Глава 32 (Глава 32)

Позже выяснилось, что спрятанная в межатомном пространстве сфера присутствовала во всех мирах и так же незаметно занимала свою территорию, где на дне океана, где прямо в скальной породе, ну, а где-то в безлюдных диких лесах. Такие места не интересовали Виталика и его женщин.

Имелись и другие варианты, многолюдные с миллионами мужчин, но у сферы обнаружился просто катастрофический для ее инкогнито недостаток, она громыхала и ярко светилась в том мире, откуда поступал материал, проявлялась в тот самый момент, когда материал эякулировал.

Поначалу такого дерьма не было. Эффект нарастал с каждой новой жертвой…

— А как же моральные принципы ни убий и так далее? — спросите вы.

— Не смешите. Какие общественные нормы у человека для которого одни частицы кругом. — отвечу я.

У Виталика отсутствовало такое понятие, как сострадание. Он мыслил лишь двумя категориями — сломал, сделал. Больше того, вы удивитесь, если я скажу, что Виталик не виноват, что таков его мир. Этот мир регулировался, только страхом перед наказанием.

Обществом управлял закон, мол, без веской причины убивать нельзя, но если причина уважительная, то можно. Виталик считал, что имеет право на убийство. Правда, он понимал, что является преступником для остальных. Только для остальных, но не для себя самого, ведь он гений осуществивший прорыв. А всякий прорыв требует положенных ему жертв.

— Сложно всё. Сегодняшние не поймут. — оправдывался Виталий, но точно не перед собой, скорее перед законом, уповая на суд потомков.

Какое-то время он даже помышлял найти другой способ, так сказать, бескровный. Однако, более насущные проблемы не оставляли ни одной свободной минуты.

Сбоило новое тело, материализовываясь в иных мирах, то без руки, то без ноги, то с дырой в животе. Мало того, что он терпел боль, но при каждом дефектном воплощении срочно возвращался, и осуществлял попытки до удачной. Как-то замешкавшись, он лишился пальцев на левой ноге. В его отсутствие сфера забрала оставшиеся бесхозными частицы. Или они попросту рассеялись.

Поиск подходящего мира, так же отнимал время, ведь искать приходилось методом тыка. Да и очередного кандидата нужно было заманивать, придумывая разные способы. Кто-то клевал на проститутку, образ которой принимал Виталик. Кто-то переводил старушку через улицу и вдруг растворялся в воздухе, вместе с державшей его руку бабулей.

— Мне тоже бывает больно, когда меня убивают грабители или насилуют подонки. Иногда я тоже становлюсь чьей-то жертвой. — заявлял ученый, забывая, что все эти несчастья его собственный выбор.

Но чем дальше Виталий заходил, тем меньше оправдывался. В конце концов, он уверовал в свою миссию и возомнил себя каким-то богом. К тому же, ему нравилось играть роли.

Сотни раз его бездушная плоть бомбардировалась частицами и распадалась на атомы. Он рисковал остаться в разобранном виде навсегда, но в итоге получил неожиданный дар от своего же изобретения.

Дар заключался в следующем, теперь он ходил напрямую, то есть не применяя устройств, причем в любой точке на территории сферы, в любой случайно выпадающий мир. И то, к чему прикасался переходило с ним.

Так было проще, чем в «первые» разы, когда знакомился с жертвами в питейных заведениях, напаивал, приводил домой, подсыпал снотворное. Таким способом утилизировал человек десять. А в общей сложности намного больше. Но сколько бы он ни похищал людей, он будет помнить тот случай.

Ученый с трудом стащил бесчувственного здоровяка в подвал, бесконечно зарекаясь не связываться с крупными людьми. В конце пути волок уже очень не аккуратно, взявшись за огромные ноги. Мужчина бился головой о ступеньки, об пол, от чего по-видимому и пришел в себя.

Очнувшись, он бросился на Виталика. Виталик легко увернулся от шатающегося подслеповатого мужика и от страха ударил попавшимся под руку предметом. Как обычно в бытовухе предмет оказался молотком, а удар пришелся куда следует и здоровяк умер в луже набежавшей из его головы крови.

От испуга Виталик тряс мужчину за плечи, бил по щекам, надеясь что тот очнется. Кажется, подумал о том, что хорошо бы сейчас очутиться в сфере, и, в то же счастливое мгновение это произошло. Здесь Виталик отдышался, немного успокоился. Но потрясение было значительным. Он еще никогда не убивал сам. Это делали его женщины, насухо выжимая попадавшие к ним, еще живыми, тела.

Собираясь вокруг них, то есть вокруг Виталика и мертвого, а значит бесполезного тела, с презрением молчали женщины. И Виталик снова подумал, что хорошо бы ему убраться отсюда, но не в подвал и не в свой мир, а куда-нибудь в иное измерение. И, это у него получилось к вящей его радости заодно с трупом. Там, то есть неведомо где он и оставил тяжелейшую улику. Так в один день он получил сразу два подарка, невероятно полезных в его промысле.

