Индиго. Гениальное безумие.

Роман
ИНДИГО.
Гениальное безумие.
Книга первая.
Авторы: Мингалеева Виктория Фаизовна.
Мингалеева Гульнара Фаизовна.
Написан в 2009 году.

Пролог.
Дети индиго. Их бояться, с ними мирятся, но одно понятно точно. Они – другие. Об этом и будет эта история. Они особенные, дети нового тысячелетия. И, никто не может сказать с уверенностью, на что они способны. Кто-то читает мысли, кто-то чувствует себе подобных. Им сложно в этом мире, но они справятся, сплотятся и решат свои проблемы. Кто же они дети цвета фиалки?
,

Первая глава.
Что-то должно случиться.
— Ты к физике подготовился?
— Давно уже. Я ещё в пятом классе все учебники прочитал.
— Зачем?
— Просто родители из меня вундеркинда лепить решили. Покупали энциклопедии, нанимали педагога. У меня же способности к самообразованию рано обнаружились. В принципе он мне был не нужен, я сам все выучил. Только деньги на ветер кидали. Да и физика мой любим предмет она мне легко давалась.
— Понятно ну, да я и забыл, ты же у нас отличник.
— Я учусь не для оценок, а для себя.
— Заливай больше. Клеймо батана с тебя содрать будет сложно.
— Миш, заткнись, а то щас точно получишь.
Сказал Леша и злобно посмотрел на лучшего друга.
— А ты сам-то готов или опять за мой счёт решил отьехаться?
— Да готов я знаю все правильные ответы, поэтому и не парюсь.
— Откуда ты можешь их знать? Это невозможно. Это меня, если честно очень сильно пугает.
— А что, а в этом страшного? Подумаешь паронормальные способности. Я к ним уже привык. Хотя меня бесит, что я не такой как все.
— Мне бы так я с удовольствием поменялся бы с тобой местами, а то все тесты притом по всем предметам без исключения не больше чем на трояк могу написать. Мне бы не мешало по учебе подтянуться.
Сказал Миша и улыбнулся.
— Но только об этом, об этой моей уникальной способности никому ни слова.
— Почему?
— Я не хочу выделяться.
— Ясно твое право. Но я на твоем месте воспользовался бы своей удачей
— Это не удача, это проклятие.
— Кому как. Но я хотел сказать вам не об этом.
— А о чем?
В голос спросили Миша и Леша.
— Сегодня всё для нас измениться.
— С чего ты это взял?
— Просто знаю. Я чувствую, но не думаю, что все перемены будут к лучшему. Вмешался в разговор друзей Никита.
— Не понимаю к чему, ты клонишь.
— Сейчас объясню.
Сказал Никита.
— Слышал новость?
— Рассказывай.
— Яна Орлова повесилась.
— А, это та, что ауры людей видела. Жалко конечно, но с чего вдруг? У нее, что проблемы были?
— Не знаю.
— А где её нашли?
— В гараже возле дома. Она три дня назад к нам в школу перевелась.
— Ты что, её лично знал?
— И да, и нет, мы были знакомы, но тесно не общались. Она с моим братом встречалась. Они в летнем лагере познакомились. Они были очень красивой парой. Он очень переживает.
— Странно это всё.
Вставил Миша.
— У них, что отношения не клеились?
— Да нет, всё в норме было. Часами в контакте переписывались. Брат даже учиться стал лучше, чтобы её маме понравиться. Я не знаю в чём дело. Антон даже вены себе пытался вскрыть, ладно я домой вовремя пришёл, еле откачали и кое-как от психушки спасли. Он бы там с тоски стух один.
— А еще, какие новости?
— Да, в общем-то, больше никаких новостей.
— Ясно, я еще кое-что хотел сказать.
— Говори.
Сказал Миша.
— Так, на уроке отвечать на уровне остальных. Это всех касается, тем более тебя, Лёша.
— Это ещё почему? Мне по физике пятёрка нужна.
— Перебьёшься. На экзамене можешь показывать свою повышенную эрудированность по данной школьной дисциплине, а сейчас, нет.
— Почему?
— Нам нельзя выделяться. Мы пока в опасности.
— В нашей школе детей индиго пытаются вычислить.
Сказал Миша.
— Я мысли директора читал. Денег хочет на нас срубить старый козел. Недавно ребят из параллельных классов на олимпиаду отправил. Сто баллов из ста – лучшие результаты. В школу компьютеры купили, жалюзи во все кабинеты сечёшь?
— Понял не дурак.
— Хорошо, что учитель по физике сменился, а то бы он выдал нас.
— Ну, так что говорить-то?
— Отвечай когда спросят, сам не вызывайся, и только, по сути. В дебри, как любишь, не лезь, не показывай свой интеллект, опасно это.
— Ты что такой скучный, Никита?
— Опять не с той ноги встал?
— Да нет, конечно, просто предчувствие плохое.
— А когда Яна повесилась?
— Вчера днём.
— Мне это снилось. Я только сейчас вспомнил свой сон. Когда она вошла к нам в класс, я сразу что-то почувствовал. Ладно, звонок, потом договорю.
— Здравствуйте, садитесь. Меня зовут Глеб Николаевич. Я ваш новый педагог по физике. Какая тема была последней?
— Мы только учебник начали, у нас учителя не было.
— Как я понимаю, никто дополнительно не читал?
Молчание.
– А мне говорили, что это самый сильный класс по моему предмету. Ммм, плохо, ребята, плохо. Хорошо, спросим отличников.
Глеб Николаевич поправил бумаги на письменном столе и открыл журнал. Взяв ручку, он её обратной стороной провёл по списку учеников класса и сказал.
— Алексей Краснов.
— Извините, я не готов. Пётр Аркадьевич ничего не задавал, а я и не готовился.
— А ваш прежний учитель сказал, что вы уже всё изучили.
— Я листал учебник вперёд.
Все засмеялись.
— Тишина. Вы не хотите отвечать?
— Да. Я не знаю.
— Садитесь два.
— За что? Это не честно.
— Здесь я решаю, что честно, а что нечестно. Вам задавали этот параграф. В журнале записано. Сегодня все остаются после уроков на опыты.
— Но мы ещё теорию не изучили.
— Вот вы, Алексей, нам её и объясните. У вас же за все опыты пятёрки.
— Я не учитель.
— Ничего страшного, начнём со старого материала.
— Это не правильно. Я не согласен.
— Вы хотите пятёрку или нет?
— Хочу. Она мне нужна.
— Вот и договорились. Никита Конорев.
— Я не отличник.
— В порядке исключения. Вы тоже не готовы?
— Да. Мне физика, даром не нужна. Я – гуманитарий.
— Что-то я не вижу пятёрок по литературе.
— А вы историю посмотрите, там пятёрка есть.
— Ну, хорошо, я покажу, вам, что со мной шутки плохи. Вам смешно?
— Разумеется.
— Понятно. Я научу вас любить мой предмет.
— Это как?
— Вы подготовите доклад по физикам, занимавшимся квантовой теорией, завтра же, в печатном виде.
— У нас завтра нет физики.
— Будет. Я переношу это занятие.
И забрав, свой дипломат, Глеб Николаевич вышел из кабинета.
— Миш, о чём он думал?
— Не знаю. Я не смог прочесть его мысли. Он сосредоточился только на физике. — Я и не знал, что преподы притом старпёры так могут.
— А ты слышал, что в новой гимназии учат контролировать мысли. Там учатся только дети индиго. Может быть, он там раньше преподавал?
— Может быть.
— А откуда ты знаешь?
— Там Яна училась, мне брат рассказывал.
— А почему ушла?
— Отец забрал. Сказал.
— Только через мой труп ты будешь там учиться.
— Может его их директор прислал?
— Во-первых, не директор, а директриса – Шилова Юлия Николаевна. Эта гимназия работает уже пять лет. И всё что с ней связано это какая-то тёмная история.
— Никита, не лезь в это. Мы потеряли Яну, я не хочу, чтобы тебя или ещё кого-нибудь там убили.
— Миш, с чего ты взял, что я туда сунусь? Зачем мне это? Но мы должны теперь держаться вместе, должны разгадать эту головоломку. Понятно. Он убирает тех, кто может его выдать и предупредить остальных.
— Ну, значит следующий ты, Никита.
— Я об этом думал. Но мне кажется, он оставит меня на десерт. Он действует по чьей-то наводке, за ним кто-то стоит. Скорее всего, кто-то намного умнее и опаснее его. Поэтому он начал с Яны. Он нас оценивает, играет с нами как кошка с мышкой. Мы все в опасности. Зачем он здесь?
