Глава 41 (Глава 41)

Но однажды застыла река,

Отразились в воде облака.

И понятно вдруг стало реке — Рядом небо и там вдалеке:

Если быть как зеркальная гладь,

То не надо уже догонять…

Ее обнаженная грудь торчала как лыжный трамплин. Только ЭТОТ трамплин не был плоским. Он был как батут. Приятно скользить по трамплину вниз, и забавно задевать снизу вверх, таким образом, чтобы он трясся…

Самое удивительное располагалось на торце трамплина. То есть трамплинов. Вытянутая полнота заканчивалась округлением, где словно круглые шоколадки темнели светло коричневые круги. Судя по цвету шоколад был молочным. Вытягиваясь, круги заканчивались кое чем еще более притягательным для рук лыжника.

Шоколад не имел идеальной поверхности для идеального скольжения. В отличие от остальной бело-розовой кожи, он покрывался пупырками, окружавшими чуть сморщенные сосцы. Когда сосцы подрастали, то являя собой торжество природы, становились твердыми. И просто огромными! Опять же по сравнению с пупырками. А в середине сосцов, если приглядеться, видны крошечные сощуренные отверстия….

А еще, можно сказать, что это вовсе не шоколадные медальоны, а находящиеся в особенном месте особенные глаза женского тела, взгляд которых как бы говорит:

— Если ты нас увидел, значит, пора…

— Карром, пора. – будила меня бабуля. – Они здесь. Требуют сдаться.

Жалко потерять такой сон. Тем более, что обещалось сногсшибательное продолжение…

Странная сложилась ситуация — они знали о нас, мы знали о них. Однако разойтись по мирному — такого допустить никто не мог. Предстояла сложнейшая партия. Кто кого перехитрит и обведет вокруг пальца.

— Ну, да, прямо так выйду, стану перед ними руки в брюки, мол, я сдаюсь? А не слишком ли подозрительно, бегал-бегал и нате вам добровольное пожертвование в виде себя? Че это ты дядя раздобрился, спросят они, а не задумал ли чего? Нет, так не пойдет.

— Не пойдет. – соглашалась Вьяра.

— Да ну нафиг. – брызгала ядом Мирина. – Думаешь, они догадаются, пираты безмоглые? Смотри, не переумничай…

— Нена, не дура. – утверждал я.

— Ты-то откуда знаешь? – она продолжала меня бесить. – Снов своих насмотрелся? А не брешут они?

— Горан, ну че ты молчишь? Скажи как надо? – нервничал я.

— Надо подождать и само сладится. – ответствовал охотник.

И мы ждали, так и не договорившись до чего либо путного. Кто-нибудь, кроме Горана и бабули, теряя терпение заводил тот же бессмысленный разговор. Но получалось, что спорили и беспокоились, только двое — я и Мирина. Не думаю, что остальным было всё равно, просто сказывался психологический вес. И так десять дней к ряду, пока не стало слишком поздно…

Эти сволочи ударили по лошадям. Бросили под них гранату. Прямо на наших глазах. Сволочи! Живодеры инопланетные!

Прощайте, Орел и Голубка, верные друзья и соратники, победители волков! Пусть ваши души окажутся в каком-нибудь вашем лошадином раю!

Ну, твари прямоходячие, устрою я вам!

— Это из-за тебя! — набросилась Мирина с кулаками, насколько могла лежа на животе.

Но сначала она невежливо переползла через бабулю и всей грудью навалилась на мою спину. Хорошо, хоть успел перевернуться. Затем, вцепилась в мои волосы.

Да что нужно глупой женщине?! Почему невзлюбила меня?! Как Горана выручили, так и нет от нее ни прохода ни житья.

Взрывная волна опрокинула нашу хлипкую времянку из связанных козлом жердей. Слышалось как дзинькая резали осколки накиданные на ее бока ветки. Совсем низко прошли невидимые глазу ножи. Однако, подглядывавшие сквозь дыры в стенке, мы успели вжаться в землю.

У врага тоже не спокойно. Как раз по этому поводу.

