Глава 22 (Глава 22)

Не черни заката миг.

Всё твоё, что есть до ночи.

Счастье выпадет — возьми.

Остальное — между прочим…

— Кукареку… Кукареку…

«Солнце еще не встало, а они уже орут! – подумала женщина с раздражением. Хотя, справедливости ради надо заметить, что разбудили ее не петухи, а жесткое похмелье. Маховик мрачных мыслей раскручивался. – Местное пойло меня доконает».

Ей бы подумать, что она спивается, однако, не в ее правилах признавать собственные слабости. Виноват кто угодно, только не она. Жадный Дур, русский князь, старрианец из-за которого она здесь и, даже домашняя птица мешавшая концентрироваться на остатках сна…

Месяц или дольше каждое ее утро было таким отвратительным. Она просыпалась за минуты до первого крика и лежа в темноте сеней с ненавистью ждала, когда он заорет. Первый. И как она считала — самый горластый. Может и не самый, просто ближе всех территориально.

Они жили на княжьем дворе. В хоромах. Так местные богачи называли свои жилища из бревен. Хоромы, которые выделил князь приблудившимся на службу иноземцам, были в два яруса, с чердаком, то бишь с теремом. Всё бы ничего, но этот княжеский петух орал прямо за стенкой…

— Эй, у нас есть чё пожрать? – хриплым спросонья голосом крикнула командирша возившемуся у костра телу.

— Хлеб и сало. – ответил дневаливший пират.

— Давай. – согласилась Нена, отбрасывая наваленные на нее игольчатые ветви.

На плотных пахучих ветвях толстым слоем лежал снег. Тронутое ее шевелением белое одеяло рассЫпалось.

Вокруг костра тесным кольцом выросло несколько снежных бугорков, по всей видимости, только что она была одним из них. Белые, затерянные в земном лесу холмики, напоминавшие курганчики могил. Если бы не живой огонь в центре, то хоть вой от уныния и холода.

Впрочем, не так уж и холодно. Под снегом и еловыми ветками зима забывалась, помогала усталость валившая в сон, а теперь наворачивая окаменевшее зерно и сырую свинью, тупо глядя на пламя, стало ей вдруг уютно возле него, почти как дома. А что человеку нужно для счастья? Тепло и еда.

Тепло, еда и путь. Насчет пути сильно подвели лошади. Дней пять назад они просто пали загнанные вусмерть. Дальше пришлось идти пёхом, неся на себе скудный провиант и межпланетную станцию. Нормально шли, пока была навигация.

Уже трое суток валил снег, похерив связь со спутником. Сбившийся с дороги отряд, кажется, окончательно заблудился. Если повезет наткнуться на людей, тогда они выживут. Нужны лошади и жрачка. А чтобы выбраться из леса — проводник. Или ждать погоды…

Но как назло, ни людей, ни зверей. Местность — дрянь и погода — отврат. Деревья, как горы и сугробы, как гробы. Смертельная ловушка устроенная пришельцам ненавистной стихией. Похоже план «Б» тоже летел к чертям…

Мир, в котором жила Нена давно уже оградил себя от настоящей природы. По крайней мере, никак не зависел от погодных перипетий. Климатические условия были измерены и подчинены человечеству, то есть перераспределены и направлены исключительно во благо населению каждой, считавшейся обжитой, получившей цивилизационный статус планете. Или же, возведенная людьми инфрактрустура, защищалась от атмосферных явлений, тем или иным техническим решением.

Вылазки, осуществлявшиеся компанией Ктума на интересующие космические объекты, носили, хотя и не всегда законный, но кратковременный характер и соответствующим образом оснащались. Даже в открытом космосе, благодаря оснащению, отправленные на задание люди, чувствовали себя в безопасности и комфорте больше, чем здесь. Эта, оказавшаяся долговременной, экспедиция под пресловутым прикрытием стала серьезным испытанием для ее участников. Под прикрытием, то есть с минимальным набором технических средств.

— Я же приказала разбудить меня, если кончится снег! – заорала Нена на весь лес.

Сквозь прогалы вверху, небо на глазах очищалось, показались первые за много ночей звезды. Дневальный, как пружина распрямился, на всякий случай попятился, оправдываясь:

— Нена, да он тока что перестал. Сама посмотри.

