Сила земли
Сергей Лисс Возрастные ограничения 18+
из дневника:
Решил записывать. Не знаю почему, но, думаю, отдам Олегу. Пусть эти записи хранятся у него. Олегу можно доверять. Я не стесняюсь говорить с ним на темы, личные для меня, которые касаются куда более тонких частиц меня самого, тех, что я вряд ли обнажил бы перед самим собой. Тех, что открываются мне во время сна.
Моя бабка перед смертью тоже много спала, говорила, что земля притягивает изможденное тело. Эти ее слова надежно закрепились у меня в голове. Но, кажется, я начинаю понимать как это происходит. Как будто те самые тонкие частицы меня все сильнее давят изнутри, намереваясь вырваться на свободу, и стоит лишь мне закрыть глаза, они больше неподвластны телу. И это только мне на пользу. Потому что там все иначе, там успокоение, которому они принадлежат…
Я не знаю как это произойдет, но чувствую, что времени остается все меньше. С каждым днем мне становится только хуже, тело теряет необходимую против них прочность, но в том все дело, что мне хотелось бы как можно скорее покинуть его стены и дать, наконец, полную свободу тому мне, который заперт внутри.
Последние полгода это уже правило без исключений – два-три отхода ко сну на час-полтора днем и глубокий беспробудный сон с половины двенадцатого вечера до шести утра в выходные дни. После работы же меня выносит в долю секунды, даже не помню как засыпаю. Сонное состояние не отпускает меня ни на миг, остается со мной всегда. Его не согнать ни кофе, ни холодным душем, ни зарядкой, ни рабочим процессом. Я будто все время возле портала, за которым от привычного меня не остается и следа.
Я знаю, Олег будет читать это, он просто охуеет. Хотя, конечно, я рассказываю ему о той жизни, в которую попадаю во время сна, и которую помню во всех деталях. И я не могу не говорить об этом. Кажется, это единственное, что отвлекает от ****ства, отвергнувшего меня и отвергнутого мной самим. Я чувствую эту боль, витающую в воздухе вокруг меня, чувствую как она пропитывает Олега насквозь, я вижу ее своими глазами, и ничего не могу сделать. Я не могу описать ее в словах, пусть это будут бледные пятна, сочащиеся прямо из людских тел, размывающие собой лица.
И там, в моих снах, которые все больше напоминают реальный мир, готовый принять меня настоящего, я могу проникнуть в самую сердцевину наблюдаемой мною боли. Ярость, жгучее пламя, закаленная сталь – раскаленная и ледяная, твердый острый клинок, пронзающий прямо в сердце. Бесчисленное множество таких клинков наполняет все еще реальный, но постепенно отдаляющийся от меня мир вокруг. Даже в общении с Олегом я чувствую себя на пороге в ту, недосягаемую для них реальность. Я вижу самый живой интерес Олега, пронзенного болью с ног до головы, когда рассказываю ему о чем не должен говорить никому, о чем не должен писать сейчас на этих страницах…
…(Пример 1)…
…Я вижу женщин в своих снах. Самых разных, но всегда невозможных в существовании в убивающем меня мире. Я это знаю. Ни одна из них не родится здесь. Я вижу и испытываю на себе их силу, природную и неподдельную, а потому недоступную для искажения. Мне она знакома. Один в один повторяющая то, что внутри меня, то, что предназначено лишь мне, но то, о чем я говорю с Олегом, не рискуя показать самому себе. Эта сила с рождения преобладала во мне, направляла все мое мышление на утонченность и мягкость, заставляя страшиться грубых громоздких форм и выражений. Забавно, что подобная сила все это время хранилась в грубом громоздком моем теле, идеально подходящем под множество острых клинков, пронизывающих воздух вокруг.
Всякий раз оказываясь в той действительности, я чувствую себя одной из тех женщин. Я вижу свое подлинное женское тело, но вижу как-то не физически. Физически нет ни рук, ни ног, только окружающий мир. Однако, я женщина. Будто все нутро мое, (душа, обретшая плоть) вывернуто наизнанку. И оттого я чувствую нечто вроде прилива сил, нечто вроде ликования и упоения, кружащее рядом, но не касающееся меня, хотя и принадлежащее мне. Бесплотный, но во плоти, я полон жизни. Полон настолько, что могу чувствовать ее угасание в тех, кто ласкает меня, кто готов защитить и сберечь. В одних лишь их объятьях я испытываю сладостный трепет, совершенно неземную дрожь, колыхающую все мое тонкое и мягкое естество.
