Не хочу!

Родился Борька под молодой осиной. Ранним утром вылез на свет Божий и обомлел от окружающей красоты. Вокруг него, искрился жемчужными капельками росы молодой лес. Косые лучи восходящего солнца ловко проскакивали сквозь желтеющие листочки, дотрагивались до земли и согревали её. Так весело было поднимать липкую головку и сбрасывать с неё упавшую листву, что Борька безостановочно смеялся. Хотелось дотронуться до всего, что окружало его, но он оставался на месте. Страшновато было выбраться из уютной колыбельки, где было тепло, влажно и безопасно. Вокруг простиралась нежная, но незнакомая красота. Она и манила и пугала. Правда недалеко находились мама и папа, они стояли за деревцами и наблюдали за новорождённым. Под их внимательными взглядами он чувствовал себя уверенней. Боречка с трудом высвободил из-под земли худенькие плечи и расправил их. Окружающий мир приветствовал его появление не умолкающим гомоном. Борька улыбнулся:
— Эй, птички небесные, чего вы щебечите в ветвях, спускайтесь ко мне, будем знакомиться, я уже родился.
Из-за светлого осинового ствола выглянул папа, он приложил толстый палец к оранжевым губам и предостерегающе пробубнил:
— Не стоит Боречка быть таким шумным, накличешь беду.
— А что может случиться, папа?
— Ох сынок лучше и не говорить… может, например, стая диких кабанов напасть и разрыть всю полянку к чертям червячным…
— Не чертыхайся Фрол. Мне кажется, страшнее всяких кабанов – человеческие дети, уж если эти нас заметят – точно беда! Ни одной грибницы не оставят, всю семью угробят. Бойся детей мой мальчик, они хуже медведей. — Худенькая мама выглянула из-за упавших осиновых листочков, поправила шляпку и тяжело вздохнула.
— А мне кажется наш самый страшный враг, это засуха. Она лишает и жизни, и потомства, и… и счастья. – Папа всхлипнул и отвернулся от сына.
— Не плач понапрасну Фрол, нынче осень великолепная. И солнце, и дождик, и ветерок.
Из-за светлого облачка выглянуло солнце и родители тут-же спрятались под листочки. Боренька оглядел небольшую полянку, светлую и совсем не страшную и подумал, что, наверное, кабаны и дети нападают с неба, спрыгивая с туч, как саранча.
— Папа, а кто наши друзья, кого не надо бояться?
— Их у нас не так уж много. Например, увидишь в лесочке бабушку в светлой косынке и с корзинкой, можешь не прятаться, особенно если у неё в руках ножичек.
— А ножик зачем?
— Чтобы срезали тебя аккуратно и грибницу не повредили.
— А потом что?
— А затем сынок… аж дух захватывает! Потом из тебя сварят ароматный грибной суп, или пожарят на сковороде вместе с братом-картофелем. И пока люди будут тобой лакомится они наговорят много полезных слов, которые потом отразятся на биографии нашего рода. Так произрастает наша слава!
Боря с выпученными глазами смотрел на отца. От возбуждения шапочка родителя даже покраснела.
— Но папа, когда мной полакомятся, меня же тогда не станет…!
— Но останется хорошее имя. В этом сынок наше предназначение – кормить и лечить людей.
— Фролик, не пугай ребёнка, ему ещё рано это знать. И потом, что-ты заладил о своей сковороде, если хочешь знать мне это тоже не по душе — грубая эстетика. Слишком провинциально дорогой – косынки-корзинки. Я сынок, представляю свою судьбу по-другому: — меня срежет молодой, элегантный повар в белоснежном халате, из самого элитного ресторана, вымоет в ароматной ванне с вином, высушит феном, а потом нарежет мелкими кусочками, нанижет на шёлковую ниточку и вывесит на солнце. Я буду порхать как птичка в небе и наливаться ароматами корней и благоухающих специй.
— А потом? – В нетерпении вскрикнул Борька.
— А следом сынок, всё та же кастрюля и суп. – Ядовито ввернул отец.
— Да, но серебряная кастрюлька и золотистый жульен.
— И тоже съедят?
— Съедят. – Выдохнули родители. – Мы же низкокалорийный, деликатесный продукт, нас обязательно кто-нибудь съест. Уж лучше люди, чем черви.
— Нет! – Закричал Боречька, — Не хочу, чтобы меня ели… не-хо-чу!
Он вжал в плечи свою оранжевую шляпку и горько заплакал. Прекрасный светлый мир, который окружал его до этой минуты стал чёрным и опасным. Изо всех окружающих пространств на него теперь смотрели хищные глаза, отовсюду он слышал лязг кровавых зубов. Заботливые родители накрыли сына шляпками и стали успокаивать. Мама выругала папу за глупые рассказы, он винился и просил простить его. Его простили, и мама шёпотом призналась Боречке, что скоро у него появятся братики и сестры. Мама указала место в низине и попросила сыночка наблюдать, когда там появятся оранжевые шляпки. Боря пообещал, но следить не стал. Малыш был подавлен рассказом родителей. Он не хотел заканчивать жизнь на раскалённой сковороде или в булькающей кастрюле. Любоваться закатом, наслаждаться мерцанием звёзд, встречать солнечный рассвет мечтал Боречка, но быть приправой к какому-то золотистому жульену он не хотел. Не бывать этому!