Женщина забыв про пирата, торопливо подсоединив спящий планшет к руке, со спортивным усердием сжимала и разжимала кулак. Получив энергию, экран устройства вспыхнул.

— Поднимай остальных, выдвигаемся! — гаркнула воительница. — Спутник над нами!

И женщина вскинула лицо к звездам, желая увидеть что-нибудь движущееся…

Бежали на восток до тех пор, пока преследователи ни махнули на них рукой. Потом повернули на юго-восток, всё больше забирая в южном направлении. А нужно на запад. На юго-запад. Навигатор вел к столице окраинного княжества прямиком через лес, но зимой через тайгу не пройти. Слишком много снега. Нужен другой более легкий путь — натоптанный наезженный. Такой путь был, если обходить лес по краю от селения к селению. Но даже на карте описываемый круг выглядел внушительным.

Чья это территория? Не определено. Скорее ничья. Говорят, чем дальше на восток, тем меньше порядка и мира. Деревни русскоязычных поселенцев перемежались с землями диких племен неведомых национальностей. И каждый сам по себе и за себя лишь. Сплошное выживание видов. А где по-другому? Везде так. Тайно или явно повсюду борьба. Общечеловеческая усобица.

Так же, говорят, что где-то в этих краях обреталась таинственная метрополия или град призрак, который, то появлялся, то исчезал, вожделенное местечко для вольных людишек. Но сколько, в прямом смысле этого слова, ни пытала воительница, еще до своего бегства, разного рода сказочников, никто в нем не бывал и своими глазами Город Света не видывал, даже издали. На карте он не обозначен. А от космического картографа относительно крупный населенный пункт не спрячешь ни в каком лесу. А что стены его сияют, как Солнце — тем более, говоря по русски, брехня. А хорошо было бы забазироваться в подобном несистемном месте…

Сияние звезд обернулось морозом сковавшим дыхание. Выходивший из людей пар застывал на лету. Брови, усы и бороды спутников превратились в сосульки. И ее женское лицо обзавелось такой же белой растительностью. Голую кожу нестерпимо жгло. Жидкость, выдавленная из глаз жгучим холодом, тут же становилась льдом.

Но худшим проявлением космоса была корка, покрывшая, до этого рыхлые, снежные валы. Твердая как камень она препятствовала движению. Приходилось взламывать ее или вытаскивать ноги из глубоких сугробов, наступая на нее проваливаться, идти, прилагая дополнительные усилия.

Очень скоро они выбились из сил. Взмокли не хуже тех загнанных лошадей. Промокшие насквозь одежды заледенели, по свойствам и консистенции напоминая глубоководные скафандры – громоздкие и неповоротливые. Не останавливаться! Не останавливаться! Упавшему смерть… Судя по карте, человеческое жилье в считанных километрах…

Битва за жизнь продолжалась до утра, о наступлении которого возвестила не заря, а крик домашней птицы, донесшийся издалека. Подобные крики по утрам они слышали в городище, откуда собственно и бежали. Из темноты доносилось пение обыкновенного петуха. Для них это было пением ангела, возвестившего о спасении. Ну, откуда бы взяться в лесу этому ангельскому «кукареку»? Значит, за черно-белой тьмой русская деревня.

А может и не русская. Да какая вообще разница. Важно, что там люди. А люди это значит тепло и жизнь. Только бы доползти. Не замерзнуть, приостановившись, чтобы передохнуть. Не задремать, закрыв глаза, якобы, на секунду. Дремота замерзающего человека вещь коварная, она согревает, некоторые даже раздеваются перед окоченением. Не спать! Ползти! Уснувшему смерть…

Дым! Дым! Вы чувствуете запах дыма?! Это значит, что жар домашнего очага уже близок… Совсем… Близко… Даже отсюда чувствуется этот жар… Жаркий… Жарящий, как Солнце в пустыне! Жаркое ослепительное…

Почему Солнце трясет его за плечи, вцепившись в них своей железной хваткой? Что оно кричит ему своим до боли знакомым голосом? Впавший в забытье пират кое-как разлепил заиндевевшие склеенные льдом ресницы и увидел склоненное над ним белое от обморожения и злости лицо предводительницы:

— Вставай, говорю, падаль!