— Яна бы сказала.
— А он сегодня первый день?
— Нет. Неделю назад пришёл. У нас просто физики не было.
— Я уже определённо раньше видел эти глаза. Во сне, понимаешь? Тот человек, что убил Яну, был в маске. Это его глаза.
— Чьи?
— Глеба Николаевича, нового физика.
— Нет, ты что-то путаешь. Зачем ему убивать Яну? Что она ему сделала?
— Я не знаю, но это точно он. У меня предчувствие. Он нас вычисляет.
— Если ты скажешь это Антону, он его убьёт.
— Нет, нет, Миша, я не собираюсь ничего ему говорить. Нам нужно понять, как это связано.
— Яна сама повесилась.
— Сама не могла. Ей помогли, её убили, понимаешь? Когда он со мной говорил, я слышал его голос у себя в голове, он читал мои мысли. Нам нужно быть осторожнее. Физика уже завтра
С грустью вздохнул Никита.
— Ещё доклад этот дуратский готовить, Лёш, поможешь? Ты же всё знаешь?
— Да не вопрос.
— Пошли ко мне после уроков, поговорить надо. Лике не слова, о том, что сегодня случилось. Я сам ей всё объясню.
— Пошли. С тебя бумага, с меня комп.
— Ладно, пошли, очкарик.
— Зато у тебя мозги уже от пива ссохлись.
— Неправда, я – гений.

Вторая глава.
Учитель — враг.
Поздний вечер. У Глеба Николаевича зазвонил телефон. Заиграла его любимая мелодия, которою он поставил на вызов важного человека, а именно любимую женщину. Его радости не было придела. Он с нетерпением ждал этого звонка. Звонка, который мог вернуть смысл в его бесполезное, но в тоже время опасное существование.
— Я слушаю.
Всегда писклявый, и капающий на мозги голос Глеба Николаевича, приобрел в этот момент ласковый тон.
— Ты вычислил индиго?
Спросил таинственный женский голос. Женщина на том конце не собиралась любезничать со своим собеседником. Она была чем-то очень сильно рассерженна. Но Глеб Николаевич был настолько счастлив, что не обратил на это внимания.
— Да я все узнал. В десятом «А» – трое, в десятом «В» – четверо. Остальных я ещё не спрашивал.
— Имена.
Женщина с трудом сдерживала свое нетерпение. Ей было не до его сопливых признании в любви. Восхищений ее красотой и умом и неуместных вопросов. Она не хотела зря тратить свое время.
— Лёша Краснов, Никита Конорев. Остальных не знаю. Мне нужно время. Как мне с вами связаться?
— Я сама тебе позвоню. Они раскусили тебя?
— Думаю, нет. Они ещё дети.
— Детей индиго нельзя недооценивать. Они чувствуют друг друга и могут сопоставлять факты. Ты совершил слишком много непростительных ошибок.
— Каких?
— Я ещё должна объяснять? Ты не должен был убивать девочку.
— Она всё знала. Она догадалась. Она бы разоблачила меня.
— Она ничего не знала. Она перевелась из моей гимназии в эту школу, когда ты был в отпуске.
— Досадная промашка.
— Бездарь, как ты мог так ошибиться?
— Я не знал. У неё была сильная энергетика. К тому же она знала этих мальчиков. Я думал…
— Ты не должен думать. Ты должен делать только то, что я тебе говорю, ни больше, ни меньше. Надеюсь, на этот раз до тебя дошло? Твоя задача – вычислить их способности и заставить под любым предлогом перевестись в мою гимназию. Чем больше у нас будет детей индиго, тем лучше. Тем лучше для тебя. Или ты уже не хочешь стать профессором?
— Очень хочу.
— Ну, тогда делай то, что тебе говорят и без самодеятельности, понял? Ты должен подружиться с Красновым и Коноревым. Владислав Викторович – директор их школы, говорил, что они способные и, до твоей ошибки с Яной показывали лучшие результаты по тестам. Кто-то из них лидер, это точно. Ты уже один раз меня подвёл.
— Этого больше не повториться.
— Посмотрим. Никого не убивай.
— Я всё понял.
— Я сама тебе позвоню. Не набирай этот номер.
И отключила телефон.
Глеб Николаевич, весь бледный подошёл к зеркалу и поправил волосы. Его зрачки были расширены. Ему понравилось убивать беззащитных детей.
Яна не кричала и не сопротивлялась. Она увидела его покрасневшую ауру и сказала.
– Я не боюсь. Я уже умирала.
Он спрашивал у неё, кто из ребят дети индиго и как их найти, но она ничего не сказала. Её парень Антон тоже был индиго. Он мог внушать людям мысли. Она боялась, что когда Глеб Николаевич увидит его и заставит рассказать о Никите, Мише, Лёше и всех остальных ребятах. Она знает, что он их чувствует и сама полезла в петлю, когда они пришли в гараж. Глеб Николаевич насмотрелся на её мучения и ещё долго смотрел на висящее тело девочки.
– Я должен их найти.
И надев пальто, вернулся в школу. Он зашёл в учительскую, сказав, что забыл тетради учеников и скачал на флешку базу данных всех учеников вместе с фотографиями. По фото он почувствовал детей с паранормальными способностями.
Юлия Шилова – директриса гимназии Дети будущего искала себе учеников. Ребят одарённых, способных, с высокими баллами. В её гимназии уже училось сто человек. Но это было катостроффически мало. Она сама их не чувствовала, поэтому ей нужна была помощь учителя физики.
Они познакомились на съезде учителей в первых числах сентября. По образованию она была филологом. Поговорив с ним, она поняла, как можно его использовать.
Он проверил всех её учеников на наличие способностей, и получилось, что половина её студентов – просто отличники, а не дети индиго.
Ей пришлось их исключить, с трудом объяснив родителям, почему их детям не место в её гимназии.
Она придумала массу причин, начиная с физических недостатков, таких как зрение и слух и кончая оценками или низким баллом на внезапно свалившемся экзамене.
Что можно сказать о Глебе Николаевиче? Непризнанный гений физики. Он знал о ней всё. Но его не ценили учителя и ненавидели одноклассники. У него был конкурент – Олег Никитин. Троечник, но по физике у него всегда были пятёрки. А Глеб Николаевич не мог ездить на Олимпиады. Он был инвалидом колясочником. После трёх лет усиленных тренировок он встал на ноги. Но так как не имел хорошей физической формы, не смог понравиться любимой девушке, которая стала встречаться с Олегом.
Он страдал. Это было в 11 классе. И в конце года, перед своим выпускным он подкараулил Олега в подворотне и зарезал. Лена не смогла этого пережить и отравилась большой дозой снотворного. Её не смогли спасти. Скорая приехала слишком поздно.
Это было его первое убийство. Ему понравилось убивать. Он долго носил это воспоминание в себе и его ненависть к детям индиго от этого только усиливалась. Он не контролировал себя. Он мстил им за то, что все те, кого он убил, были умнее и талантливее его. Олег был одним из них и поэтому он ненавидел их ещё больше. Он просто был умным, а детям индиго талант был дан свыше. Они с этим родились. Это было их проклятьем на всю жизнь. Он их чувствовал. Они были в опасности.
И только Никита об этом догадывался, но его никто не слушал, даже друзья. Он был уверен, что Яну убили, но он не мог это доказать. Да и что он мог сказать в милиции? Вместе он их не видел, доказательств у него не было. Только сон и это было тяжелее всего признать.

Третья глава.
Юлия Николаевна.
— Глеб, почему ты не брал трубку?
— Я был занят.
— Чем это?
— Находил общий язык с ребятами.
— И как?
— Никак. Они относятся ко мне настороженно и не идут на контакт. Я пригласил их в вашу гимназию. Они ничего не ответили. Они не хотят со мной общаться. Вы должны сами их заманить.
— Но ты же знаешь. Я не должна светиться. Ты должен всё сделать сам. Действуй по ситуации. О чём думает Никита? Ведь, из твоих рассказов получается, что это он лидер?
— Он думает, что это я убил Яну.
— Плохо. Ну ладно, это лучше, чем ничего.
— Если заманите девчонку, придёт и Никита.
— О чём ты? У Никиты есть девушка?
— Да, есть. Её зовут Лика Коломова.
— Йес, это то, что нам нужно. Через неё мы сможем манипулировать Никитой. Ты прав, если, мы заманим в гимназию Лику, придёт и Никита. Я не ожидала, что ты способен предложить такую дельную идею. Молодец. Но все-таки, ты уверен, что Никита и его друзья – индиго?
