Его Высочество Второй
Сергей Лисс Возрастные ограничения 18+
Его путь начинается, кажется, на самой вершине мироздания. Именно там, над облаками, далеко-далеко от земли расположен его дом, откуда он способен увидеть каждый самый дальний угол Бытия, самую мрачную и холодную бездну, какую только возможно вообразить. Его дом не имеет стен; множественные колонны удерживают невероятно массивную крышу из белоснежного мрамора. Кажется, даже они с трудом выдерживают ее фантастический вес. Но и сами колонны более чем массивны. И однозначно не людскими руками воздвигнуто это место.
Однако, самое главное – пол. Яркий и гладкий, сверкающий в свете Его Величества Солнца. Намного более яркий, чем белизна мрамора колонн и крыши, слепящая глаза. Столь же массивный, твердый монолит, цельная полированная глыба, свет Солнца по которой плавно скользит по ее поверхности. И нет ничего важнее во всем мироздании.
Тяжело и как-то грозно стучат по полу каблуки его идеально лакированных черных туфель. Каждый его шаг вот-вот разобьет бесконечно массивный монолит, оставляя после себя глубокий след. Каждый его шаг четок и выверен, тверд и жёсток. Едва он входит в свой дом, ведомый Солнцем, каждый его шаг заставляет пол вибрировать и трепетать, и этот трепет передается колоннам и высоким сводам крыши. И возможно наслаждаться цокотом каблуков, эхом, выходящим далеко за пределы его дома.
Его Высочество одет в строгий черный костюм, идеально выглаженный и ухоженный так, что нельзя увидеть на материи ни одной пылинки. Официальный, слишком уверенный, будто просчитавший все наперед, вселяющий в сердца его свидетелей благоговейный трепет, он подобен какому-то сверхъестественному существу, божеству, в руках которого невиданное могущество. Длинные тонкие пальцы его рук сужаются на кончиках. Острый подбородок его, прямой нос и плавные черты лица, которое, кажется, лишено эмоций – в каждом элементе его внешности отчетливо видна запредельная нерушимая строгость. И это действительно так, и Его Высочество не знает другого.
Неторопливо и важно он проходит до середины своего дома, вонзив многозначительный взгляд черных глаз вперед в бесконечность, будто видит все за ее пределами, и оттого знает все тайны Бытия. Но вот Его Высочество замирает удивительно точно посредине дома, чтобы его можно было отчетливо видеть между колоннами со всех сторон.
Он закрывает глаза, совсем ненадолго. Затем медленно расправляет свои руки в стороны. И кажется, что руки его длиннее, чем руки обычного человека. Но это не так. Через миг тонкие полосы света устремляются прямо с острых кончиков пальцев Его Высочества Второго во тьму времени и пространства, пронзая холодное темное Бытие. В следующий миг свет начинает пробиваться сквозь прикрытые веки Его Высочества, он открывает глаза, полные яркого теплого света. И наполняет яркий теплый свет весь дом. Но не выходит наружу, и огромное великое Солнце застывает над массивными сводами, взошедшее над мирозданием. И вся сила его направлена на Второго, застывшая в ожидании.
И свет пробивается из его тела, будто пронзенного насквозь во множестве мест. Свет устремляется во всех направлениях, даже сквозь монолит пола и своды крыши. Постепенно все больше солнечных лучей начинают свой путь из Его Высочества Второго, раскрывшего свое внутреннее естество и застывшего на одном месте в одной позе. Их становится так много, что больше не остается от него и намека на существование. Лишь теплый яркий свет сосредоточен в одной точке, стремящийся озарить мироздание и наполнить новой жизнью, или же пробудить уже существующую.
И кажется, что Его Высочество Второй умирает, разлив всю свою силу, переданную ему могущественным повелителем Солнцем, его отцом. Кажется, что он должен испытать хоть какие-то муки, от осознания неминуемой смерти, лишенный жизненных сил. И вырвавшийся из своего заточения свет должен быть наполнен болью и тоской, а значит должен быть уязвим. Нет же, как бы не так.
Много недругов у Его Высочества Второго, а откровенных врагов еще больше. Стараются спрятаться они, затаиться в самых укромных загогулинах мироздания. Как змеи шипят от ненависти к мягкому и теплому, но к холодному и откровенному свету. Не щадит он ни правых ни виноватых, ни грешников ни праведников. Он просто есть. И нет от него спасения. И нет дела Его Высочеству ни до тоски, ни до радости, ни до гордыни. Зависит от него Бытие, зависит от него огромное Солнце, что движется только к закату, зависит от него и добро и зло.
