Глава 65 (Глава 65)

Хорошо, что я не испачкался его кровью фактически. А душой мне уже не отмыться. Иногда я чувствую как пальцами разминаю его внутренние органы. Словно перегревшиеся на Солнце плоды, горячие и упругие они лопаются и брызгают обжигающим соком…

Хорошо, что этого не было видно воочию, потому что кисти моих рук находились внутри его грудной клетки. И хорошо, что он умер сразу, голова его свесилась, мертвые глаза не смотрели на меня.

Плохо то, что я видел себя тогда. Воздействуя на обычную материю, душа приобретает форму покинутого тела и становится зримой, но вижу ее только я. Так было, и с этим пиратом, и с той девушкой демоном, что взорвалась после того, как я кончил в нее…

Я очнулся с чувством, будто меня выдернули из глубины кошмарного сна. Я сидел верхом на развороченном трупе, держа перед собой свои, ставшие чужими руки. Ладони были окрашены в красное, словно их сунули в ведро с краской. С ними зловеще контрастировали ногти, темно-вишневыми, почти черными полумесяцами набившейся под них грязи…

Может быть, если бы я не видел своих рук, а лишь сотворенное ими зло, мне было бы легче сейчас. Теперь, когда я представляю свои руки или вижу их во сне, или во время выхода к чему-нибудь прикасаюсь ими, я вижу их в крови того человека…

Подхватившее душу потрясение немедля бросило ее обратно. Ничего из ряда вон, так часто бывает, что в результате какого нибудь сбоя, по телесному же принуждению душа стремительно возвращается.

На этот раз случилось нечто невероятное. Пройдя сквозь стену корабля, я был схвачен живой человеческой тканью. По идее, я должен был пройти всё и вся насквозь и очутиться в себе, но каким-то непонятным образом я застрял в теле пилота. Попытки выбраться оказались тщетны. Я словно провалился и влип. Тоской отдавался зов собственной плоти.

Не помню, было ли такое раньше, чтобы я находился в другом человеке, как его собственная душа. Видел его глазами. Слышал его ушами. Чувствовал за него. Я имею в виду, было ли со мной такое до случая с пилотом. Наверное, это было впервые. И возможно, поэтому я не убил его…

Грохот смущал, но сильнее тревожил наносимый кораблю вред. Ничего криминального, хотя как сказать, даже царапины на теле твоего ребенка, кажутся ранением. Не так громко слышались выстрелы, громче царапали и ударяли душу смертельные катышки.

Он выглянул, как только пули перестали бить по обшивке. Перед трапом валялся полурастерзанный наемник. Мертвая рука сжимала оружие. Ветер отсутствовал. Из разгоряченного дула прямо, как спинка юной гимнастки струился дымок.

Параллельно с тем, как он осознавал произошедшее, рос в нем страх смерти. На пике чувствительности он уже всем телом давил на кнопку дверного замка, запечатывая шлюз печатью современной технологии. С каждым сантиметром убывающего просвета, все больше освобождаясь от превобытного ужаса.

Словно отчитываясь о полном закрытии, прошипела герметизация. Усаживаясь на задницу человек прочертил спиной по двери. Ее холод успокоил. Ум уже доказывал, что случившегося вообще не могло быть.

— А тебе ни померещилось? — вопрошало сознание.

Не померещилось…

В потемневшем пространстве вспыхивал красный цветок из человеческих конечностей, крови и внутренних органов. Кто-то разверз тело человека, словно пакет для мусора. Вынутые кишки напоминали груду вымазанного маслом шланга или блестевшую от жира змею, свернувшуюся кольцами…

Побарахтавшись, я вдруг подумал, что могу управлять еще одним телом, как дополнительным оборудованием, чем-то вроде скафандра.

Хорошая перспектива: чтобы получить доступ к судну не надо, ни драться, ни убивать. Вопрос только в том, как сохранить свое присутствие в носителе.

«Итак, первым делом пусть снимет с меня наручники!» — решил я.

Однако, моё предположение оказалось не совсем верным. Может я был не осторожен? К несчастью, этот преславный биоскафандр обладал встроенным мышлением, которое не желало подчиняться.

Когда я поднял его руку, как поднял бы свою, чтобы почесать затылок, похоже, что пилот воспринял произошедшее, как неладное. Нууу, любой бы удивился, если бы его конечность зажила собственной жизнью. И принял бы меры.

Но он не сопротивлялся. Он просто испугался и так сильно, что у меня сдали нервы. Это уже слишком. Мне вполне достаточно и собственного страха. Да и что такого сверхестественного произошло?! Просто неожиданно поднялась рука! Не член же…

Если бы вы знали как мне надоел страх. Свой чужой без разницы. Даже если страх чувствует кто-то другой это всё равно противно. Этот страх был чужой, но я тоже его чувствовал…

Короче, меня опять заклинило. Я поднял пилота на ноги и стал швырять его тело на дверь. Разбегался и ударялся до тех пор, пока ни разбил ему голову в кровь, и пока в этом пресловутом скафандре не осталось других чувств, кроме моих… и тут я понял, что захлебнувшись адреналином, его сознание померкло…

Будто сломанное дерево, плашмя и шумно повалился пилот возле шлюза, когда следом за его волей его тело покинул и я. Это приключение закончилось так же внезапно, как и началось. И так же, как я удивился началу события, удивился я и его завершению, по инерции ранее задуманного еще потыкавшись, если так можно выразиться, лбом своей души в чужой физический бок, словно голодный щенок, в чью-то ладонь.

Темная фигура распростертая на металлическом полу действительно походила на поваленное древо, туловище — изогнутый ствол, а руки и ноги искривленные ветви. Серебристую поверхность двери украшало кровяное пятно, напоминавшее багрового ежа с четырьмя длинными и немощными, как у дистрофика лапками.

«Это пилот. А это я. А на верхней палубе моё тело.» — осмысливал я, болтаясь под потолком.