Олег Попов и пионерский галстук

Без парика и грима он был похож на обыкновенного дядьку, любого из тех докторов, с кем работал или учился отец. Один из них, трудившийся лекарем в цирке, и привел нас обоих в гримерку артиста после представления. Мне, видевшему его до этого только на арене или по телевизору, это показалось странным. Ну так, странноватым. Он был еще в гриме, но уже без знаменитого соломенного парика. Я даже усомнился сначала: а он ли это? Но отец уважительно шепнул:
—Тот самый. Солнечный клоун!
Я часто ходил с отцом в цирк, видел многих артистов, но чтобы вот так близко. Хотелось дотронуться: не грезы ли это? Олег Попов, заметив краем глаза мои сомнения, залез в карман своего артистического костюма и протянул мне конфетку, одну, наверное, из тех, которыми он угощал детей на арене. С тех пор все артисты стали для меня немножко доступней. Во всяком случае, я не считал их уже недосягаемыми экранными призраками. Но это не отменяло, конечно, заслуженного почтения и аплодисментов.
В школе я появился на следующее утро. Впечатлений было столько, что я не мог внимать ничему. Хотелось поделиться каждой мелочью. Казалось, все будут в восторге. Но класс меня встретил холодным молчанием. Больше всех негодовала Таня Молчанова, наша вожатая.
—Ребята, проговорила она срывающимся от обиды голоском, — по-моему, ему надо объявить бойкот.
—За что? — крикнул от окна мой друг и сосед Олег Бебешин.
—Он предал нас всех! — чуть не заплакала Таня.
Я с недоумением захлопал глазами. Та строго спросила:
—Ты знаешь, какой день был вчера?
—Знаю.
—Какой?
—Вторник.
—Вчера нас торжественно приняли в пионеры! Ты понимаешь это?
Тут только я заметил, что на шеях у всех красовались новенькие пионерские галстуки. Лишь у меня на лацкане все еще тускнела маленькая октябрятская звездочка.
—Ты где вчера был? — напирала Таня.
Я виновато потупился:
—В цирке.
Класс засмеялся.
—Где? — уже как-то менее уверенно спросила вожатая.
—В Горький ездил. Там Олег Попов выступал.
—Да ты что? — послышались реплики. — И ты его видел?
—Он мне конфетку дал, — разулыбался я счастливо и глупо.
—За что?
—Не знаю. Мы с папой к нему после представленья зашли.
—Вот заливает! — хохотнул кто-то.
—Попов, — покачала головой Таня, — каяться тебе надо перед коллективом, а ты еще, оказывается, бессовестный лгун! Даже Петя Куранов, больной мальчик, с температурой пришел вчера на торжественную линейку!
—Конфету ему дали…, — передразнила она. — Да кто ты такой, чтобы Олег Попов тебе дал конфету?!
Класс снова весело громыхнул. Но Тамара Иннокентьевна, наш классрук, которая стояла рядом с Таней, громко постучала по столу костяшкой указательного пальца, призывая к порядку.
—Серьезный вопрос, между прочим, — напомнила она. — Все младшие классы вступили вчера в Пионерскую организацию имени Владимира Ильича Ленина. Показали себя настоящими патриотами, достойной сменой нашей великой Коммунистической партии Советского Союза, победившей в войне, построившей нам счастливую жизнь. Все как один! И на тебе — в бочке меда…
Она, видимо, хотела прибавить еще что-то гадкое, но, сдержавшись, строго спросила:
—Тебе не стыдно, Попов?
Пахло жареным. Ощущать себя не таким, как прочие, всегда неуютно и даже опасно. Легче всего, конечно, сказать накатанное «я больше не буду», и тебя, скорее всего, простят. Но что-то меня сдерживало. Может быть, то, что стыдно мне не было вовсе. Напротив, я очень гордился. Смутно, по-детски я все равно был уверен, что в пионеры меня примут. Не сегодня так завтра. Не здесь так где-нибудь там. Это конвейер, неизбежность той жизни. А вот шанс увидеть такого шикарного циркача — это как знать. Как красивая снежинка в ладони: раз и растаяла.
—Чему ты улыбаешься, Попов?
Я молча пожал плечами. Не знал, что ответить.
—Он над нами смеется, — предположила вожатая. — Ему вовсе не стыдно. Коллектив ему по барабану.
—Таня, — с мягкой преподавательской укоризной осадила Тамара Иннокентьевна. — Что, в русском языке нет более культурных слов. Но, по сути, она права: наш коллектив этому мальчику не дорог. У него какие-то другие идеалы.
—Ну, что ж, — сказала она, присев за стол, — будем вызывать его родителей. Придется принимать какие-то меры. Вплоть до исключения из школы.
Вот тут я впервые испугался по-настоящему. И, молча попереживав минут несколько, уж сам не знаю как, пошел во все тяжкие.
—Я специально это сделал, — признался я, вздохнув.
—Вот, — злорадно пустила Таня, — я так и думала!
—Бессовестный ты, Попов, — сказала Тамара Иннокентьевна.
—Я просто хотел Олега Попова в нашу школу пригласить, — закончил я мысль.
На сей раз заржал не только класс. Классрук даже прослезилась от смеха.
—Специально? — переспросила она весело, протирая платочком намокшие очки.
—Но он же мой дядя!
—Кто-о?
—Брат папы. Двоюродный, правда. У нас и фамилии одинаковые.
—О господи! — Всплеснула руками Тамара Иннокентьевна. — Да врешь ведь, паршивец, все врешь!
—Честное Отябрятское! — поклялся я, понимая, что до пионера еще не дотянул. — Просто хотелось ребятам приятное сделать. Они ведь Олега Попова видели только по телику. Правда, ребята?
В классе не раздалось на сей раз ни одного смешка.
—Уговорил? — крикнул кто-то с надеждой.
—Да врет он вам все! — бросила Таня.
—Как тебе не стыдно, Попов? — покачала головой Тамара Иннокентьевна.
—Уговорил, — сообщил я, и сам веря даже, что так оно в самом деле и произошло.
Не знаю, чем я их всех добил. Может быть, просто улыбкой: она была до того счастливой и искренней, что сразу померкли все скептики.
—А когда, когда он приедет? — наперебой выкрикивал класс.
—Обещал на следующий год, когда снова будет в Горьком на гастролях.
—А в этом?
—В этом не может. Сказал: очень занят.
Тамара Иннокентьевна пыталась что-то возразить, говорила о чести пионера и школы, но ее уже никто не слушал. Забылись и красные галстуки, и дедушка Ленин, и все остальное. Даже Таня и та после звонка подошла ко мне украдкой и попросила:
—Леш, а ты меня с ним познакомишь?
—Зачем? Замуж собралась?
—Дурак! Я еще маленькая. Но цирк люблю очень. Когда школу закончу, обязательно поступлю в цирковое училище. Может быть, он посоветует — в какое.
В общем, мероприятие было смято на корню. На следующий день меня тоже беспрепятственно приняли в пионеры.
А Олег Попов действительно приехал на следующий год. Только не в школу и не к папе, к которому никакого отношения не имел. Просто у него в нашем городе оказался какой-то родственник. Город маленький, и это, естественно, стало событием. Он даже дал небольшой концерт в нашем Дворце культуры. Тамара Иннокентьевна, которая на нем присутствовала, сказала мне позже:
—А молодец, Леша, слово свое держишь!
И только Таня еще долго обижалась. Не успел ее я познакомить с самым солнечным в мире тезкой.