— Да.
– Придётся поверить тебе на слово. Что ты предлагаешь?
— Поодиночке заманить их будет легче.
— Ты снова прав. Да ты меня удивляешь Глеб. Наконец-то ты начал использовать свою голову по назначению.
— Я не знаю, как с ними говорить. Мне постоянно приходится контролировать свои мысли. Они их читают, как минимум один из них это может. Мне с ними сложно. Они непредсказуемые.
— Я знаю, но ты – педагог. У тебя всё получится. Я в это верю.
— Вы поможете мне?
— Нет. Никто не должен знать, что мы знакомы, тем более эти ребята. Я должна оставаться в тени. Всё должно выглядеть так, как будто им просто понравилась моя гимназия. Ты должен достать истории болезни этих детей и, никому об этом ни слова, это будет наш маленький секрет. Мне нужна кровь этих детей. Ты откачал кровь у Яны?
— Да, два больших шприца.
— Немедленно вези их ко мне. Молодец. Не ожидала от тебя такой собранности.
— Ваша похвала для меня, лучшая награда.
— Я готова всегда тебя хвалить, но только не ошибайся больше, не убивай никого.
— Но я же должен как-то их доставлять?
— Молча. Гипнотизируй, гипноз я разрешаю.
— Они сильнее меня в этой области.
— Ты шутишь?
— К сожалению нет. Я серьёзно. Я не могу им ничего внушить.
— Короче я поняла. Отец поставил на них защиту от гипноза. Об этом было написано в той тетради с фамилиями. Это и есть те самые дети. Я всё поняла. Именно их кровь мне нужна. Она мне поможет вычислить формулу эликсира.
— Это тебе так нужно?
— Да. Для меня это очень важно.
— Я всё сделаю. Все что вы хотите, обещаю.
Вы спросите, почему она убедила его в своей безграничной любви? Я вам отвечу. Ей нужна была его помощь. Он единственный человек, который её бы не предал, потому что любил её. И она это прекрасно знала и мастерски им манипулировала. Она знала, что ради неё он пойдёт на всё. А это было именно то, ей нужно от него, да и от людей в целом. Но ей всегда всего было мало. Славы, денег, последователей. Она собрала возле себя верных фанатов. А Глеб Николаевич был лишь пешкой в её игре.
Она ненавидела детей индиго, потому что её собственная дочь не была гением. Она была больна и Юлия Николаевна отдала её в интернат, и изредка навещала.
Виолетта очень любила маму.… Но это уже совсем другая история.
Она открыла свою гимназию, чтобы вычислять детей индиго и использовать их в своих целях. Дети её любили, и никто не мог бы поверить, что Юлия Николаевна – монстр, убийца, психически больной человек, потому что она умела носить маски, умела скрывать свои чувства за красивыми словами.

Четвёртая глава.
Обсуждение проблем.
— Ровно в четыре собираемся у меня.
Сказал после уроков Никита.
— Мне нужно кое-что с вами обсудить.
— Что именно?
— Глеба Николаевича. Он определённо что-то задумал.
— А почему именно его? Почему не физрука, например? Он нам тоже оценки завышает. Ты во всём видишь двойное дно.
— А что он вам втирал, когда я за мелом выходил?
— Да так, ничего особенного. Говорил, что нам будет лучше в этой новой гимназии «Дети будущего» и всё.
— Я понял, его Юлия Николаевна его подослала, их директриса.
— Ты несёшь бред, Никита. С чего ты взял, что они знакомы?
— Не знаю. Предчувствие. Мне так кажется.
— Когда кажется – креститься надо.
— Я это запомню.
— Никит, ты во всём ищешь несуществующие связи, оставь ты его уже в покое, учит и учит, что из этого? Причём тут Глеб Николаевич?
— Он убил Яну и убьёт ещё кого-нибудь, если мы его не остановим. Просто поверьте мне.
— Какие у тебя доказательства? Чтобы такое утверждать, нужны веские доводы. Ну ладно, допустим, он убил Яну, он, что убьёт всех?
— Нет. Он ждёт. Ждёт, пока мы потеряем бдительность и начнём ему доверять. Лёш, я прошу тебя, не ходи к нему, это плохо кончится. Кто-то убивает нас. Вычисляет и убивает. А ещё я слышал, что Глеб Николаевич учился в медицинском, а потом бросил институт на втором курсе. Он – врач, понимаете, это опасно.
— Ну и что, что он врач. У тебя паранойя, Никита.
— Я не параноик, просто я чувствую, что он опасный человек.
— Никита, ты детективов начитался.
— Про учителей-убийц я в них не читал. Я на 100% уверен, что с ним лучше не связываться. Ну ладно, я понял, вы мне не верите?
— В это сложно поверить.
— А ты попробуй. Слишком много совпадений. Я видел в телефоне Глеба Николаевича фото Яны. Эта папка называлась, Дети Будущего,
— Прямо как эта гимназия, в которую он нас приглашал. И что она там одна была?
— Я не знаю. Я только пять фоток успел просмотреть. Это ребята из той новой гимназии. Все они – индиго. Простых смертных там не держат.
— А как ты до его телефона добрался?
— Попросил списать номер. Типа для дополнительных внеклассных консультаций.
— Молодец, Никита, а что ещё?
— Пока не знаю, а что, этого не достаточно?
— Этого мало. Пойдёшь в милицию, тебе там никто не поверит.
— Да не пойду я к ментам. Нужно ещё доказательства нарыть. Леш, нам нужно отомстить за Яну. Тебе что не жаль своего брата. Я видел, как он мучается. Он её очень любил?
— Безумно. Они пожениться хотели. Долго встречались. Он обвесил всю комнату её фотографиями. Постоянно о ней говорил, как будто она живая. Мне кажется, он начинает сходить с ума. Я боюсь за него.
— Вот видишь Миша, мы должны разоблачить Глеба Николаевича, хотя бы ради Антона, его погубленной любви, понимаешь? Мы все другие и нас что-то связывает. Я узнавал. Мы все появились на свет в одном роддоме. А заведовал им Николай Аркадьевич Шилов – отец этой Юлии Николаевны, которая мне, кстати, совсем не нравиться.
,

Пятая глава.
Что было 17 лет назад?
— Николай Аркадьевич, опять тяжёлые роды. Четыре мальчика и две девочки.
— Как раз то, что нам нужно. Мой эликсир гениальности уже готов.
— Вы хотите вколоть его этим детям?
— Да, только это их спасёт.
— А если они умрут?
— Это исключено, всё уже просчитано. Если вкалывать эликсир в одинаковых дозах, то у детей индиго будут развиваться одни и те же способности. А если в разных дозах, то разные способности. Только нужно будет решить, чем они будут отличаться друг от друга?
— Вы это точно знаете?
— Приблизительно. На мышах плохо определять способности, но мыши с разными дозами введённого препарата, ведут себя по-разному, а те, у которых одна и та же доза одинаково. Это дети будущего, но о моих экспериментах никто не должен знать.
— Даже Юлия Николаевна?
— Даже она. Все черновики уничтожить, формулу эликсира сжечь. Я знаю, что их способности пойдут им на пользу.
— Но вы же не Бог, чтобы решать их судьбы?
— Я хочу им помочь.
— Это будет их проклятье. В наше время детей индиго не принимают, их бояться.
— Они достаточно умны, чтобы выжить.
— Вы говорите такие странные вещи. А если кто-то узнает об эксперименте, об эликсире?
— Но вы же никому не скажите?
— Не скажу. Но, а если какой-нибудь фанатик захочет повторить ваш успех?
— Я ещё не уверен в успешности эксперимента.
— А это не может их убить?
— Нет. Это исключено. Вещество, которое я им ввел должно стимулировать ослабший иммунитет и работу мозга этих детей. Они все будут гениями в разных отраслях знаний. Я создал людей будущего. Я верю, что через какое-то время, все будут такими, потому что генетические мутации в организмах этих детей неизбежны.
— А почему вы не сделали такой же вашу дочь?
— Юля родилась здоровой, а здоровым детям его вкалывать нельзя, это их точно убьёт. Все здоровые мыши умерли.
— Вы хотите приобщить к своему открытию вашу дочь?
— Нет, Юля жаждет славы, а я делаю своё дело ради науки, ради человечества в целом. Не говорите ей ничего об эксперименте и уничтожите все пробирки. Юля – гениальный генетик. Она сможет определить составляющие эликсира, и если она узнает его формулу – беды не миновать.
— Вы ей не доверяете?