— А где Солнце? — прошептал испуганный вояка, тщетно прикрывая голову от ударов кибер ладони.

— Какое мать твою Солнце! Вставай, собака, а то убью! — нравилось железнорукой ругаться…

Тем временем к странной парочке подтянулись остальные члены злополучной команды. Незаметно для всех мрачная бездна отчаяния наполнилась выползающим из-за горизонта ободряющим светом. Из непроглядного вязкого безмолвия ночь перешла в прозрачный звенящий хрусталем день. Перед ними утопая в снегу, лежала деревня. Из проемов над дверьми клубился дымок…

Всей-то деревни с десяток домов, поставленных без плана и целесообразности, словно горстка камней, брошенная великаном. Заметно, что и строили, не особо стараясь. Простые клети, сложенные из не ошкуренных разнокалиберных бревен. Что собой представляли крыши, не было видно из-за снежных шапок сдвинутых набекрень.

Клинообразное тело долины, несшее на себе неказистые постройки, расширяясь на север, терялось в бесконечности заснеженного простора. Совершенно голая местность ножом охотника вспарывала брюшину лесного массива. На острие сверкающего лезвия, каплями дымящейся крови и чернели закопченные избушки…

В другой раз перебили бы хозяев бессовестно, но сегодня обмороженным и обессиленным не до кровопролития — придется простить о гостеприимстве… Ну… посмотрим…

Сотня метров до жилья. Всего лишь спуститься вниз. Кубарем и с безысходностью, уже всё равно окоченеть или свернуть шею, покатились с обрыва пережившие морозную ночь пришельцы.

Да что там руки ноги и даже головы, станция межпланетной связи — вот. Уберечь аппаратуру важнее жизни, иначе придется прозябать на Земле до самой смерти. Такое ответственное дело как спуск станции Нена не могла доверить забывшим себя олухам. Словно мать оберегающая дитя, обняв бесценный короб руками, она легла на спину и аккуратно съехала вперед ногами.

Внизу их уже встречали. Кто-то из жителей увидел незваных гостей и быстро распространил новость. Встречающих оказалась целая толпа — человек двадцать. В основном косматые мужики с дубинами. Несколько неопрятных женщин и кучка жадных глазами ребятишек, неопределенного пола. От всей этой массы с ног до головы укутанной в звериные шкуры, порядком опережая их приближение, исходил запах гари и немытого тела. Смесь человеческого с животным. Дикари, настоящие дикари…

«Рожи. – думала Нена, приветливо улыбаясь звероподобным людям в метрах пяти от нее. – Шмальнуть бы очередью вместо переговоров».

Увы, огнестрельное оружие, в разобранном виде болталось в заплечных мешках автоматчиков. Запасные патроны не взяли. Олухи!

Базу покинули в спешке прихватили что могли и только жизненно необходимое. Даже любимую секиру пришлось бросить. Жалела она и о боярской шубе подаренной Всеславом.

Это дурачье брезгавшее полушубками из овцы, выданными Копной, типа обмундирования, тоже, наверняка, сожалеет. Впрочем, зимовать на Земле в планы не входило. И никто не ожидал так скоро и такого холода. Дикая планета — одним словом.

Стуча окорковевшими рукавами демисезонной одежонки, бряцая оружием, пиратская ватага кучковалась за ее спиной,

— Улыбайтесь… и уберите руки от оружия. – полуобернувшись к подчиненным, прошипела воительница, додумав про себя. — Профессионалы, а совсем оглупели от стужи. Распустились от безделья и пьянства, псы бродячие…

Смешно и больно смотреть ей на свое войско. Жалкие ледышки. Хороший удар дубинки по голове или по корпусу и брызнут ледяные осколки в разные стороны. После ночной прогулки убыли двое. Отстали? Замерзли? Искать не имело смысла, да и не заставишь. Не стоит неразумными приказами провоцировать очередной бунт…

Продолжая насильственно улыбаться, она оценила превосходящих числом здоровенных мужчин напротив. Будут потери. Нет, надо сохранить остатки отряда. Тем более, что дикари, увидев ухмылки на обмороженных лицах гостей, улыбались в ответ. Дружелюбные сволочи…

