Маскарад (без масок)

Все мне нравилось в Андрее, и как в напарнике на работе, и просто по-человечески. Все, за исключением его психической неуравновешенности. Потому что взорваться и перейти на крик Андрей мог буквально с пустого места. При этом он не стеснялся нецензурной брани, не обращая внимания на окружающих, будь то женщина или ребенок. И в своем гневе он казался естественнее дальше некуда. Я хочу сказать, я будто видел некое существо на месте Андрея в моменты его срывов, но ни разу мне не удалось разглядеть его во всех деталях.
И на самом деле это был совсем не злой человек. Просто уставший, не выдерживавший всех опасностей, предлагаемых окружающим миром. Дерганый, замкнутый – Андрей, казалось, находился вне их досягаемости дома и на работе. Не раз он приходил на работу едва ли не за час, а то и полтора до начала рабочего времени. И никогда, как говорится, не раскачивался на утренний перекур или на чашку кофе, сразу принимаясь за ожидавшие нас с вечера накладные. Делал Андрей все быстро, почти бегом, спеша поскорее выполнить свои обязанности, чтобы выгадать побольше свободного времени и сбегать за шаурмой в ближайшее кафе. О да, вкусно и сытно поесть Андрею доставляло несказанное удовольствие. Еда однозначно успокаивала этот его пропеллер в заднице.
Лишь однажды мне удалось разглядеть, то, что было внутри него, дравшего глотку с откровенной ненавистью в адрес выведшего Андрея из себя объекта. Тогда очередной срыв, после которого Андрей привычно внезапно угомонился, будто и не психовал вовсе, даже задорно смеялся, услышав забавную шутку, внезапно пригвоздил парня к кровати поутру. Это было утро пятницы. Он позвонил мне часов в семь и совершенно спокойным тоном сказал, что острая боль в пояснице не позволяет ему подняться с постели. Андрей вызвал «скорую», его прокололи и велели поменьше физических нагрузок в ближайшее время.
После работы я намеревался навестить Андрея, а днем я набрал телефонный номер Людмилы, которую знал уже несколько лет. На мой собственный вкус Люда была просто огонь женщина. Статная фигурка, пышные локоны светлых волос, очень ласковые глаза и доброе лицо, покладистый нрав – удивительно, как прежний мужик ее, умудрился просто просрать такую обалденную жену. Люда старалась оставаться свободной после своего неудачного брака, однако по лицу ее было видно, что без мужского внимания она страдала. Чего скрывать, мы с Людой переспали пару раз, так, без обязательств, но, несмотря на мое восхищение ее физическими данными, я понимал, что таких чувств, какие у меня были к своей жене, к этой женщине я не испытывал. Она была старше меня всего на год, и всего на месяц старше Андрея, и представляла собой распустившийся цветок, которому требовался полноценный уход.
До этого момента Андрей не хотел никаких отношений с женщинами, воспринимая тех в качестве лишних ртов.
-Я привык тратиться только на свои собственные потребности и увлечения, — железобетонно упирался он, — Не то сейчас время, чтобы раскошеливаться. И меня устраивает моя зарплата, — не медлил дополнять Андрей.
Он ничего не желал слышать в ответ, изображая из себя этакого твердолобого собственника, и стараясь как можно глубже скрыть свой страх перед женщиной. Я ничего не знал о его личной жизни до того, как познакомился с Андреем где-то лет десять назад, да и сам он не распространялся на эту тему. Но сами эти разговоры явно его раздражали.
Андрей жил один, изредка навещая отца с матерью, с которыми находился не в самых теплых отношениях. Когда мы с Людой пришли к нему, предварительно затарившись в продовольственном магазине, дверь нам открыл отнюдь не Андрей. Вместо него я увидел бледное мутное существо в черной футболке и клетчатых бриджах, некую бесполую гуманоидную субстанцию, один лишь вид которой вызывал чувство отторжения. Я понял, что сейчас он находился в состоянии дикого стресса, вызванного утренним недугом, поломавшим Андрею рабочие будни. Кроме того, я заметил множество темных отметин на его руках, похожих на следы порезов. Еще одна, большая темная полоса виднелась на его шее.
-Ну, как сам? – обратился я к нему, быстро привыкнув к тому, что увидел.
Андрей отошел в сторону, пропуская нас внутрь.
-Нормально.
-Познакомься, это Людмила, — представил я свою спутницу.
Взгляд ее цепко впился в хозяина дома; кажется, внутри нее что-то екнуло. Конечно же она видела Андрея таким каким он должен был быть, не подозревая о безликой субстанции, видимой моими глазами.