— Да, я боюсь, что она преследует только корыстные цели. То, что она использует моё имя, я уже давно понял. Она очень упёртая и если она узнает о деле всей моей жизни, она доведёт его до конца.
Я хочу рассказать вам одну историю. 20 лет назад я проводил этот эксперимент в другой больнице. Пациентом был мальчик, у его матери тоже были тяжёлые роды. Его нужно было спасти, но если честно, лучше бы я этого не делал. Но уже поздно, к сожалению. Тогда я добавлял в эликсир психотропные препараты, чтобы воздействовать на его нервную систему и вывести его из комы. У меня получилось, но я не учёл одного. Мальчик вырос и стал скрытым маньяком. Я хотел ввести ему другое вещество, но это уже не зависело от меня. Я был тогда простым студентом практикантом, а не заведующим психеотриеско клиники. Мальчика перевели в другую больницу. Я не смог исправить свою ошибку. На ранних стадиях эликсир ещё можно было вывести из организма противоядием. Но теперь он вырос, и я не знаю, как его найти. От него отказались родители сразу после его рождения. Его мать была наркоманкой, а отец – пьяницей. И он, скорее всего, попал в детдом.
— А как вы поняли, что он вырастет агрессивным?
— Эксперименты на мышах это доказали. Так бывает раз в сто случаев, но всё- таки бывает. Эти дети связаны друг с другом, их непроизвольно тянет друг к другу. Если они подружатся, это будет очень хорошо. Они смогут развить способности друг друга и доведут их до идеала.
— А этот мальчик – ваш первый пациент, он их чувствует?
— К сожалению, да. Потому что эликсир однотипен по своему составу. Он захочет их убить, так происходило между мышами. Агрессивная особь, которой ввели ту же дозу эликсира, убивала сородичей. Но в этом я должен винить себя, а не его, он не виноват, это заложено им эликсиром. Просто это у кого-то проявляется, а у кого-то нет. Я уже ничего не могу исправить. Он сделает смыслом жизни находить и убивать их и его уже ни что не сможет остановить, только смерть.
— Значит, ваш эксперимент обречён на провал?
— Думаю, нет. Глеб, скорее всего не дожил и до года. У него был слабый иммунитет, а в детдомах за детьми не сильно смотрят.
— А если его усыновили?
— Всё может быть, но давай надеяться на лучшее. Они вырастут и смогут спасти друг друга. – Юлия Николаевна стояла за дверью его кабинета и всё слышала.
Когда отец сказал, что оставил одну копию наблюдений и формулу состава эликсира в сейфе, она решила любым способом забрать её и изучить. Она догадалась, что отец создал что-то гениальное. Он работал без выходных и отпусков, а так было только тогда, когда у него что-то получалось. Она решила найти Глеба. Он был её ровесником, а значит, его будет не сложно окрутить и подчинить себе, её чары действовали буквально на всех и Глеб не должен был быть исключением. Она спустилась в регистратуру и нашла его адрес.
— Я с ним свяжусь, и он мне поможет повторить успех отца.

Шестая глава.
Дневник Яны.
— Миш, ты к нему ходил?
— Нет, я же обещал, что не пойду.
— А почему ты тогда такой расстроенный?
— Я нашёл дневник Яны. Она там писала, что произошло. Она описала в нём момент своей смерти.
— И что там написано?
— На сам читай, только Антону не показывай.
— А он где?
— На тренировку по волейболу пошёл. У них игра через неделю, так что у нас часа два есть. Отец его туда отправил, не мог больше смотреть, как он мучается. — Никита открыл тонкую тетрадь в клеточку с рисунками на полях.
— Красиво рисует.
— Она в художественной школе училась.
— Аниме в профиль – это сложно.
— А у неё получилось. Смотри. Стихи.
«Смерть стоит за спиной,
От неё не уйти.
Только мой дорогой
Я прошу, ты живи.
Что случиться со мной,
Я уже точно знаю.
Не хочу уходить,
Но тебя потеряю.
Ты не мсти за меня.
Он не стоит того
Ведь учитель – наш враг,
Ты скажи, для чего
Для чего? Почему,
Ненавидит он нас?
Я никак не пойму
Я умру через час.
Точно знаю, убьёт
Ничего не боюсь
Я на небе тебя
Уже точно дождусь
Посмотрю я с небес
И к тебе прикоснусь
Защити остальных,
Расскажи, что к чему».
— Дальше страница вырвана. Не надо было вслух читать – это личное. Она пыталась нас предупредить, помочь нам, но как её понять? В чём разгадка?
— Теперь-то ты хоть веришь, что это Глеб Николаевич?
— Теперь верю. Но зачем тогда она с ним дружила?
— Не знаю. Может информацию тянула? Читай дальше.
— Строки плывут. Может, есть другой дневник?
— Посмотри телефон. Мне его Антон отдал. Сказал, слишком много воспоминаний. Это был его первый подарок. Может быть, там есть что-нибудь интересное. Сиди, ройся.
— Что ещё?
сказал Никита, не отрывая глаз от телефона.
— Продолжай.
— Она училась в этой гимназии целый месяц. Она говорила мне, что знала Глеба Николаевича раньше. Он у них тесты проводил.
— Ну, теперь-то ты мне веришь, что они заодно? Вот, что она писала в скрытых сообщениях.
« В школе стали пропадать дети. Я точно знаю, что они индиго. За неделю до первого исчезновения у нас брали кровь на анализ. Отец испугался за меня и забрал из гимназии. Детей стали находить мёртвыми в гаражах. Папа говорит, что работал один преступник. Выделяется подчерк убийцы. Он умело заметает следы. Вкалывает улётную дозу наркотика. Я тоже сдала кровь. Какой получился результат, я не знаю, но меня не выгнали из гимназии, я сама ушла, значит, я была для чего-то нужна. Анализы проверяла Юлия Николаевна, кровь брал Глеб Николаевич. Он посмотрел на меня с ненавистью, когда я сказала, что перевожусь в другую школу. Но я всё равно с ним общалась, чтобы вбиться в доверие. Тех. Кто не проходил тест сразу выгоняли под любым предлогом. Выбирали только лучших. Глеб Николаевич хочет убить всех нас. Он ненавидит таких как мы. Я не знаю, за что и почему, но я точно знаю, что я не единственная жертва, и уж точно не последняя. Он не остановиться. Я боюсь за Антона, а если с ним что-то случиться? А если он убьёт его? Вам нужно держаться от него подальше.
— Вот видишь. Всё сходится. Медик-учитель, мало кто подходит под это описание. Теперь-то ты понимаешь, что это серьёзно? Это давно началось. Эта гимназия открыта уже пять лет. Сколько детей они успели изучить за это время? — Я нашёл ещё одно сообщение.
— Читай.
« Когда мы родились, над нами провели опыт. Ввели эликсир гениальности. Это сделал отец Юлии Николаевны. Я узнала это из дневника Глеба Николаевича, который лежал на столе в его комнате, когда мы с ним занимались физикой у него дома. Он увидел, как я его читаю. Он стоял у меня за спиной. Я не слышала, как он подошёл, он ходил как кошка. Я испугалась его голоса. Он сказал.
— Ты не должна была его читать. Ты будешь жестоко наказана. Вы все очень любопытные и ты за это поплатишься жизнью. Теперь ты знаешь мою тайну. Я – первый искусственный индиго и я должен быть единственным. Ты унесёшь эту тайну с собой в могилу и страшно засмеялся. Я не хочу, чтобы вы были живы. Я знаю, что ты, такая же, как я.
— Я не убийца.
— Ты многое теряешь. Знай, что когда ты поймёшь, на что можешь быть способна, тебе тоже захочется убивать.
— Мне пора домой, наши занятия окончены.
— Ты никуда не пойдёшь. Мы сейчас пойдём в одно место, из которого ты не вернёшься.
— Кричать и бояться было бессмысленно. Он отвёл меня в гараж, сделал петлю из моего шарфа и поставил меня на табуретку. Минута и мои ноги повисли в воздухе.

Седьмая глава.
О смерти, встрече и решении.
— Юля, что ты здесь делаешь?
— Галина Николаевна, вы можете идти. Я пришла за своей сумкой. Я оставила её у тебя в кабинете.
— Бери и уходи. Я хочу побыть один, поработаю в одиночестве. Я домой приду поздно, у меня важный отчёт, надо срочно дописать. — Её так и подмывало спросить про эликсир, но здравый смысл и точный расчёт, не дали пойти на поводу у мимолётного порыва. Она была достаточно умна, чтобы молчать.
— В сейфе лежит мой отчёт. Я возьму его?
