Глава 34 (Глава 34)

После разрушения сферы новые качества обуревали Виталика. Сказывалось расширение, пройденное со светом. Дело в том, что человек, будто слоеный пирог, слои которого энергетические тела разной плотности. И чем плотнее «тело», тем оно «нематериальнее и невидимее», а не наоборот.

Что-то такое он подозревал. Будучи любознательным, он интересовался теориями, бытовавшими в прочих мирах. Сегодня он убедился в правоте одной из них, увидев астральную сущность мальчишки.

Другой вопрос как ему это удалось, но ответа пока не было. К тому же в момент взрыва перед глазами пронеслась вся история сферы, видимо запечатлевшаяся в каком-нибудь информационном поле.

Виталий знал несколько человеческих ипостасей: физическая, астральная, ментальная и духовная, но в духовность он не верил и условно, больше для красоты, называл состояние плазменным. По всей вероятности последнее представляло чистейшую энергию космоса.

Как он понимал, первые два, то есть физическое и астральное можно разрушить, а вечность начинались с ментального, а уже с плазменного истинное могущество и абсолютная широта индивида.

Но, существовало огромное и труднопреодолимое обстоятельство, только обычное тело давалось, как дар, остальные отнюдь нет.

Поэтому, как утверждала теория, обычные люди умирали навсегда, то есть разлетались на мельчайшие частицы, а вот те, кто работал над своим сознанием, над его укреплением, переходили на новый уровень и в иное качество бытия.

Так, как бы между прочим, Виталик задумывался о техническом решении проблемы, о чем-то вроде таблетки бессмертия. В какой-то степени он продвинулся в этом направлении облучаясь коллайдером, но… этого мало…

Однако, весьма странная метаморфоза произошла с ним в очередной раз, он стал как бы материализовавшимся призраком, то есть тем, кого нельзя уничтожить, но визуально и на ощупь остался обыкновенным человеком. Какое из его тел расширялось вместе со сферой, он затруднялся сказать. Может плазменное? Может он его каким-то образом получил?

Но огнем он не плевался и не путешествовал по мирам, хотя раздвигая ментальные границы, сканировал местность на десятки, сотни километров, а сжимая всего себя в точку, преодолевал те же километры за мгновение. Проходил сквозь стены. Создавал предметы из воздуха. Может и еще что-то, что было пока не представимо и обнаруживалось спонтанно.

Но это чуть погодя, а сейчас он стоял с камнем в руках, недоумевая, откуда взялся этот булыжник. А что с ним делать он знал, вернее, хотел конкретным способом применить, раз уж предмет вовремя появился.

Камень с лошадиную голову оттягивал руки, гнул туловище, через ноги давил на грунт. Подходящее орудие убийства. Поднатужившись, Виталий поднял его над собой, чтобы со всего маха опустить на лежавшее перед ним тело…

В какой-то момент частицы разлетавшейся сферы стали и его частицами, которые он изо всех сил удерживал, но его старания стоили ему непереносимой боли. Он будто приоткрывал клапан и стравливал лишнее, по миллиметрам уступая шедшему изнутри натиску.

Раньше он думал, что самое страшное в смерти это физическое мучение, предваряющее ее, теперь понял, что страдание плоти всего лишь мгновение, но дольше вечности может длиться гибель сознания, распад которого это не телесные муки, а нечто похуже.

Взвизгнула плоть и словно облако пыли растерзанное ветрами исчезла на периферии взрыва. Виталий констатировал собственную смерть. Но как он это сделал, если он умер?! Привычка умирать не позволила развиться панике. Но это и не воскрешение. Что тогда?

Ах, да, следующая работа смерти — разрушить его астральное тело. Астральные тела есть у всех. Субстанцию формируют жизненные пристрастия. Страхи, привязанности. Те самые «душевные муки ». А еще оно — обиталище снов и воспоминаний…

Добрый глазастый мальчик с открытым лицом с дисциплинированно ровной спиной сидит за партой. Его детские руки аккуратно сложены одна на другую. Он прилежно следит за тем, что пишет и говорит учительница. Она дает ему знания. Мальчику нравится учиться. Он непременно станет ученым.