Физическая боль тяготила его, а теперь он был сильно смущен присутствием Люды. Я посоветовал Андрею присесть, пока мы с ней готовили небольшой ужин, заодно успокоил его насчет его невыхода на работу.
-Тебя на больничный отправили, — заверил я, — Две недели. Отдохнешь, придешь в норму.
-Я сам себе эту проблему заработал…
-Со всеми бывает, — остановил я, — Все нормально, не волнуйся.
Во время ужина лицо Андрея постепенно приобретало знакомые мне формы (и только лицо, на которое будто надели маску) по мере того, как он привыкал к Людмиле и уже сам пытался шутить и улыбаться. Кажется, физические неудобства все еще злили и бесили его, но Люда отчасти отвлекала его от них. В тот момент Андрей видел в ней хорошую знакомую, однако, без намека на что-то большее.
-Очень интересный молодой человек, — приятно улыбнулась Люда, вспоминая вчерашний вечер, — Приятный, открытый. Даже не верится, что он решился бы себя порезать.
-Порезать? – не сразу понял я.
-А разве ты не видел его руки? Там живого места нет.
Ни разу до прошлого вечера я не видел никаких шрамов на руках Андрея. Но я смекнул, что указанные Людмилой отметины были на руках того мутного безликого существа, что я увидел вчера.
-Ничего себе так, — в свою очередь оценил Андрей свою вчерашнюю гостью, — Вставляет.
Разумеется, что это был он, из плоти и крови, захваченный недавними эмоциями и ощущениями. Похоже, он все еще чувствовал приятный запах духов Люды в своей квартире. Глаза его сверкали в стремлении увидеться с Людой вновь. И это уже не было маской на лице, крайне раздраженном болевыми ощущениями, смешанными с желанием побыть одному в эти тягостные для Андрея минуты. Он не хотел никаких гостей вчера, да и вообще слишком зависел от собственного личного пространства, в которое старался никого не пускать.
-Она сказала, что видела порезы на твоих руках. И, честно говоря, я тоже видел, как видел и след от петли на шее. Давай открыто.
-Ладно, давай открыто, — выдохнул он через секундную паузу, и огонек в его глазах не затухал, — Я хочу чего-то подобного. То, что со мной случилось вчера, достает меня донельзя. И даже сейчас у меня в башке всякие мысли подобного рода. Для тебя – дурные, для меня – вполне естественные. Тот, кого ты вчера видел, я не смогу избавиться от него. Мы с ним неделимы. Можно даже сказать, он позволяет мне быть самим собой, без масок, без фальшивых эмоций. Мне даже легче от этого.
-Ты ей понравился. Людка не скупилась на приятные отзывы о тебе. Но она не в курсе твоей импульсивности. Поверь, я вижу твой интерес по отношению к ней. Но я хочу быть уверен, что твоя импульсивность ее не коснется. Люда очень хороший человек. Она может повлиять на твой норов, я нисколько не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, чем все закончится.
Да, он понимал, что я хотел сказать. Его импульсивность не была психическим отклонением, которое можно было бы более-менее контролировать каким-нибудь «Ново-Пасситом» или чем-нибудь вроде того, что рекомендуется к применению в качестве успокоительного средства. Наоборот, срывы являлись для Андрея необходимостью, неким утолением голода или жажды. Он должен был выражать свое недовольство, должен был реагировать на раздражитель (и реагировал) со всей степенью своего естества, так сказать, не притупляя острот. Андрей хотел этих негативных эмоций, которые буквально захватывали его, которые были настолько его частью, что утратить их было смерти подобно.
Как я уже отметил, Андрей был совсем не злым человеком. И то безликое существо внутри него просто не могло не появиться на свет, периодически давая о себе знать. И в нем Андрей чувствовал безотказного союзника.
Но вот появилась Людмила, приятная, милая, добрая женщина, никому не желавшая зла. Лично я ни разу не видел на ее лице каких-то обид или злобы, ни разу не слышал оскорблений в чей-то адрес из ее уст. Она подходила Андрею, была с ним, что называется, на одной волне, они бы нашли общий язык. И вряд ли Людмиле нужны были эти приступы отборной брани, этот крик, этот псих, против которого Андрей оказывался бессилен. Напомню, он мог взорваться на ровном месте, грубо отброшенный существом внутри него на второй план. Пусть на совсем короткий промежуток времени, но полностью беспомощный.
Но еще Люда могла умалить то влияние, которое безликое существо оказывало на Андрея при первом же удобном для этого случае, сжать до критической точки. Со всеми последствиями. Мне были знакомы самые печальные исходы подобных обстоятельств.
-Записывай номер телефона, — тем не менее предложил я, — Она ждет твоего звонка…

конец