его твердого убеждения о замкнутости и сферичности Вселенной) от распада и полного разрушения. Объемная паутина казалась ему Абсолютом мироздания, Совершенством, против которого убогий и крайне ограниченный человеческий разум оставался крохотной песчинкой в бескрайней тени гигантского сооружения.
Объемная паутина несла в себе некую силу, которую он чувствовал, собрав огромное количество картинок с изображением темной материи из Интернета. Эта сила казалась ему какой-то знакомой, однажды он уже видел нечто похожее, но не мог вспомнить подробностей. Объемная паутина и была космосом, самим пространством внутри сферической формы, называемой людьми Вселенной. И его озарение отражалось легким, почти незаметным гудением в правой части головы. Он вдруг понял, что объемная паутина была с самого начала мироздания, заняв свое четкое место в пространстве подобно свету, заполняющему тьму по мере того как увеличивает яркость его источник. И это сияние было поистине гипнотическим, захватывало все воображение, очаровывало, обволакивало странной теплой силой, обнимало приятным объятьем. Как будто накрывало его невесомым одеялом.
И он неустанно думал о ней, мысленно перебирая скачанные из Интернета изображения, одно захватывающе другого. И гудение в правой части головы его не прекращалось, и постепенно как-то передалось по всей левой части его тела. И он никому не говорил об ухудшении своего здоровья, прекрасно понимая, что его зависимость от собственных воспоминаний в попытках найти то, что связывало его с объемной паутиной темной материи Вселенной, негативно влияют на его самочувствие. Но ему нравилось эта тяжелая дрожь, поселившаяся в теле. По крайней мере, он стал засыпать в конце дня намного быстрее чем было раньше, можно сказать, мгновенно, согретый теплом приливающей в левую часть тела крови.
И в какой-то момент он будто вспомнил тот, недостающий фрагмент в памяти. Он вспомнил как эта паутина вспыхнула в нем самом, в правой части головы, будто наброшенная на него из темной бездны первичного Хаоса. Она обожгла его, сильно обожгла всю левую сторону его тела. Так хотел он, сжав всю свою волю в кулак, естественно, в правый, сжимавший то, что должно было обуздать Хаос, упорядочить время и пространство, установить начало мироздания. В тот момент он был Творцом.
А открыв глаза, он обнаружил себя в больничной койке, обездвиженный на всю левую сторону. Он не мог вспомнить, как паралич овладел им, хотя на память прежде никогда не жаловался. На память в привычном физическом мире. Вчера вечером, как и обычно, он пришел домой, душ, ужин, обнимашки с Анькой на кровати под какую-то муру по телеку, и дальше на боковую. Потом объемная паутина как раз и вспыхнула у него в мозгу, чтобы наполовину обжечь гудевшее тело. И он был внутри нее, двигался со скоростью куда большей скорости света, преодолевая умопомрачительные расстояния во Вселенной за доли секунды. Космос сжался для него до размеров какой-то тесной комнаты, где все под рукой, и достаточно лишь протянуть ее, чтобы коснуться стены.
Объемная паутина была прямо перед ним, как будто некая карта с бесчисленным множеством географических точек на ней, и он просто указывал пальцем в ту или иную точку, чтобы в мгновение ока оказаться в нужном месте. Звезды и целые звездные системы и галактики, самых разных размеров или форм, самой разной степени яркости и температуры, не было никаких преград между ним и этим фантастическим миром. Конечно, он понимал, что видел далеко не все, ведомый лишь собственными познаниями о космосе, и очень многое было скрыто от его глаз. Но и то, что он видел, могло бы свести его с ума, и не сводило, но заставляло в нем все замирать от восторга.
Он не мог говорить, очнувшись в реанимационном отделении областной больницы. И, казалось, что это она была его сном. Однако он чувствовал некие физические изменения в неощутимой левой руке, спрятанной под одеялом. Он мог со стопроцентной уверенностью сказать, что левая его рука была другой. Она была соткана из того же вещества, что и Великая Обитель всего сущего (именно это словосочетание настойчиво укрепилось в его обволоченном горячей паутиной мозгу), от прочности которого зависела жизнь целой Вселенной. Он чувствовал ее пульсирующее в такт сердцу тепло, такое же, что было накоплено и в его парализованной ноге. Лишь это горячее сияние, пока что неподвластное ему, но жаждавшее быть использованным по назначению, подтверждало, что левые рука с ногой оставались на месте, и не были внезапно и умышленно ампутированы. Он понимал, что стал другим на целую половину тела, не только в конечностях.
Когда пришла медсестра (молодая женщина с добрым круглым лицом), чтобы сделать ему укол и отвернула одеяло, бледное золотистое и фиолетовое сияние, излучаемое пораженным параличом телом, убедило его в его уверенности. Оно только набирало силу, бледная нечеткая пульсация должна была стать яркой, режущей глаз подобно блеску солнца в жаркий полдень. Однако уже сейчас этот совсем слабый свет устремился навстречу медсестре со шприцем в руках, явно довольной тем фактом, что больной пришел в себя. Свет окружил медсестру безобидной дымкой, но он видел множество когтей, безуспешно пытавшихся растерзать ни в чем не повинную плоть.
Несмотря на всю потрясающую, Совершенную свою суть, объемная паутина содержала в себе нечто отвратное, что-то, что проникало в него против его воли. И тогда в голову к нему сами собой лезли образы разрушения этого невероятного и прекрасного монстра, давшего и оберегавшего жизнь сферичной Вселенной. Изъян в Абсолюте, должный иметь свое место ради сохранения мироздания от неизбежного краха. И будто объемная материя нашла некоего двойника своего Создателя, и поделилась с ним своей силы, или же помогла ему вспомнить.
Он был Разрушителем. С этой целью он был рожден на свет в этом мире. Палач существующего мироздания, каким он был всегда. В какой-то момент мироздание подходит к своему завершению, это необратимый процесс для любой Обители, утратившей заложенный в нее смысл, и кто-то должен поставить точку. Не из чувства ненависти, хотя оно должно быть (за то, что он попал в реанимацию с параличом), пусть самую малость, чтобы поднялась рука, и не из сострадания. Не бывает так, чтобы совсем без изъяна, всегда есть что-то, что обязательно испортит общее впечатление. А значит есть предел возможностям. И он всегда видел этот предел, и он досконально изучил объемную паутину, которой так восхищался. Как и всегда.
И вновь провалившись в забытье после ухода медсестры, он поднял руку, сотканную из тончайших сиявших нитей, пульсирующий свет которых вошел в резонанс с пульсацией темной материи. Он видел ее во всей ее полноте, так противники изучают друг друга перед решающей схваткой. Его когти зудели, наполняясь необходимой разрушительной силой. Ему не составляло труда сделать свою работу и разделаться с этой чертовой паутиной, внутри которой однозначно теплилась жизнь.
Нет, не сейчас. Сразу никогда не было. И приговоренный противник должен был понять, что палач занял свое место в ожидании указанного часа.

без окончания