— Держи ключи, а я за ручкой. В моём кабинете даже писать не чем.
Он вышел в коридор. На его письменном столе стояла его кружка с горячим кофе.
— Ну, что, папочка, тебе пора на тот свет.
И капнула в кофе несколько капель сильнодействующего яда.
— Лучшей возможности убить тебя у меня не будет. Яд подействует только через полчаса никто на меня и не подумает.
Она открыла сейф и начала быстро перелистывать лежащие в нём бумаги. Нашла тетрадь отца и положила в сумку. Она не стала смотреть дальше, решила, что рецепт эликсира гениальности был там написан.
Она совершила самую большую ошибку в своей жизни из-за присущей ей самонадеянности. Её отец оказался умнее и хитрее, чем она думала. Он не хотел так просто открывать свои секреты.
У него были подозрения, что Юлия обо всём узнает, и он в последний момент вырвал и сжёг страницу с формулой эликсира. На ней были написаны имена ещё трёх мальчиков. – Никита, Миша и Лёша. Фамилии не были указаны.
В коридоре послышались шаги. Через пару минут зашёл Николай Аркадьевич сел за стол и отпил кофе.
— Будешь?
Он даже не мог подумать, что это его последний день.
— Нет. Я уже пила с медсёстрами. Ужин я поставлю в холодильник.
— Да, хорошо, я приду часа в два ночи, дел много, вернусь, как освобожусь.
Юлия Николаевна быстрым шагом пошла к двери. Он выпил кофе и подошёл к сейфу.
— Что ты здесь искала?
— Я забыла, в каких папках мы храним отчёты, да просто из головы вылетело.
— Будущий врач должен всё держать в голове, а не устраивать бардак в рабочем сейфе.
— Я это запомню, папа.
Он не заметил пропажи тетради, невнимательно просмотрел сейф. У него закружилась голова.
— Юля, мне плохо. Позови кого-нибудь.
— Да не надо, папа. Наверное, давление, ты переутомился. Сейчас таблетку дам. — И вытащила из сумки лекарство. Она продумала это убийство до мелочей и знала симптомы отравления выбранным ядом.
— Ну, хорошо, не надо никого звать, вроде бы отпустило. Что бы я без тебя делал, доченька?
— Ляг, отдохни.
Он присел на стоящий рядом диван.
— Ну, всё, иди по своим делам. Не беспокойся за меня. Со мной всё будет хорошо.
— Я так не думаю.
Прошептала Юлия Николаевна и вышла.
У него стал западать язык. Он понял, что его отравили, но было поздно, он не знал, чем его отравили. В кабинете была только Юля и тогда его осенило. Он подбежал к сейфу, открыл его и понял, что тетради нет.
— Она слышала наш с Галей разговор, но она не взяла рецепт эликсира.
Он взял зажигалку, подошёл к пепельнице, и сжёг лист бумаги с фамилиями, но не учёл, что в тетради были написаны имена и фамилии детей, которым был введён эликсир гениальности.
Он надеялся, что его дочь не додумается откачивать кровь у детей и таким образом не вычислит формулу эликсира. Ещё минута и он пал на пол. Его нашла на следующее утро уборщица. Дверь была заперта и она открыла кабинет своим ключом. Николай Аркадьевич, попросил дочь запереть его. Ей было это на руку, и она с радостью согласилась. Уборщица подняла крик. Вызвали милицию и скорую, но помочь ему было уже нельзя. Он был мёртв.
Галина Николаевна не сказала о том, что последней живым его видела его дочь. Она боялась, что её сразу уволят. Галина Николаевна была бы рада выдать формулу эликсира, но, к счастью, она её не знала. Вместе они перерыли сейф в его кабинете, но запись не нашли.
После похорон отца Юлия Николаевна подняла старые архивы и узнала, всё, что только можно было узнать про Глеба. Она позвонила ему и назначила встречу.
Она была утончённой стервой, и подчинить себе мужчину, забитого учёбой девственника, в нашем случае, для неё было так же просто, как дышать.
Два часа подряд она выбирала наряд. От природы ей было дано чувство меры и стиля. Она остановилась на красном платье и туфлях на высокой шпильке и поехала в кафе, в котором её уже ждал Глеб.
Он влюбился в неё без памяти, а она только этого и добивалась. Она умела всеми возможными способами получать то, что хотела. Она смогла подчинить его своей воле и уже знала наверняка, что он сделает всё, что она скажет.
— Вы, Глеб?
Начала она разговор.
— Да, я – Глеб Николаевич. Давайте перейдём на ты?
Он еле сдерживался, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. Перед красивыми женщинами он всегда терял дар речи. А она была прекрасна как Венера, сошедшая с Олимпа.
— Я знаю кто ты и на что способен. Я хочу помочь тебе найти этих детей индиго, которых ты хочешь убить.
— Откуда вы знаете, чего я хочу?
— Я знаю многое. Давай я оставлю свои секреты при себе, хорошо? Я скажу тебе кто они, а ты за это возьмёшь у них перед смертью образцы крови.
— А зачем тебе это?
— Но я же не спрашиваю, зачем ты их убиваешь? Но и ты не раздражай меня своими бессмысленными вопросами и не трать зря моё время.
— Прости, я сделаю всё, что ты скажешь.
— Вот и договорились.
И уже собралась уходить.
— Когда мы снова встретимся?
— Я сама найду тебя. Спиши имя. Яна Орлова. Она только родилась. В моём списке их 17 человек. Я помогу тебе быть к ним ближе. Я открою школу для одарённых детей, в которую заманю их. А ты в свою очередь будешь брать у них образцы крови. Тебе всё ясно?
— Да. А если пойдут не все?
— Я решу этот вопрос. Ты должен стать учителем. Какой предмет тебе ближе?
— Физика.
— Хорошо. Иди на учителя физики и замани их в ловушку, я верю, у тебя получится.
— А зачем ты хочешь помочь мне в моём деле?
— Я тоже желаю им смерти.
— Почему?
— У меня на это свои причины. Запиши здесь свой номер. Я обязательно перезвоню.
— А когда мы снова увидимся?
— Скоро. Я сама тебя найду.
— Ты очень красивая.
— Спасибо. Ты мне тоже сразу понравился. Но никто не должен знать, что мы знакомы. Не говори никому обо мне, пожалуйста.
— Ты стесняешься меня?
— Нет просто так нужно для дела.
— Я сделаю всё, что вы попросите.
Прошло 12 лет. Она открыла гимназию. В неё было очень сложно поступить. Там были очень сложные вступительные тесты.
Они проверяли уровень умственного развития ребёнка. Она хотела наверняка вычислить детей индиго, потому что была уверена, что 17 человек – это не предел. Их гораздо больше.
Она просмотрела статистику тяжёлых родов в клинике отца. Таких детей рождалось по 30 в год. А за 20 лет стажа отца их было не счесть. Она знала, что отец не остановился бы на достигнутом результате, нескольких детях. Он был фанатом науки, мечтал создать детей будущего и возомнил себя Богом. Может быть, за это и поплатился такой неблагодарной дочерью, как Юлия Николаевна.
Она не нашла других тетрадей, потому что перед смертью он их уничтожил. Они лежали под замком в его письменном столе. Там она посмотреть не догадалась. Зато у неё осталась одна, и она была очень рада этой удаче.

Восьмая глава.
Ещё одна жертва.
— Юлия Николаевна.
— Да, Мариночка, я вас слушаю.
— Пришла Сидорова. Она хотела бы с вами лично поговорить.
— Я помню, у неё назначено. Пусть заходит.
Она была очень рада этой новости. Фамилия Сидоров фигурировала в списке её отца.
Она стала лехарадочно соображать, вспоминать, что было написано про Вову Сидорова в тетради отца. Возраст, год рождения, всё совпадало.
Её интересовали дозировка препарата и способности мальчика. Она была уверена, что они были не идентичны, потому что каждому ребёнку её отец вкалывал разные дозы.
Она знала эту тетрадь наизусть и была рада своей удаче. Она уже практически добралась до мальчика, осталось только втереться в доверие ему и его матери.
Уже третий человек из списка попал к ней в руки. Она меньше всего собиралась их жалеть, потому что всегда мечтала быть такой же, как они.
Она уже знала, с чего начнёт разговор. Как убедит его родителей, что её гимназия самая лучшая. Она умела пускать пыль в глаза, а деньги и связи отца ей в этом помогали.
Юлия Николаевна была спонсором детских марафонов знаний и лично награждала победителей. В том числе и Вову Сидорова. Многие награждённые ребята перевелись из своих школ в её гимназию.