И в тот же миг я вижу себя глазами мужчины, сжавшего в своих руках хрупкое и нежное девичье тело. Я вижу каждую черточку ее лица, каждый изгиб, каждую морщинку гладкой кожи, наслаждаюсь уже только ее материальностью, которую чувствую в своих руках. Все тело мое горит от нескончаемых физических мук, которых не должно быть в этих объятьях. Никакого холодного стального блеска в моем дыхании, никакого безжалостного огня. Но он есть, он до невозможности жгуч, и от него невозможно избавиться. Лишь улыбка ее, искренняя и добрая, заставляет забыть о пронизывающей боли. Женщина в моих руках будто забирает ее в эти бесконечные моменты наслаждения…
…(Пример 2)…
…Каждый свой сон я проживаю жизни всех этих женщин, каждый свой сон я чувствую их утонченность и чистоту в помыслах и деяниях. Каждый свой сон я принимаю боль внутри каждого своего мужчины. Она всегда одинакова, несмотря на время и обстоятельства, происходящие со мной там. И каждый мой сон наполнен самыми светлыми, самыми высокими и непознанными чувствами любви и верности, веры и надежды, на которые способно женское естество. И каждый раз просыпаясь, я ненавижу свое изможденное тело, которому давно нет места в реальном мире, и оно понимает это…
…(Пример 3)…
…Я знаю, что это не просто мои сны, отображающие мое состояние – моральное и физическое. Я как будто вижу другие свои жизни, и прошлые, и настоящие, и будущие. И женское начало доминирует в каждой из них, запертое в мужской оболочке, кажущейся прочной с виду, но быстро изнашивающейся в условиях острого стального блеска и обжигающего огня боли. Будто мое уставшее и потерявшее всякую защиту тело открывает скрытую в глубине сознания информацию. Постепенно возвращает его в какие-то прежние условия Бытия. Расслабляет.
Но почему же даже там, за пределами этого мира, все тот же острый стальной блеск, режущий и обжигающий жгучим огнем? Может показаться, что я понемногу схожу с ума, один в этом остром режущем мире. Вот и Олег говорит, что я слишком себя накручиваю, что я слишком эмоционален, что загоняюсь по поводу и без повода, что забиваю голову всякой дребеденью. Он советует мне даже сменить обстановку, и вообще жениться. А ведь я чувствую его, наверное, еще острее, чем он сам. Думаю, он знает о том, что мое время близится к завершению. Думаю, он чувствует силу земли, все больше овладевающую мной, открывающую мне правду.
И дело вовсе не в том, хочу ли я уйти, быть самим собой и не бояться того, что я вновь не смогу, и в очередной раз все повторится. Хотя, конечно, хочу, в надежде, что будет иначе. Все смертно, у всего есть срок годности. Нравится ли такой порядок, либо же для кого-то он не является нормой (и тогда это не вполне нормальные люди), я должен только мириться с ним. Несмотря на все понимание девичьей утонченности внутри моего грубого громоздкого тела, я никогда никого не винил за свою натуру, непригодную к суровым условиям в этом мире. За проявление человеческих чувств, за искренность переживаний, за стеснительность перед, казалось бы, чем-то естественным, за собственную слабохарактерность, наконец. Все идет как идет…
…(Пример 4)…
…На днях общался с одной мадам. По правде сказать, возникло сильное желание втащить ей так, чтобы мало не показалось. Сомневаюсь, правда, что до таких созданий что-то доходит. Мадам только по половым признакам. Что-то из серии «без минета жизни нету». Нафиг отношения, нафиг семья, нафиг утонченные чувства. Мужеподобное существо с матерным, просмоленным табаком, и проспиртованным языком. И, кажется, я не видел никакой боли с ее режущим стальным блеском и жгучим огнем…
конец
Решил записывать. Не знаю почему, но, думаю, отдам Олегу. Пусть эти записи хранятся у него. Олегу можно доверять. Я не стесняюсь говорить с ним на темы, личные для меня, которые касаются куда более тонких частиц меня самого, тех, что я вряд ли обнажил бы перед самим собой. Тех, что открываются мне во время сна.
