Чудовище

Просторная комната на одном из высших этажей небоскреба была залита солнечным светом, проникающим в помещение из гигантского панорамного окна, откуда открывался удивительный вид на предзакатный город. Здания всех форм и размеров плескались в красноватых, по-особенному радостных и энергичных солнечных лучах; разноцветные вывески, зажженные, хоть было еще светло, горели ярким светом и придавали праздничный вид окружающим стенам. Люди — крохотные точки на сером полотне тротуаров — сновали по улицам, суетились, спешили куда-то: в магазины, рестораны, кинотеатры. Весь город охватило легкое вечернее беспокойство, радостное и блаженное.
Зато тревога двух человек, сидящих в мягких креслах по разные стороны газетного столика напротив окна была вполне обоснована. Один, тучный мужчина в потертом коричневом жилете и такого же цвета штанах, сощурив маленькие глазки, пытливо глядящие из-под толстых очков без оправы, волновался о том, правильно ли выбраны вопросы для интервью и как на них будет отвечать начинающая — несомненно, это правда! — начинающая знаменитость.
Второй, сама начинающая знаменитость, опознать которую можно было по новому, роскошному костюму и презрительному взгляду, скользящему по собеседнику, просто побаивался встреч с журналистами, хоть и не отдавал себе в этом отчет. Да и его лицо, красивое лицо европейца с аккуратными волосами и небольшой бородкой выражало все, кроме этого чувства.
Пока, впрочем, встреча шла хорошо. Журналист, приподнимая очки, задавал очевидные вопросы, мистер Лэри, путешественник, объездивший свет от буйных лесов Амазонки до холодной сибирской тайги, давал на них заранее заученные ответы. Наконец, журналист, пригнувшись к столу и понизив голос до драматического шепота, спросил:
— Расскажите, мистер Лэри, вы были… кхм… на волосок от смерти?
Вот он! Вопрос прозвучал как сигнал к атаке, барабанным боем упали в воздухе слова. Лэри рассказал.
Потный, красный журналист охал после каждой фразы, хватался за голову, дважды ронял ручку, бормоча извинения, но все быстрее и сосредоточеннее писал.
— Ох! ( На высоте тысячи метров над землей вертолет оказался неисправен )
— Ах! ( Порвалась над пропастью веревка )
— Ой! ( Вся группа заболела малярией )
Поведение толстяка начинало уже раздражать. Путешественник изо всех сил старался сохранить вежливость, но получалось плохо, — тон Лэри становился все жестче и суше, слова вылетали быстро. Наконец, после рассказа об очередном случае ( попали в шторм ) журналист резко вскочил, чуть не перевернув стол, издал протяжный вздох и медленно попятился к двери.
— Да что с вами такое? — не сдержал восклицание выведенный из себя Лэри.
Журналист не ответил, даже не посмотрел на знаменитость — взгляд его был почему-то прикован к столу — и несмело позвал:
— Охрана!
Затем повторил погромче:
— Охрана!
Попятился дальше, выпустил не то крик, не то вой, толкнул своим обширным задом дверь и выскочил вон.
— Идиот! — прогудел Лэри, надежды которого лопнули в один миг, стукнув кулаком по столу, и тут же понял журналиста. Из горла храброго исследователя вырвался короткий тихий визг, он откинулся назад, опрокинул стул, упал сам, поднялся и прижался к стене.
На столе покоилось чудовище. Хоть и небольшое, немногим меньше сантиметра, оно всем своим видом вселяло животный страх, страх, заставляющий сердце биться чаще, а тело, уже не управляемое затуманившимся рассудком, вжаться в деревянную обшивку стен. Пара отвратительных мутных крыльев, прикрепленных к черно-золотому мохнатому телу, слабо двигалась, голова — если это можно назвать головой — поворачивалась из стороны в сторону, пока взгляд огромных глаз не зафиксировался на Лэри, потерявшем от страха способность двигаться. Особенно ужасными были эти глаза — непроницаемые и неправдоподобно гигантские, они теперь смотрели прямо на него!
Глаза вернули путешественника к реальности. Не отводя взгляда от монстра, он поднял голову и, почти также как и журналист несколько минут тому назад, завопил не своим голосом:
— Охрана!

— Musca domestica! — с самодовольным видом заявил профессор. — Комнатная муха.
Через несколько секунд он задумчиво добавил:
— Двукрылое.
В комнате, где профессор, который, впрочем, был не профессором вовсе, а доктором или того меньше, но Лэри было проще переоценивать его статус, чем вдаваться в тонкости научных степеней, произнес эти слова, было тепло и уютно. Немногочисленные окна, задернутые шторами, почти не пропускали свет, тихонько жужжал компьютер на столе, доносился гул машин с улицы. Пахло старыми книгами и чем-то медицинским.
— Где вы были недавно?
— В Китае, — ответил Лэри, все еще с недоверием глядя на муху, которую профессор осторожно держал за крылышки перед самыми своими глазами. Теперь, видя, как этот маленький худой биолог бесстрашно обращается с животным, путешественник улыбнулся, вспомнив трех рослых мужчин в касках и бронежилетах, несколько минут стрелявших по мухе из пистолетов. Только изрешетив всю мебель и всё равно не задев насекомое, они поняли, что существо не опасно.
— Небось сидело где-нибудь у вас в сумке с тех пор. Сонное и умирающее, вылезло наружу.
Пытаясь не думать о том, что он несколько дней возил с собой такого мерзкого спутника, Лэри переспросил:
— Так как, вы говорите, оно называется?
— Муха. Комнатная муха.
— Му-ха, — повторил медленно великий путешественник. Слово перекатывалось на языке точно леденец. — Му-ха.