Не знает Его Высочество Второй людских чувств, но не знает он и божественных наслаждений. Не добраться до него, как бы ни шипели змеи, как бы ни прятались, стук его каблуков по массивному полу под массивными сводами заставляет цепенеть сердца и трепетать в волнении и в восторге.
конец
Однако, самое главное – пол. Яркий и гладкий, сверкающий в свете Его Величества Солнца. Намного более яркий, чем белизна мрамора колонн и крыши, слепящая глаза. Столь же массивный, твердый монолит, цельная полированная глыба, свет Солнца по которой плавно скользит по ее поверхности. И нет ничего важнее во всем мироздании.
Тяжело и как-то грозно стучат по полу каблуки его идеально лакированных черных туфель. Каждый его шаг вот-вот разобьет бесконечно массивный монолит, оставляя после себя глубокий след. Каждый его шаг четок и выверен, тверд и жёсток. Едва он входит в свой дом, ведомый Солнцем, каждый его шаг заставляет пол вибрировать и трепетать, и этот трепет передается колоннам и высоким сводам крыши. И возможно наслаждаться цокотом каблуков, эхом, выходящим далеко за пределы его дома.
Его Высочество одет в строгий черный костюм, идеально выглаженный и ухоженный так, что нельзя увидеть на материи ни одной пылинки. Официальный, слишком уверенный, будто просчитавший все наперед, вселяющий в сердца его свидетелей благоговейный трепет, он подобен какому-то сверхъестественному существу, божеству, в руках которого невиданное могущество. Длинные тонкие пальцы его рук сужаются на кончиках. Острый подбородок его, прямой нос и плавные черты лица, которое, кажется, лишено эмоций – в каждом элементе его внешности отчетливо видна запредельная нерушимая строгость. И это действительно так, и Его Высочество не знает другого.
Неторопливо и важно он проходит до середины своего дома, вонзив многозначительный взгляд черных глаз вперед в бесконечность, будто видит все за ее пределами, и оттого знает все тайны Бытия. Но вот Его Высочество замирает удивительно точно посредине дома, чтобы его можно было отчетливо видеть между колоннами со всех сторон.
Он закрывает глаза, совсем ненадолго. Затем медленно расправляет свои руки в стороны. И кажется, что руки его длиннее, чем руки обычного человека. Но это не так. Через миг тонкие полосы света устремляются прямо с острых кончиков пальцев Его Высочества Второго во тьму времени и пространства, пронзая холодное темное Бытие. В следующий миг свет начинает пробиваться сквозь прикрытые веки Его Высочества, он открывает глаза, полные яркого теплого света. И наполняет яркий теплый свет весь дом. Но не выходит наружу, и огромное великое Солнце застывает над массивными сводами, взошедшее над мирозданием. И вся сила его направлена на Второго, застывшая в ожидании.
И свет пробивается из его тела, будто пронзенного насквозь во множестве мест. Свет устремляется во всех направлениях, даже сквозь монолит пола и своды крыши. Постепенно все больше солнечных лучей начинают свой путь из Его Высочества Второго, раскрывшего свое внутреннее естество и застывшего на одном месте в одной позе. Их становится так много, что больше не остается от него и намека на существование. Лишь теплый яркий свет сосредоточен в одной точке, стремящийся озарить мироздание и наполнить новой жизнью, или же пробудить уже существующую.
И кажется, что Его Высочество Второй умирает, разлив всю свою силу, переданную ему могущественным повелителем Солнцем, его отцом. Кажется, что он должен испытать хоть какие-то муки, от осознания неминуемой смерти, лишенный жизненных сил. И вырвавшийся из своего заточения свет должен быть наполнен болью и тоской, а значит должен быть уязвим. Нет же, как бы не так.
Много недругов у Его Высочества Второго, а откровенных врагов еще больше. Стараются спрятаться они, затаиться в самых укромных загогулинах мироздания. Как змеи шипят от ненависти к мягкому и теплому, но к холодному и откровенному свету. Не щадит он ни правых ни виноватых, ни грешников ни праведников. Он просто есть. И нет от него спасения. И нет дела Его Высочеству ни до тоски, ни до радости, ни до гордыни. Зависит от него Бытие, зависит от него огромное Солнце, что движется только к закату, зависит от него и добро и зло.
Не знает Его Высочество Второй людских чувств, но не знает он и божественных наслаждений. Не добраться до него, как бы ни шипели змеи, как бы ни прятались, стук его каблуков по массивному полу под массивными сводами заставляет цепенеть сердца и трепетать в волнении и в восторге.
конец
конец