Моя бабка перед смертью тоже много спала, говорила, что земля притягивает изможденное тело. Эти ее слова надежно закрепились у меня в голове. Но, кажется, я начинаю понимать как это происходит. Как будто те самые тонкие частицы меня все сильнее давят изнутри, намереваясь вырваться на свободу, и стоит лишь мне закрыть глаза, они больше неподвластны телу. И это только мне на пользу. Потому что там все иначе, там успокоение, которому они принадлежат…
Я не знаю как это произойдет, но чувствую, что времени остается все меньше. С каждым днем мне становится только хуже, тело теряет необходимую против них прочность, но в том все дело, что мне хотелось бы как можно скорее покинуть его стены и дать, наконец, полную свободу тому мне, который заперт внутри.
Последние полгода это уже правило без исключений – два-три отхода ко сну на час-полтора днем и глубокий беспробудный сон с половины двенадцатого вечера до шести утра в выходные дни. После работы же меня выносит в долю секунды, даже не помню как засыпаю. Сонное состояние не отпускает меня ни на миг, остается со мной всегда. Его не согнать ни кофе, ни холодным душем, ни зарядкой, ни рабочим процессом. Я будто все время возле портала, за которым от привычного меня не остается и следа.
Я знаю, Олег будет читать это, он просто охуеет. Хотя, конечно, я рассказываю ему о той жизни, в которую попадаю во время сна, и которую помню во всех деталях. И я не могу не говорить об этом. Кажется, это единственное, что отвлекает от ****ства, отвергнувшего меня и отвергнутого мной самим. Я чувствую эту боль, витающую в воздухе вокруг меня, чувствую как она пропитывает Олега насквозь, я вижу ее своими глазами, и ничего не могу сделать. Я не могу описать ее в словах, пусть это будут бледные пятна, сочащиеся прямо из людских тел, размывающие собой лица.
И там, в моих снах, которые все больше напоминают реальный мир, готовый принять меня настоящего, я могу проникнуть в самую сердцевину наблюдаемой мною боли. Ярость, жгучее пламя, закаленная сталь – раскаленная и ледяная, твердый острый клинок, пронзающий прямо в сердце. Бесчисленное множество таких клинков наполняет все еще реальный, но постепенно отдаляющийся от меня мир вокруг. Даже в общении с Олегом я чувствую себя на пороге в ту, недосягаемую для них реальность. Я вижу самый живой интерес Олега, пронзенного болью с ног до головы, когда рассказываю ему о чем не должен говорить никому, о чем не должен писать сейчас на этих страницах…
…(Пример 1)…
…Я вижу женщин в своих снах. Самых разных, но всегда невозможных в существовании в убивающем меня мире. Я это знаю. Ни одна из них не родится здесь. Я вижу и испытываю на себе их силу, природную и неподдельную, а потому недоступную для искажения. Мне она знакома. Один в один повторяющая то, что внутри меня, то, что предназначено лишь мне, но то, о чем я говорю с Олегом, не рискуя показать самому себе. Эта сила с рождения преобладала во мне, направляла все мое мышление на утонченность и мягкость, заставляя страшиться грубых громоздких форм и выражений. Забавно, что подобная сила все это время хранилась в грубом громоздком моем теле, идеально подходящем под множество острых клинков, пронизывающих воздух вокруг.
Всякий раз оказываясь в той действительности, я чувствую себя одной из тех женщин. Я вижу свое подлинное женское тело, но вижу как-то не физически. Физически нет ни рук, ни ног, только окружающий мир. Однако, я женщина. Будто все нутро мое, (душа, обретшая плоть) вывернуто наизнанку. И оттого я чувствую нечто вроде прилива сил, нечто вроде ликования и упоения, кружащее рядом, но не касающееся меня, хотя и принадлежащее мне. Бесплотный, но во плоти, я полон жизни. Полон настолько, что могу чувствовать ее угасание в тех, кто ласкает меня, кто готов защитить и сберечь. В одних лишь их объятьях я испытываю сладостный трепет, совершенно неземную дрожь, колыхающую все мое тонкое и мягкое естество.