— Здравствуйте, садитесь. Чем могу помочь? Кофе, чай, минеральную воду?
— Нет, спасибо, ничего не нужно. Когда мы получили приглашение в вашу школу, простите, гимназию, мы были сильно удивлены.
— Почему? Мне кажется, что каждый директор школы, хотел бы видеть своим учеником вашего сына.
— Но ваша гимназия, она же самая престижная в городе и поступить в неё очень сложно, а вы сами нас пригласили.
— Понимаете, при желании можно поступить куда угодно, всё зависит от ребёнка, а Вова очень талантливый мальчик.
— Но в школе у него сплошные тройки.
— Он прошёл наш вступительный тест. Я была бы рада видеть его своим учеником. Я лично преподаю у них биологию и химию.
Сидорова никак не могла прийти в себя. Тараторила без конца и заметно раздражала этим свою собеседницу, но она терпела и делала вид, что ей интересно слушать эти бредни. Так вела себя каждая приходившая мамаша, и Юлии Николаевне это порядком надоело, но в её интересах было молчать и слушать, периодически поддакивая.
— Понимаете, дело в том, что он сам сюда не хочет. Он не из тех, кто любит выделяться. У него и друзей-то практически нет, разве что Никита Конорев. Они с детского сада дружат, правда, мало общаются, потому, что учатся в разных школах.
Юлия Николаевна молчала. Мысли у неё в голове проносились со скоростью торпеды. Она вспомнила подписи на полях в тетради отца. « Их будет непроизвольно тянуть друг к другу. Скорее всего, они подружатся, и будут понимать друг друга с полуслова. Она поняла кто такой Никита. Никита Конорев. Вот кто этот неизвестный пациент, описанный на последней странице. Почему она не поняла этого раньше? Это было очевидно. Он писал стихи о таких вещах, о которых не думают в его возрасте. О жизни и своём предназначении в этом мире. Он точно искусственный индиго. Сейчас она поняла это наверняка.
— Может быть, вы сможете его уговорить?
— Ну, как сказать. У него очень переменчивое настроение. Сегодня он хочет, а завтра нет. Когда он пришёл с награждения у него глаза горели. Он хотел в вашу гимназию, а потом, как отрезало. Мне кажется, на него плохо влияет Никита. Он тоже прошёл ваш тест, но наотрез отказался менять школу. Я говорила с его мамой. Она хочет, чтобы он у вас учился, но всё безрезультатно. Он упёрся и моему сыну не даёт, что он там ему наговорил, не знаю, но Вова просто кинул ваше приглашение на стол и ушёл в комнату.
— Вы думайте, что всё дело в Никите?
— Да. Он в их компании главный, его все слушают.
— Лидер наконец-то определился.
Думала Юлия Николаевна.
Спрашивать, кто ещё был в компании её сына, было рискованно. Она не могла так себя выдать, не хотела показывать, как заинтересована этим вопросом. Решила пока подождать. Вдруг она сама ей всё скажет. Она плохо воспринимала всё то, что говорила ей Сидорова, но знала точно. Она сумеет убедить её не передумать.
— Вова объяснил вам, почему не хочет менять школу?
— Нет, он ничего не говорит, но, может быть, вы посмотрите его работы?
— Это очень красивые рисунки.
— Но детский психолог, у которого мы наблюдаемся, так не считает. Он сказал, что у моего сына какая-то душевная травма, но я хорошо знаю Вову и уверена, что мой сын психически здоров.
— Я посмотрела его рисунки. Их нарисовал совершенно здоровый ребёнок. У него просто своё восприятие жизни и смерти. В этом нет ничего страшного. У детей его возраста гибкая психика. Они воспринимают мир так, как понимают его. Ваш сын обсалютно здоров. Не ходите больше к психологу, не травмируйте Вову. Ему не нужны никакие таблетки. Это же не банальные витамины, они влияют на его психику и внутренние органы, не губите его хорошее отношение к вам. Задумайтесь, а если об этом кто-то узнает? Он же никогда не простит вам этого.
— В таком случае, я хочу, чтобы вы обследовали его, пожалуйста.
— Именно это я и хотела вам предложить. Это не будет вам ничего стоить. Обследование будет проходить в моей клинике.
— Да, это было бы, кстати, потому что у нас совсем нет денег.
— Мы будем платить ему стипендию за его гениальность. В размере двадцати тысяч рублей каждый месяц.
— А остальным детям вы платите?
— Да, но меньшие суммы. Ваш сын – уникальный ребёнок, поэтому я и хотела его сюда заманить.
— Я не против. Лишние деньги нам не помешают. У него ещё братик растёт.
— Да, понятно. Вы лично будете получать столько же каждый месяц.
— Я вам очень признательна, но мой сын уже взрослый состоявшийся человек и я не вправе решать, где ему лучше.
— Но вы же мать. Мы не желаем ему зла. Мы просто хотим помочь Вове раскрыть его таланты. Он же ребёнок индиго. Таких, как он, в нашей стране один на миллион. Мы не можем, так бездумно, растрачивать его потенциал.
— Я всё понимаю, но Вова тяготиться своей гениальности. Ему не нравиться быть другим, отличаться от своих сверстников. Он даже пытался дважды покончить с собой. В первый раз, потому что из-за его необычности его бросила девушка, а во второй, когда его засудили на экзамене по русскому языку. Он в сочинении не согласился с мнением автора. Написал, что ему не нравится Моно Лиза. Его чуть не оставили на второй год. Но он показал лучшие результаты по тестам в школе и районе и на это закрыли глаза. Но перед моим Вовой никто даже не извинился. Чем старше он становиться, тем сложнее у меня получатся найти с ним общий язык.
— Почему? Объясните.
— Понимаете, если он хочет, он пишет гениально, а если нет настроения, то не пишет вовсе. У него очень плохой характер, вы с ним замаетесь.
— Все гении индивидуальны. В моей гимназии с ним будут работать высокооплачиваемые специалисты. — Когда Юлия Николаевна внимательно слушала Полину Александровну, сидящую напротив, она с каждым услышанным словом всё больше убеждалась, что это тот самый ребёнок, которому 17 лет назад её отец ввел эликсир гениальности, который спас ему жизнь и обрёк на страдания.
— Я думаю, что наши психологи помогут ему психически восстановиться, и он не захочет умереть. Может быть, в детстве он чем-то отличался от других детей? Расскажите всё не стесняйтесь, я вас внимательно слушаю.
— Маленький, он говорил, что помнит все свои прошлые жизни. Рассказывал истории. Особенно подробно моменты смерти главных героев. Я повела его к психологу, и он сказал, что мой сын болен. Об этом узнали в школе и все стали издеваться над Вовой. Все, включая учителей. Он возненавидел меня. Сказал, что это я во всем виновата, что я испортила ему всю жизнь. Но я ведь не хотела ему зла.
— Не переживайте, когда он поймёт, что вы хотели как лучше он вас обязательно простит. Я уверена. Мы, я и мои коллеги, принимаем детей индиго такими, какие они есть. Ведь именно это им сейчас нужно.
— Он больше ничего мне не рассказывает, не прислушивается к моему мнению, считает меня врагом. Он стал скрытным, общается только с отцом, который верит в правдивость его слов, ведь так легче, во всём соглашаться и принимать проблему, а не пытаться решить её, как вы думайте, я права?
— Конечно, конечно вы правы. Продолжайте. Расскажите о вашей семье. О ваших взаимоотношениях это всё очень важно, я должна это знать, чтобы помочь Вове как можно скорее, может быть потом будет поздно и произойдёт неисправимое. Так вы можете не только оттолкнуть от себя Вову, но и потерять его.
— Мы с отцом Вовы сейчас в разводе. Вова очень тяжело это переживает. Думает, что это из-за меня мы с Сашей разошлись. Мы просто не сошлись характерами, а Вова не хочет это понять. Я думаю, что у моего сына просто очень сильно развито воображение. Он просто насмотрелся ужастиков. А когда я сделаю ему какое-нибудь замечание, он запирается в комнате и слушает музыку. Часами сидит там и общается только с друзьями. Ему будет сложно в вашей гимназии, он необщительный человек.
— Ничего. Были детишки и похуже. Мы справимся с любым ребёнком, если он сам захочет измениться к лучшему. С ними просто нужно уметь разговаривать. Нужно считаться с их мнением, потому что для них это важно. Завтра приходите вдвоём. Я попробую с ним поговорить. Не рассказывайте ему ничего, пусть он сам примет решение. Я буду вас ждать ровно к десяти. Просьба не опаздывать. У меня всё время расписано по минутам.