— Ты что творишь идиотина?! — орала Нена на подчиненного бросившего гранату без ее приказа. — А если старрианца зацепило? Убью тварь, если что!

А идиотина скалился неестественной улыбочкой, лепеча в оправдание сущий бред:

— Нена, матерью клянусь, не знаю, как вышло. Как будто нашептал кто-то.

— Ах, ты эмбрион недоношенный – выругалась Нена, испытывая некое озарение. Кого-то поискала глазами. Не найдя подумала:

«Я же тебе сказала, он мне живым нужен!»

— Ни чё. Они далеко и в шалаше. Типа устрашающий жест… – оправдывался пират.

— Заткнись, урод! — замахнулась на него Нена. Боец отшатнулся, отступил на пару шагов.

По-видимому это была какая-то очень мощная граната. В принципе я кое что понимаю в историческом оружии, благодаря всё тому же гипнозу. Но не досуг было копаться в памяти. Тут еще Мирина дура. И дождь. Заморосил одновременно с ее броском. А мы-то уже без крыши…

И тут же что-то зашмякало. Град не град. Тяжеловато для кусочков льда. Мирина ослабила хватку. Я выполз испод нее. Оглянулся: женские волосы порыжели и облепили скулы, а по бледному лицу стекали красные струйки…

Падали останки бедных лошадок… А произошло всё чудовищно быстро. Не дольше минуты…

Застрекотала автоматная очередь. Защелкали пули, где-то повыше, но всё равно жутко. Мы снова целовали землю, инстинктивно прижимаясь к ней, закрывая уши руками…

Наступившая тишина показалась невероятной. Я осторожно приподнял голову. Беззвучно кружили сбитые пулями листья. Их было много, словно вдруг наступила осень — преждевременная и зеленая…

Окончательно пробуждая потревоженное войной утро, раздался громкий и уже охрипший голос предводительницы пиратов:

— Старрианец, сдавайся! Остальные пусть убираются! Они не нужны мне!

Немного погодя вновь:

— Старрианец, слышишь меня? Выходи!

Ее русский был похож на карканье вороны…

Вот и сложилось как сложилось. Оборачиваясь на притихших друзей, закопавшихся в ветках, я осознавал, что ошеломленные взрывом и выстрелами они вряд ли способны к сопротивлению. И всё-таки обидно. Взял бы кто-нибудь да сказал, хотя бы ради приличия:

— Не ссы Карром, мы с тобой!

Одни сплошные разочарования все эти любви и дружбы. Зато Мирина, кусавшая свои губы, вызывала симпатию, потому что не скрывала истинные чувства. Пользуясь случаем я издевался над ней.

Попутно я наслаждался предстоящим мне героизмом. Мол, щас как спасу вас всех, а потом навсегда забуду про вас, раз вы такие отстраненные. Похоже, что нет ничего сильнее кровных уз. А раз мы никакие не родственники, то вот и результат — никто не хотел умирать из-за меня. Кстати и не нужно было. Это я так, сам не знаю с чего вдруг…

По вашему я говно? Нет, я не говно, просто было по-настоящему страшно. Фиг знает, что на уме у этих страшных людей. Нет, ну, относительно-то я в курсе. Эх, как говорят земляне: «Была — не была!»

Нена решила, что ее последняя миссия будет бескровной. Ей не хотелось никого убивать, тем более этих землян. Виталькина жажда мести отвратила от себя прежней. Противно было наблюдать за его беспомощной ненавистью. Но она-то не беспомощная. И она не злобный киборг, а нормальный человек.

Ее задача поймать старрианца. И сделает она это без лишней крови. В какой-то мере она выполняла и условие сделки с Виталием. Плен это та же смерть, только в замедленном варианте, который может быть хуже смерти. Уж она-то знает. А не нравится, пусть сам, но только после того, как она рассчитается с Ктумом. Владеть промышленным астероидом значит иметь обеспеченную старость.

Не хотелось ей никого убивать, разве об этом она мечтала, но своим промедлением сопляк начинал раздражать…