Весь отряд это девять человек вместе с Неной. Из почти сорока остались, только девять. Голодные, полураздетые, плохо вооруженные, оказавшись лицом к лицу с вероятным противником, словно попав в родную стихию, ее спутники горячились. Оледеневшей спиной чувствовала Нена кипяток неприязни, бурливший в создаваемом пиратами шуме. Похоже, придется еще кого-нибудь убить, чтобы урезонить их. Один значимо меньше, чем возможная гибель всех…

— Так, отморозки! – подмигнув местным, Нена полностью развернулась к своим. – Я долго еще буду держать передатчик?

Прихрамывая на болевшую от холода природную ногу, сделала пару шагов, сунула железный ящик первому попавшему пирату. Тот неохотно вкидывая полуобнаженный меч в ножны, негнущимися руками принял груз.

— Слушайте меня внимательно, отморозки! – снова выхромав на середину нейтральной полосы, начала Нена продуманную минуту назад речь, рассчитанную на оба стана.

Уже по привычке воительница говорила по-русски. Она не надеялась, что дикари поймут буквально, потому что хрен его знает, на каком языке они вообще говорят, а под слоем копоти и грязи расовая принадлежность по их лицам не читалась. Расчет был на эмоции. Так как эмоции понятны абсолютно всем людям, кстати и животным тоже. Ругаясь на своих, можно существенно сгладить противоречия между сторонами. Это она знала по опыту.

Но чужие неожиданно поняли говорившую, хотя и по-своему. Дикарям понравилось слово «отморозки» адресованное пришлым, вид которых совпадал с его значением. Переглядываясь, показывая пальцами на пиратов, до этого не проронив ни словечка, они вдруг загалдели противными скрипучими голосами, к радости Нены на чистом русском: «Отморозки, отморозки».

Но стало только хуже. Это оскорбило ее людей. Может ситуация и сгладилась бы произнеси она свою речь до конца. Ее миролюбивый план нарушили дикарские дети. Осмелев, они прошмыгнули мимо сородичей, выбежали вперед и, выламывая из снежной корки огромные куски, принялись бросать их в уклонявшихся иноземцев. Скованные холодом гости делали это неуклюже. Над чем дикари еще истовее куражились, а детки всё больше наглели.

Так что ли заведено издревле или это заложено в самой человеческой природе, что непослушные дети и глупые женщины зачастую становятся причиной конфликтов, переходящих иной раз в долгие и беспощадные кровопролития, приносящие не сопоставимые с причиной жертвы.

Большой твердый кусок заледеневшего снега угодил в лицо пирата державшего станцию. Наверное, кровь брызнула бы, но она замерзла и лишь разорванная кожа розовела на месте удара. Пират бросил станцию и, выхватив меч, устремился за ребенком тут же скрывшимся в толпе дикарей. Остальные воины последовали его примеру.

Крики командира ничего уже не значили для них. Накопившаяся нервная усталость, которую можно выразить образом натянутой тетивы лука или арбалета освободилась во всплеске воинственной неприязни. Теперь удовлетворить и тем самым остановить ситуацию могла только кровь.

Крик, поднятый женщинами и детьми на месте неминуемого столкновения, привлек других жителей деревни. От домов неслась еще партия дикого вида мужиков с дубинами и баб с рогатинами. Чересчур споро они среагировали, как будто ждали сигнала…

Нена очутилась на передовой. Два или три шага отделяли ее от приготовившегося к бою, воздевшего оружие врага. В двух или в трех шагах позади нее издавая боевой клич, ринулся в атаку ее собственный отряд. Тот самый боец, что уронил станцию, обогнав остальных, был уже на приемлемой дистанции…

А то ей привыкать что ли, кровь проливать свою или чужую, хмыкнула Нена, была бы польза. И неуловимо быстрым движением выдернув острый клинок из ножен, с разворота секанула по шее вояки неразумно подставившего ее ей. Как и не бывало головушки-то. А вот тут-то кровушка не застывшая оказалась и, вырвавшись из тела, ударила красным фонтаном.