— Юлия Николаевна, к вам Петровы.
— Пусть подождут, я сейчас освобожусь. Надеюсь, мы поняли друг друга? И, пожалуйста, мой вам совет, не давите на Вову. У него сейчас переходный возраст. Ему важно чувствовать себя взрослым, а вы губите его индивидуальность. Так поступать ни в коем случае нельзя. Ребёнок должен осознавать, что с ним считаются, тогда он сам пойдёт на контакт.

Девятая глава
Яна Орлова.
— Мам, я не хочу менять школу. У меня здесь друзья, любимый человек. В этой гимназии я никого не знаю.
— Ничего. Привыкнешь. Престижнее её не найти. Там дети, такие же, как здесь. Ты найдёшь там новых друзей.
— Они там, наверное, все воображалы. Это же школа для одарённых детей, а я точно не гений.
— Ты – гений, даже не сомневайся в этом. Ты прошла тест, поступила. Нельзя терять такой шанс выбиться в люди.
— Мне, наверное, повезло. Просто тест был лёгкий.
— Я бы не написала.
— А тебя и не тестировали.
— У тебя сто девяносто баллов из двухсот. Это твой шанс выучиться и развить свои таланты.
— В любой школе можно это сделать. Не обязательно поступать в гимназию.
— Ты пишешь очень хорошие стихи.
— Откуда ты знаешь? Ты что читала мой дневник?
— Да, читала, переписала оттуда стихотворение и показала его Юлии Николаевне. Оно ей очень понравилось. Она сказала, что тебе будет хорошо у них.
— А я так не думаю. Мам, а вот если тебе Юлия Николаевна скажет тебе с моста спрыгнуть? Спрыгнешь?
— Нет, и не хами матери. Я сказала, значит, ты пойдёшь, и это не обсуждается.
— Мам, я уже взрослая и сама вправе решать, где мне хорошо. Я умру там, понимаешь?
— Не выдумывай.
— Я серьёзно. Если я туда пойду, меня убьют.
— Да кому ты нужна тебя убивать? И с чего ты это взяла?
— Я не выдумываю, я знаю.
— Доча, перестань меня злить! Собирай свои вещи. Завтра мы туда поедем, и не спорь со мной, поняла? Ты же знаешь, что я этого не люблю.
— Мам, ты больше не увидишь меня живой.
— Так, ещё одно слово и я вместо школы повезу тебя в психушку. Мне кажется, тебе нужно подлечится.
— Я согласна. Там я хотя бы буду в безопасности. Я бы держалась подальше от этой чёртовой школы.
— Объясни, почему она тебе не нравиться?
— Я не хочу и всё.
— Это не ответ.
— Я не знаю, как тебе объяснить. Если я скажу правду, ты всё равно не поверишь.
— Скажи, как есть.
— Эта Юлия Николаевна – убийца. Она и её сообщник – Глеб Николаевич истребляет таких, как я.
— Нет, дочка. Ты обычный ребёнок, просто очень талантливый.
— Нет, мама, я – индиго и тебе придётся с этим смириться.
— Ну, и что ты умеешь такого?
— Я вижу будущее и оно у меня не очень хорошее. Она меня убьёт, понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что такой всеми уважаемый человек, как Юлия Николаевна убивает детей?
— Да. Она уже убила одного человека, и она не остановиться на этом. Я следующая в её списке.
— Да, тебя точно нужно показать специалисту. Завтра же поведу тебя к психологу.
— Мам, я – другая, ты меня не понимаешь, и уже никогда не сможешь понять. Я жалею, что живу с тобой, а не с отцом. Он бы меня понял.
— Он нас бросил.
— Он бросил тебя, а не меня. Это ты ему изменяла постоянно, пока он был в армии. Он бы тебя простил, потому что по- настоящему любил. А ты его не любила, он был для тебя просто игрушкой, ты смеялась над его чувствами. Ты заставила его страдать всю жизнь. Я тебе этого никогда не прощу. Ты – бессердечная стерва. Это ты ему не сказала, что я родилась. Он бы не женился на другой, если бы знал обо мне. Это ты во всём виновата.
— Не смей орать на мать.
И она дала девушке пасщёчину.
— Он бы меня никогда не ударил. Мало тебя твой хахаль бил? Надо было больше. А ты его любишь, дура. Променяла отца на какого-то алкаша. Я его ненавижу, а тебя призираю, поняла?
— Ну и вали к своему папаше, скатертью дорога.
— Не смей его так называть. Ты даже волоса его не стоишь. Шлюха. Если бы я могла, давно бы ушла. Отец сейчас в командировке, а его жена в больнице. Если бы кто-нибудь из них был дома, я бы ушла жить к отцу.
— Ты ему не нужна.
— Не ври! Он меня любит! Он хороший, а ты мне всю жизнь испортила. Ты настраивала меня против него, тварь. Я тебя ненавижу!
И Яна зарыдала.
— Ты говорила, что он никогда не приходил.
Срываясь на крик, сквозь слёзы шептала девушка.
— Никогда не интересовался мной. Ты лгала мне, а я – дура, верила. Он приходил каждый день, а ты его даже на порог не пускала, сволочь. Если бы не Антон, с которым ты мне, кстати, запрещаешь встречаться. Чихала я на твоё мнение, поняла? Я буду с ним жить. Хочешь ты этого или нет. Он, ведете ли не богатый. А я люблю его таким, какой он есть. Я не подстилка для твоих мужиков и не шлюха, как ты, под каждого ложиться не собираюсь. Решила подложить меня под этого старого богача, не выйдет. Сама под него ложись, раз так хочется. Я не твоя собственность.
— Ты – моя дочь.
— А я жалею, что ты моя мать. Если бы не Антон, я бы не знала отца. Когда мне будет 18, я выйду за него замуж, и ты мне не помешаешь.
— Да кому ты такая нужна убогая? Я вообще тебя стыжусь. Ты меня позоришь своей психованностью, дура чокнутая. Тебя изолировать надо от нормальных людей.
— Ну и ладно. Мне ничего от тебя не нужно. Я терпеть тебя не могу и, никогда больше не трогай мои вещи. А если этот урод ещё хоть раз придёт в наш дом с цветочками, я его с лестницы спущу и сбегу из дома.
— А где ты будешь жить?
— В детском доме, у друзей, на вокзале, где угодно, только бы подальше от тебя. — Убирайся. Ты мне больше не дочь. Собирай своё шмотье и катись на все четыре стороны. — Девушка побежала в свою комнату, побросала вещи в сумку, оставила ключи на тумбочке в прихожей, хлопнув дверью, и вышла на улицу.
Она могла пойти только к Антону. Она знала, что он её не прогонит, потому что любит до безумия.
— Привет.
— Привет, любимая. Ты чего с вещами-то? Едешь куда-то? Ты что плачешь? Кто тебя обидел? Говори, не бойся, я со всеми разберусь.
— Меня мать из дома выгнала, когда я ей сказала, что хочу быть с тобой, а не с этим старым уродом.
— Ты правильно сделала, что сказала. Давай сумку и не плачь. С этой минуты ты живёшь у нас.
— Как? Я же вас стесню.
— Да нет, мама точно против твоего прихода не будет. Я ей про тебя уже все уши прожужжал. Она у меня хорошая и она тебе определённо понравится. Примет тебя, как родную. Я уверен. А тёща моя – дура, раз тебя выгнала. — Начался дождь. — Ну, всё, бежим домой, а то простынешь.
Они зашли в дом. Дверь открыла Наталья Андреевна.
— Привет. Мам. Знакомься, это моя Яна.
— Я уже поняла, сынок. Проходите в дом. Пошлите за стол, чаю попьём, поговорим с невестой.
— Да, Ян, я пошёл. Посиди пока с мамой, а мы с Мишей раскладушку с балкона в комнату занесём. Вам все равно надо пошептаться о своём. Я всё понимаю, я такой.
— Ну, иди, иди.
Прошло десять минут.
— Яна, пошли, утром поговорить успеете.
— Спасибо за чай, он у вас очень вкусный.
— Мы всегда покупаем с бергамотом. Антон пьёт только его.
— Я это запомню.
Наступил вечер. Звонок в дверь.
— Откройте, милиция.
— А в чём дело?
Перепугано спросила Наталья Андреевна.
— Поступил вызов о похищении человека. Появилось сообщение, что он находится в этом доме.
— Вы о ком?
– О Яне Орловой. Её мама написала заявление на Миронова Антона Львовича.
— Мой сын никого не похищал.