И это еще не всё. Постепенно как бы исподволь он перестал нуждаться в человеческом — спать, есть. Потом так же неожиданно открыл, что может принимать вид любого живого существа, копировать кого угодно вместе с одеждой, это получалось и за пределами сферы. Но он дышал, ощущал и чувствовал. Стал ли он бессмертным? На территории сферы да, однако вне ее, пока что не умирал…

Тогда почему, будучи таким неуязвимым и могущественным, он бежал из мира в мир? Да потому, что обнажаясь, сфера наносила урон и причиняла ущерб. Люди расселялись от опасного места. В свою очередь опасался Виталик промышлять вдалеке от невидимых стен. Могли убить и солдаты сторожившие аномальную зону. Допустим на его территории это не страшно, но Виталий, хоть и не боялся боли, но не любил и старательно избегал. А последний раз он вынес настоящую пытку…

Виталик материализовался в лесу. Третья подряд неудачная попытка. Но здесь хотя бы можно дышать. Насыщенный кислородом воздух кружил голову. Адаптируясь к атмосфере, человек вдыхал редко, неглубоко.

Прислонившись к дереву, Виталик дышал. Через минуту головокружение прекратилось. Сердцебиение выровнялось. Взметнулась какофония запахов.

Какое пахучее дерево. В уме побежала строчка из цифр и знаков. Ученый химик попытался вывести формулу концентрации молекул определенных веществ в заданном объеме воздуха.

Еще через минуту плюнув на формулу, уткнулся носом в извилистую красноватую кору, потянул в себя ее терпкую пахучесть.

— Определенно замечательный мир. – произнес Виталик, запрокидывая голову, вглядываясь в низкое Солнце. – Похоже на летнее утро.

Вообще-то любование природой не в его натуре. Нестандартное поведение объяснялось лишь тем, что два предыдущих «выхода» были в абсолютно безжизненные миры…

Первой была пустыня. Появившись в ней он сразу и по колени погрузился в песок. Вытаскивал ноги и снова тонул. Солнце обливало огнем. Тело моментально взмокло. Стало еще хуже, словно в раскаленную сковородку налили масла. Кожа и впрямь скворчала.

Виталик ретировался в сферу. Вытряхнув набившиеся всюду песчинки, осуществил вторую попытку. Это был ледяной ад. Холод тут же перехватил дыхание, сжимал позвоночник. Виталик понял, что промерзает, как брошенное в морозилку мясо…

— Пора. – произнес Виталий явно сожалея. – Пора…

Он находился на естественном возвышении. Простиравшийся перед ним лес скатывался вниз и разбегался на многие километры, наслаждая зеленью, образуя линию горизонта в неимоверной дали.

Скользивший по бесконечности взгляд остановился. Опытное зрение наблюдателя за что-то зацепилось. Не так уж и далеко над деревьями просматривалось колебание воздуха, словно прогретый он поднимался вверх.

Это либо стелющийся понизу пожар, либо горевший всю ночь костер. Для стихийного огня переменная слабовата. Наверняка люди! Не хотелось покидать замечательный мир, и Виталий нарушил правило, выйдя испод защитных сферических свойств.

Любоваться лесом и передвигаться по нему разные вещи. Преодолевая завалы, продираясь сквозь заросли, ученый не единожды пожалел о принятом решении, но теперь в нем заговорила другая условность: если взялся, то делай.

Кто знает, хватило бы у Виталия терпения достичь предполагаемой стоянки, может искусанный гнусом, исцарапанный ветками он бы и повернул назад, но из чащи вышел мужчина.

Охотник или просто человек с копьем, что-то высматривая под ногами, медленно шел прямо на Виталия. Не молодой, но в отличном состоянии. Вполне подходящий экземпляр. Еще оценивая мужчину и расстояние между ними, Виталик уже принимал форму животного.

«Не долетит». – подумал он про палку в человеческой руке и рванул из кустов.

— Ух, ты, олень! — вскричал охотник и метнул палку.

Несмотря на стремительность Виталия копье воткнулось ближе ожидаемого. Резкий свист и удар острия об землю показались чересчур громкими. Чуткий слух ворвался в сознание, словно ураган в деревню. Изумление испытал Виталий, когда поднажав, почувствовал, что сила его безгранична.

«Я сильный! Я быстрый!» — пело сердце оленя.

«Я бегу. Просто лечу. Приземлившись на передние, жду когда опустятся задние. Снова отталкиваюсь передними, а следом и задними, взлетаю, вытягиваюсь в полете. Тело сжимается и разжимается, как пружина. Я легко перепрыгиваю через поваленные деревья, взбегаю на холмики. Как неумолимый снаряд я пробиваю кустарник». — звучало в звериной голове.