Вскоре на осиновой полянке появилось грибное пополнение. Стояла ранняя и тёплая осень. Пагода благоприятствовала быстрому росту грибов. Через неделю Борьку, его братьев и сестёр было не узнать, они вытянулись и похорошели. Родители смотрели на них и любовались.
— Любой хозяйке на загляденье! – Заключил папа, чмокая от удовольствия губами.
— Да, скоро-скоро, добрые люди пожалуют на нашу полянку и заберут нас до нового лета.
— Папа, к нам скоро бабки в косынках придут?
— Хорошо если бабки, сынок!
Борька съёжился от этой новости. Он сгрёб побольше опавших листьев и накрылся ими.
— Ты не заболел сынок? Смотри какой светлый денёк, надо чистить ножку и шляпку, чтобы быть опрятнее и понравиться людям.
— Мамочка, я немного отдохну, а завтра приведу себя в порядок.
Боренька дождался вечера, а когда сгустились прохладные сумерки, собрал свои пожитки и убежал с полянки. От родителей, сестёр и братьев, подальше от этого страшного места.
Всю ночь он пробирался в тёмный, непролазный лес, туда, куда трудно попасть человеку и кабанам. Он был уверен, что найдёт себе уютное местечко, с солнцем, теплом и влагой, и будет там счастлив. К утру Боренька забрался в такой бурелом, что из-за поваленных деревьев и сучьев не видел даже неба.
— Ничего, ничего. — Думал он. – Здесь мало солнца, зато нет ни бабок с ножами, ни детей, да и повара сюда вряд ли пожалуют.
Наступил день, выглянуло солнце, правда его едва было видно. Боренька отыскал место попросторней, соорудил себе домик и приготовился наслаждаться жизнью. Он стоял и думал, как ему безопасно и хорошо. Ничто не прерывало неторопливую поступь его мыслей о своём одиноком счастье. За несколько дней молчания Борис убедил себя, что он действительно счастлив. Правда вскоре наступила настоящая осень. Непрерывные, нудные дожди лили с утра до вечера. Гриб весь продрог и промок, он ежился в огромной луже и думал о том, что это всё же лучше сковороды. Однажды ночью к нему в гости пожаловали огромные слизняки. Они заползли на его ножку и полизали её:
— Вкусно. Очень вкусно!
Слизни стали ползать по подосиновику оставляя на теле глубокие бороздки. Только к утру они насытились и уползли. А Борис забылся неспокойным сном. Днём, он пришёл в ужас, увидев, как они обезобразили его тело. «Какие невоспитанные моллюски!» — думал он. – «Больше не пущу их в гости».
Прошло ещё несколько хмурых и дождливых дней. Как-то утром Борис почувствовал, что в его теле поселился какой-то незнакомец. Он ползал внутри его ножки и удовлетворительно хмыкал.
— Эй, кто там у меня живёт без спроса? – Спросил Боренька. Движение прекратилось, но никто не отозвался.
— Кто там пытается портить меня, немедленно отвечай!
— Это я, полосатый щелкун.
— Что ты делаешь внутри меня?
— Я тебя ем.
— Зачем. Я же красивый и молодой.
— Нет. Ты уже старый и не вкусный. Просто рядом нет другой еды.
— Если ты меня испортишь, я же умру.
— Умрёшь. Но если я тебя не испорчу, умру сам. Извини.
Через несколько минут щелкун продолжил своё дело. Борис понял, что погибает! Значит всё было напрасно, зря он убежал с насиженного места? Получается, что ничего изменить нельзя? Для чего он боролся — чтобы отдать тело на растерзание какой-то личинке? Борис встряхнулся, как от ядовитого укуса и сорвавшись с места побежал куда глядят глаза. Не разбирая дороги, он мчался вперёд, минуя лужи ямы и буреломы. Прочь от страшного и тёмного места. Постепенно лес просветлел и боль внутри утихла. Борис понемногу успокоился и вышел из леса. Впереди простиралась небольшое пространство, усыпанное камнями и песком, а за ним… за ним ничего не было. Пустота, укрытая холодным осенним небом. Борис с трудом пробрался между камней и остановился на краю обрыва. Далеко внизу лежал лес, Боренька видел верхушки сосен, осин и берёз, но с высоты обрыва деревья казались далёкими и не доступными. Борису вдруг ужасно захотелось оказаться внизу, среди тех деревьев. Он услышал, что рядом среди камней журчит ручеёк, который подбежав к обрыву смело бросался вниз. Струйки воды в полёте звенели, сверкали и исчезали навсегда. Борис замер от восхищения, пока вновь не почувствовал внутри движение щелкуна. Личинка опять принялась за своё.
— Нет, нет, я не поддамся ему, я не хочу! – Отчаянный воскликнул он и качнувшись из стороны в сторону спрыгнул с обрыва.
Влажный порыв ветра подхватил его и скользя по его волнам он стал стремительно падать вниз. Борис испытал неописуемое чувство полёта. Он летел к земле и радостно кричал во всё горло:
— Мама, папа, смотрите, я лечу! Я жи-во-ой!