— Пройдёмте с нами Антон Львович.
Ему надели наручники.
— Отпустите его, я здесь по своей воле, меня никто не похищал, я сама пришла. Мне некуда было идти, меня мать из дома выгнала. У меня есть доказательства. Вот, послушайте.
И включила запись на телефоне.
— Я завтра еду в гимназию, скажите это маме.
Они сравнили фото и девушку, отпустили Антона и вышли из дома.

Десятая глава.
Никита Конорев.
— Мам, я не пойду в эту школу.
— Почему тебе там не нравиться?
— Я не хочу быть гением. Я – обычный ребёнок.
— Нет. Ты у меня самый настоящий вундеркинд.
— Ну да, конечно. Ты дневник мой видела? Одни тройки.
— Ну, не каждому дано хорошо учиться. За то ты талантливый и очень смекалистый. Просто так первые места на конкурсах не дают.
— Мама, я не хочу, и это не обсуждается. Я уже взрослый и сам могу решать, где мне учиться.
— Но сынок, это очень хорошая гимназия.
— Мам, не дави на меня. Тем более отец не хочет, чтобы я там учился, и я с ним согласен.
— А мне эта Юлия Николаевна очень понравилась. Она отличный специалист, педагог, медик.
— Ну и что? Я не хочу и всё. Держи, можешь выбросить.
И швырнул приглашение на стол.
— Я пойду, погуляю немного. Не жди меня, я буду поздно.
— Если передумаешь, скажи.
— Ладно.
И взяв куртку, выбежал из квартиры и стал звонить по телефону.
— Миш, привет. Надо встретиться.
— Приходи я дома, что случилось?
— У меня было ведение. Всё очень плохо, где Антон?
— В школу поехал. Решил перевестись в эту гимназию.
— Когда?
— Утром. Я ещё спал.
— Почему ты его не остановил? Я же тебе говорил, что там опасно.
— А ты думаешь, он меня послушает? Козерог упёртый. Он вбил себе в голову, что надо ехать и поехал.
— Ему туда нельзя.
— Почему?
— Он прочитал дневник Яны. Я же говорил, сожги его.
— Я думал, что он нам ещё пригодиться.
— Не надо было тебе думать. Ты что смерти брату хочешь?
— Я дневник в стол положил и на ключ запер, тетрадками завалил. Я же не знал, что он там рыться будет.
— Надо было догадаться. А Антон знал, где ключ лежит?
— Да, он даже пару раз открывал мой стол. Я не думал, что так получиться, прости.
— Что, прости? Нужно спасать твоего брата. Если он обо всём узнает, он наломает дров.
— Надо ехать в школу.
— Светиться глупо. Подождём, пока вернётся. Если он запалится, его убьют, так же, как Яну. Пошли в его комнату. Ты говорил, что после смерти Яны он начал вести дневник.
— Да, ему это психолог посоветовал, чтобы не сойти с ума.
— Что там написано?
— Не знаю. Я не читал, это так-то личное.
— Ты знаешь, где он прячет свои вещи?
— Да, у него в шкафу полка есть, которую сразу не заметишь, её за одеждой не видно. Может там? Больше просто негде.
— Когда он ушёл?
— Час назад.
— Туда ехать два. Значит, у нас время ещё есть. Поторопись, только вещи не раскидывай, как собирать-то будешь?
— Да я стараюсь.
— Значит, плохо стараешься, аккуратнее.
— Тут его нет, я всё осмотрел.
— Ну, куда можно спрятать дневник?
— Смотри, он на столе лежит.
— Что он пишет?
— Я его почерк не понимаю.
— Хорошо я сейчас сам вслух прочитаю.
« Я всё знаю. Убийцы будут наказаны. Я не дам им жить спокойно. Мои способности наконец-то найдут себе применение.
— А что он умеет?
— Он внушает мысли. Может свести с ума при желании. Да много что. Я даже точно не знаю.
— Читай дальше.
Я знаю кто этот урод. Я убью его медленно. Я заставлю его страдать, так же сильно, как страдала моя Яночка. Они не уйдут живыми. Я отомщу за тебя, любимая. Они все пожалеют о том, что сделали. Я их всех уничтожу. Никто меня не остановит. Мысли каждого из них в моих руках. Вы будете мечтать о смерти, но она придёт не скоро».
— Что он задумал?
— А что не понятного? Он собирается мстить.
— Но его же посадят из-за этих негодяев.
— Мне кажется, ему уже всё равно. Он жить не хочет. Яна была смыслом его жизни. Он, когда узнал, что её больше нет, два дня ничего не ел. Заперся у себя в комнате и слушал её любимые песни на своём телефоне. Ни с кем не разговаривал. Глаза стали пустыми и безжизненными, как будто, всю радость у него выкачали. Ему всё стало безразлично. Учёбу забросил, перестал ходить на тренировки. Его чуть не выгнали из команды. Я с ним намаялся. Думал, что всё прошло, а оказывается, всё только начинается.
— Мы должны его остановить. Если он там появится, этот урод его почувствует и скажет Юлии Николаевне. Она его туда заманит и убьёт.
— Мне кажется, что он этого и добивается. Он пишет, что не боится их, и что ему нечего терять. Любовь к Яне стала для него дороже жизни.
— Ну, и что будем делать?
— Читай дальше, может он ещё что-нибудь важное написал.
— Да нет, тут одно по одному отдельные слова и фразы. Убью, отомщу, уничтожу.
— Мне кажется, он настроен очень решительно.
— Я тоже так же думаю.
— Миш, нам нужно пойти в эту школу и узнать, как там всё происходит.
— Ну и как это сделать?
— Нужно усыпить их бдительность и перевестись в эту гимназию под любым предлогом.
— Ты уверен, что так будет лучше?
— Да у нас нет выбора, нас загнали в ловушку. Мы должны попасть в логово врага. Мы должны быть с Антоном рядом.
— Он может нам внушить, и мы не поедем.
— А ты ему напрямик не говори, скажи, что просто гимназия понравилась и всё. Врага нужно иметь ближе, чем друга. — Миша насупился. — Это я не об Антоне, а о Юлии Николаевне и Глебе Николаевиче. А твой брат не догадается, что мы за ним следить собираемся?
— Думаю, нет.
— Уверен?
— Дверь хлопнула. Антон пришёл. Возьми со стола диск.
— Какой?
— Вон тот, музыкальный. Дневник на место положи. И выходи, только быстро.
— Миша, Никита, вы, что тут делайте? Это моя комната и я не разрешал тебе сюда приходить, тем более с гостями.
— Тох, не обижайся, мы сейчас уйдём. Мы за диском пришли, помнишь, я давал тебе послушать?
— Ладно. Убирайтесь, я не хочу никого видеть. Меня не беспокоить, я спать.
— Как школа?
— Тебя не касается. Иди уже отсюда.
— Ну, всё, пошли, злой он какой-то.
— Глаз с него не спускай. Я домой, пока.
— Ну, пока не рискуй.
— Мам, привет.
— А ты чего так рано? Ты же говорил, что задержишься.
— Планы изменились. Мишка занят, к тесту готовится, пришлось вернуться.
— А ты почему не занимаешься?
— Мне не надо.
— Это почему?
— Я решил сменить школу.
— Как? Ты пойдёшь в гимназию?
— Да. Я передумал. Обмозговал то, что ты говорила, и решил, что она мне подходит. Я должен развиваться.
— А я что тебе два часа объясняла?
— Мам, ну значит, я не въехал.
— Ладно, иди, спи, завтра рано разбужу.
— А поесть?
— Садись. Суп? Второе?
— И то и то. Я очень голодный. О, я люблю борщик, а на второе что?
— Курица с рисом и подливом.
— Да, завтра меня уже так не накормят.
— В выходные приедешь, приготовлю, не переживай.
— А ты мои документы из школы забрала?
— Нет. Я же не знала, что ты передумаешь.
— И что делать?
— Завтра утром заедем и заберём.
— Хорошо, мама. Сам бы я не догадался. Ну, всё, я поел. Я в комнату. Ой, я же
совсем забыл. С Днём рождения!
И протянул футляр.
— Держи, это мой тебе подарок. Сам выбирал.
— Какие красивые часы. Дорогие наверно?
— Да нет. Ерунда. Для тебя мне ничего не жалко, носи и вспоминай меня.
— Обязательно.

Одиннадцатая глава.
Юлия Николаевна в психушке.
— Здравствуйте, Пётр Степанович.
— Здравствуйте, Юличка.
— Мне нужно поговорить с вами наедине. Это ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)