Не составляло труда убегать от преследователя, но переставая слышать сначала сопение, а потом и топот человека зверь останавливался, ждал.

Животная мощь распирала Виталика. Нет-нет он взбрыкивал и подпрыгивал, но тут же испуганно замирал. Не проморгать бы охотника и не получить копьем в бок.

Как всегда Виталия забавляло изображать жертву, на самом деле охотясь. Или, наоборот – на самом деле охотиться, изображая несчастную жертву.

«Что интересно думает этот мужлан?! – улыбаясь оленьим ртом, спрашивал себя Виталик. – Думает наверно, мол, какой же глупый этот олень!»

«А может вовсе ни о чем не думает, а захлебываясь слюной, представляет куски жареной оленины! — смеялся лесной красавец. – Кажется, я и сам не прочь! Но нельзя же есть самого себя, поскольку сие в высшей степени отвратительно, не гуманно и антинаучно! Ха-ха-ха!»

Это последняя вынужденная остановка. Следующая в сфере. Виталик уже видел ее признаки — застывшие в абсолютном покое деревья. Каким-то образом сфера усмиряла ветра, гасила природные звуки.

Игра надоела. Скорее бы закончить. Он поступил неразумно. Придется терпеть боль, а возможно и смерть. Недостаточно заманить охотника, нужен контакт.

А как это сделать, если ты дичь? Как это он сразу не подумал. Дурак, надо было искать другой мир. А может прикинуться мертвым?

Идея показалась перспективной, ведь охотник не откажется от туши внезапно умершего оленя.

Больно было настолько, что передние ноги подломились. Виталик даже ткнулся мордой. Видимо на секунду отключился, но встреча с землей привела в чувство.

В левом боку нестерпимо жгло. Повернув непослушную шею, он увидел копье. Войдя недостаточно глубоко, оно пошатывалось, как пьяница. Зрение расплывалось, и всё же Виталик различил бегущего человека… Большие нечеловеческие глаза наполнились влагой…

— Как?! – взревел олень.

«Я же всё контролировал?» — недоумевал Виталик.

— Ка-ак?! — ревел зверь.

«Невероятно, но этот охотник обманул меня! Меня, самого умного обманул какой-то охотник...» — осознавал он свою злокачественную судьбу, но эту мысль вытеснила другая.

А может он что-то упустил? Может он уже на своей территории? Увы, нет, порывами налетал ветер, а вокруг раны роились жадные до крови насекомые.

С надеждой он вскинул голову, фокусируясь на вершине холма. Вдруг расстояние сократилось. Вдруг каким-то чудом оно стало в разы меньше. Есть же миры, в которых люди верят в чудеса, ведь не зря же они упорствуют…

Охотник удивился, когда раненное животное бросилось в гору. У человека тоже не осталось сил. Спотыкаясь и падая, они оба упрямо взбирались по склону. Один спасая собственную жизнь. Второй, по сути, тоже, ведь жить, значит есть.

Игравшее в теле копье вызывало приступы боли, ослеплявшие сознание, валившие с ног. Он даже не подозревал, что у него такая жажда к жизни: обливаясь потом, он снова вставал.

Да нет, это уже никакая не сила воли, это животный ужас, когда борешься уже не ты, и не твои ум или сознание, а твое тело. Тело это последний редут, если оно падет, тогда точно всё…

Сколько еще? Метра полтора, не больше. Копье разболталось, выпало. Потоком хлынула кровь. Пропорционально ее потере наступало бессилие. Слабость прижала к земле…

Ну! Ну! Виталик кое-как поднялся на задние ноги, оттолкнулся из последней мОщи и кувыркнулся через голову, чуть не переломав позвонки. Шмякнувшись за чертой ощутил родные вибрации. Сфера!

Но он не успел перейти, отвлекаясь на то, что происходило здесь. Казалось безнадежно отставший человек, вдруг очутился рядом.

Сверкнул нож. В горле возникла боль, словно там застрял огромный кусок и острыми краями рвал связки.

Проклятый кусок невозможно было ни отрыгнуть ни проглотить. Началось удушье. Затем конвульсии. Что-то горячее текло по шее.

Резануло живот. Что еще?! Совершенно случайно затухающим зрением Виталик увидел брюхо оленя, то есть свой живот полыхнувший огнем…

Наконец-то он перешел. И не один. Женщины схватили добычу, поволокли. Мужчина пребывал в шоке и не оказывал сопротивления…

— Какое благо, что всё закончилось. — выдохнул Виталик.

Однако перед глазами то ли оленя то ли Виталика еще долго дымились его глянцевые кишки…