Последний шаг. Часть 3. Феникс (Глава 6)

Самым последним проснулся Виолли. Его учитель был не против начинать заниматься после полудня, так как хороший сон был очень важен для «улавливания самых тонких ноток волшебного инструмента». Проснувшись в одиночестве, скрипач лениво потянулся и пошёл на кухню, где его уже ждал кофе, любезно приготовленный для него Сетисом. Настроение было прекрасным. После трапезы он направился в сад. Мистер Штернер уже сидел в беседке и наигрывал что-то, чуть прикрыв глаза.

— А вот и вы, мой мальчик. Вы сегодня раньше обычного. Смотрю, вы прям сгораете от нетерпения.

Он улыбнулся, а вот лицо Виолли стало резко серьёзным, от былой улыбки не осталось и следа. «Что же его могло задеть?» Этот вопрос Виолли прочитал по глазам преподавателя.

— Вижу, вы не понимаете. Я попал в приют после пожара, — губы юноши начинали плясать, — Мой дом сгорел до тла. Все погибли. Выжил только я.

— Прости, но они ещё живут вот тут и тут, — он показал на сердце и голову юноши, — не забывай об этом. А знаешь, кто умирает и нигде не остаётся? Это «я» секунду назад. Оно уже никогда не вернётся. Пока ты боишься сделать что-то сегодня, твоё время уходит бесследно. Завтра может не наступить.

— Я понимаю это, но ничего не могу поделать. Раньше я любил играть для гостей, сейчас же боюсь выйти даже к маленькой группе людей.

— Ты боишься, что им не понравится?

-Нет. Если им не понравится, меня это не заденет. Меня больше пугает равнодушие. Пустые глаза, которые смотрят и ждут от тебя большего, неловкая тишина, паника. Страшная картина.

— Значит, тебе нужно написать такую музыку, которая бы затронула все сердца. Сыграть так, чтобы у слушателей не осталось выбора, кроме аплодисментов и слёз. Я помогу тебе. Обещаю.

И с этого дня мастер и ученик старательно трудились над написанием музыки. Особенно старался Виолли: он попросил Гектора, который вставал раньше всех, будить его, по пятнадцать часов в день сидел над листами с нотами и постоянно играл. Он буквально жил идеей о своём выступлении.

Работа подходила к завершению. Оставалось доделать концовку и дать название. Виолли всю ночь просидел над этим. Утром Мистер Штернер зашёл в беседку, где они всегда занимались. Он увидел едва державшегося на ногах от усталости Виолли.

— Я закончил, — слабо прошептал скрипач и упал в кресло.

Учитель собрал все пронумерованные листы по порядку. На главном листе было написано старательно подобранное название: «Только пепел знает, что значит сгореть до тла». Когда солнце медленно стало заходить, Мистер Штернер разбудил Виолли.

— А теперь надо бы проверить какие чувства вызовет твоё произведение у других. Тут недалеко есть парк. Справишься?

— А у меня есть другой путь? — Виолли живо вскочил с кресла.

Свежий воздух окончательно разбудил и встряхнул соню. Виолли достал скрипку и начал медленно наигрывать мелодию. Смычок ходил сначала робко, боясь споткнуться, но с каждым движением всё увереннее и раскованнее. Вокруг собралась небольшая толпа. Виолли не видел этого, он закрыл глаза и просто получал удовольствие от игры. В нём пробуждалось давно забытое чувство. Что-то из далёкого детства, когда он стоял на табурете и играл лёгкие мелодии, которым научила его мама. Слёзы медленной рекой стекали по щекам, обжигая их и причиняя боль, но он не хотел их вытирать, он наслаждался этим моментом и, несмотря на слёзы, улыбался искренне и наивно, как могут только дети. А ведь он и был ребёнком. Сетис, Гектор, Виолли — все они были детьми. Им бы постепенно расти, впитывая любовь и заботу родителей, но жизнь решила иначе. В свои пятнадцать они уже выросли, впитав лишь серые законы взрослой жизни, не успев в них разобраться. До встречи с Форчом ни дня не обходилось без дурных мыслей или щемящей тоски. Но только не сейчас. Сейчас у этих детей есть надежда на будущее, палитре которой будет завидовать радуга.

Виолли закончил играть. Протерев глаза от слёз, он увидел толпу. Но толпа была не важна для него. Важно, что он увидел в их глазах такие же слёзы. Он задел струны их души. Он справился. Ни одни глаза не были пусты. Фридрих Штернер стоял в толпе и наслаждался моментом. Он слышал, как треснул и развалился барьер его воспитанника. Сделан ещё один шаг вперёд.