И в тот же миг я вижу себя глазами мужчины, сжавшего в своих руках хрупкое и нежное девичье тело. Я вижу каждую черточку ее лица, каждый изгиб, каждую морщинку гладкой кожи, наслаждаюсь уже только ее материальностью, которую чувствую в своих руках. Все тело мое горит от нескончаемых физических мук, которых не должно быть в этих объятьях. Никакого холодного стального блеска в моем дыхании, никакого безжалостного огня. Но он есть, он до невозможности жгуч, и от него невозможно избавиться. Лишь улыбка ее, искренняя и добрая, заставляет забыть о пронизывающей боли. Женщина в моих руках будто забирает ее в эти бесконечные моменты наслаждения…
…(Пример 2)…
…Каждый свой сон я проживаю жизни всех этих женщин, каждый свой сон я чувствую их утонченность и чистоту в помыслах и деяниях. Каждый свой сон я принимаю боль внутри каждого своего мужчины. Она всегда одинакова, несмотря на время и обстоятельства, происходящие со мной там. И каждый мой сон наполнен самыми светлыми, самыми высокими и непознанными чувствами любви и верности, веры и надежды, на которые способно женское естество. И каждый раз просыпаясь, я ненавижу свое изможденное тело, которому давно нет места в реальном мире, и оно понимает это…
…(Пример 3)…
…Я знаю, что это не просто мои сны, отображающие мое состояние – моральное и физическое. Я как будто вижу другие свои жизни, и прошлые, и настоящие, и будущие. И женское начало доминирует в каждой из них, запертое в мужской оболочке, кажущейся прочной с виду, но быстро изнашивающейся в условиях острого стального блеска и обжигающего огня боли. Будто мое уставшее и потерявшее всякую защиту тело открывает скрытую в глубине сознания информацию. Постепенно возвращает его в какие-то прежние условия Бытия. Расслабляет.
Но почему же даже там, за пределами этого мира, все тот же острый стальной блеск, режущий и обжигающий жгучим огнем? Может показаться, что я понемногу схожу с ума, один в этом остром режущем мире. Вот и Олег говорит, что я слишком себя накручиваю, что я слишком эмоционален, что загоняюсь по поводу и без повода, что забиваю голову всякой дребеденью. Он советует мне даже сменить обстановку, и вообще жениться. А ведь я чувствую его, наверное, еще острее, чем он сам. Думаю, он знает о том, что мое время близится к завершению. Думаю, он чувствует силу земли, все больше овладевающую мной, открывающую мне правду.
И дело вовсе не в том, хочу ли я уйти, быть самим собой и не бояться того, что я вновь не смогу, и в очередной раз все повторится. Хотя, конечно, хочу, в надежде, что будет иначе. Все смертно, у всего есть срок годности. Нравится ли такой порядок, либо же для кого-то он не является нормой (и тогда это не вполне нормальные люди), я должен только мириться с ним. Несмотря на все понимание девичьей утонченности внутри моего грубого громоздкого тела, я никогда никого не винил за свою натуру, непригодную к суровым условиям в этом мире. За проявление человеческих чувств, за искренность переживаний, за стеснительность перед, казалось бы, чем-то естественным, за собственную слабохарактерность, наконец. Все идет как идет…
…(Пример 4)…
…На днях общался с одной мадам. По правде сказать, возникло сильное желание втащить ей так, чтобы мало не показалось. Сомневаюсь, правда, что до таких созданий что-то доходит. Мадам только по половым признакам. Что-то из серии «без минета жизни нету». Нафиг отношения, нафиг семья, нафиг утонченные чувства. Мужеподобное существо с матерным, просмоленным табаком, и проспиртованным языком. И, кажется, я не видел никакой боли с ее режущим стальным блеском и жгучим огнем…
конец
Рецензии и комментарии 0