А вот его первая любовь — девочка сидящая впереди. У девочки длинные золотые волосы. Он еще не видел таких красивых девочек. Она словно чувствует, когда его взгляд прикасается к ней, поворачивается и посылает ему свою сияющую на весь класс улыбку. Он воспринимает это, как знак ее расположенности, ведь учителя хвалят его, и думают, что он обязательно станет ученым…

— Ну чё, отличник, много пятерок нахватал? — однажды, по дороге домой его окружили мальчишки одноклассники, растрепанные и наглые, похожие на вороватых птиц.

— Наверно много, смотри какой тяжелый портфель, еле несет! — мальчишки явно издевались над ним.

Они завидовали ему. Он нравился учителям. Нравился девочке с длинными золотыми волосами. Они окружили его и попытались отнять портфель. Но он крепко в него вцепился. Тогда они принялись толкать его. Они отвратительно смеялись ему в лицо. Мальчику было обидно, он не понимал за что его бьют, ведь он такой хороший.

Одному из мальчишек всё-таки удалось выхватить портфель. Открывая который он торопился и замок заело. Он рвал застежку не жалея и тогда добрый мальчик вырвался из цепких рук, схватил камень валявшийся тут же.

— Убью! – закричал мальчик со слезами отчаяния, ведь на самом деле он очень добрый, он всего лишь хочет стать ученым. – Всех убью!

Ребята испугались, бросили портфель, попятились с выпученными глазищами:

— Ты чё! Ты чё! Брось камень, мы же пошутили…

Но мальчик не останавливался и не бросал камень, он шел и шел на них, бормоча: «убью, убью, всех убью», — а они пятились с перекошенными от страха лицами. Наконец, развернулись и побежали. Мальчик уронил камень под ноги и первый раз в жизни разрыдался в голос от какой-то внутренней не совсем понятной ему боли.

— Всё равно я стану ученым. — повторял он сквозь слезы, прижимая к своему маленькому еще тельцу, портфель с надорванной крышкой.

В старших классах девочка обрезала свои золотые косы. Но это еще ничего, всё равно она была самая красивая, гораздо хуже было то, что она предала его. Она всё еще улыбалась ему, но из лучезарной улыбка превратилась в мимолетную и может слегка виноватую.

Большелобому умному с непропорционально широкими плечами для маленького роста ботану она предпочла высокого черноволосого красавца — спортивную звезду школы. Но Виталик не предался гореванию. Он был занят учебой. Вскоре он забыл о девушке и ее предательстве. И всё же…

И всё же, когда у него появилась возможность, он создал целый мир золотоволосых красавиц. И хотя эти женщины не любили его, а они никого не любили кроме себя, к своему сожалению ингредиента любви к другим ученый так и не нашел, зато он безмерно любил их всех.

Любил, и ради них был готов, даже на преступление, пока этот молодой землянин ни разрушил всё. Кстати, он похож на того брюнета, как его звали, да никак, не важно. Теперь важно отомстить им обоим в лице этого одного, шарахнув поддонка камнем по голове, пока тот без сознания или вроде этого.

Ненавистный ему молодой человек распростерся буквально в двух шагах. Грудь юноши вздымалась. Слышались постанывания и невнятное бормотание. Добить! Нужно добить гада…

Виталик почувствовал, как потяжелела правая рука, как ее потянуло вниз, пришлось подхватить левой, но вместо руки он схватился за булыжник, который тут же вознамерился вывалиться из не ожидавших его скользкой тяжести ладоней. Но Виталий успел перехватить поползновение камня.

Стоя во мраке с вознесенным над головой орудием он снова осознавал, но теперь глубже и мучительнее, чем когда либо, что не способен на убийство и никогда не был, ни сейчас, ни тогда в далеком-далеком детстве. И никакая злость или обида не в силах спровоцировать его на это, ведь он очень добрый. Ведь он просто хотел быть ученым и возможно, хотя бы немножечко счастливым человеком.

Камень был опущен, когда устали дрожавшие от напряжения руки. Отброшен в сторону. А несостоявшийся убийца, проглатывая слезы, отступил от тела врага подальше во тьму, тем более, что юношу уже искали. Виталик слышал приближавшиеся голоса уцелевших, после маленького большого взрыва земных женщин, выкрикивавших имена своих разбросанных по ночному лесу мужчин.

— Карром! Горан! Ау! Вы где?! — громко, невыносимо громко кричали они.