Глава 66 (Глава 66)

И тут я опомнился:

«Корабль мой! Этот корабль теперь мой! Теперь ничего не стоит доставить тело на орбиту, состыковаться с катером и, как говорится, весь мир перед тобой, а в моем случае, так и вообще все миры! Только бы разобраться, как работает эта штуковина… Хорошая перспектива!»

Но радость не задавалась. Сбивая позитивный настрой что-то возилось в недрах сознания, какая-то не распознанная мысль.

«Раскую-ка себя, вернусь в тело, а дальше посмотрим.» — соображал я, подозревая, что упускаю что-то важное.

«Зачем мне два корабля? Продам этот. Да не, меня тут же схватят, явись я в цивилизованных областях. Брошу на орбите… — верша необходимое, я активно размышлял, авось всплывет то, что беспокоило подспудно. — А человечишко пусть живет. Хотя нет, свидетель же… Убить сразу? Запереть в кладовке и бросить вместе с кораблем? Или оставить на Земле? Выкинуть за борт, как мусор, да и всё!»

Нет, я не жестокий. Просто в мире, где преобладает насилие, чтобы выжить, человеку нужно быть целеустремленным, как животное. Быть разумным животным действующим сообразно логике выживания. То есть, быть хитрым и беспощадным.

Я не жестокий, я справедливый, потому что решил не убивать пилота прямо или косвенно, а предоставить ему шанс, оставляя на планете Земля. Ну, я ведь выжил…

***

— Мирина! — прокричал я почти сразу по возвращении в телесную оболочку.

Кажется, я испытывал досаду от такого прозрения.

— Зачем она тебе? — противилась рациональная часть.

— Ладно. — после некоторого колебания, произнес я. — Ладно…

— Не плохо ведь было, да? — хоть и недовольный собой, но я не запретил воспоминание.

Злился на себя, но не препятствовал погружению…

Едва прикасаясь, ее ладошка поглаживала твердевшую от прикосновений плоть. Было удивительно наблюдать, как мягкая и равнодушная, словно мясо, оживала плоть и, обретя собственное рвение, превратилась в столбец.

Наступившая твердость не означала бесчувственность и конец. Наоборот, с каждой секундой приятное ощущение усиливалось. Оно копилось в основании столбца. Копилось до определенного момента, и потребовало извержения.

Далее им понадобилось решительное движение. Неотвратимое как судьба деяние. Сакральный дедлайн. То самое взаимодействие противоположностей и тот самый взрыв обозначивший со-творение.

То со-творение, что всегда происходит в глубине первозданной ночи, влажной как наслаждение и теплой как жизнь…

***

Думаете, я не задавался вопросом — почему это произошло? Про Мирину не знаю. Мне не понятна ее мотивация. Уверен, бабуля могла бы пояснить, задай я этот вопрос ей. Но я его так и не задал. А спросить у Мирины не успел — ее муж вернулся и мы стали чужими.

А про меня и говорить нечего. Не мог же я допустить собственной гибели из-за воздержания. Не, ну можно было попросить Вьяру. Она бы помогла. И наверняка с удовольствием! Да, кстати почему такая разумная мысль не пришла мне в голову раньше? Ведь теперь мы оба предатели. Мирина и я. На душе прямо не хорошо до сих пор…

Вы можете попробовать оправдать мое поведение, сказав, например, что Мирина всё таки женщина молодая и красивая, а Вьяра двухсотлетняя старуха. И что совершенно естественно меня тянуло к Мирине.

Нуууу… Понимаете, так то оно так, но если бы ни Мирина, то этого не было бы вообще, то есть она сама захотела…

К тому же, вы просто не видели бабулю. Глядя на нее не скажешь, что ей двести лет и даже шестьдесят не скажешь, максимум пятьдесят восемь. Кое какая привлекательность в ней всё же имелась, а если бы она нарядилась, да накрасилась, то и тем более.

Так что при необходимости, при отсутствии других женщин, пожалуй, не долго бы я сопротивлялся. А если бы она сама начала, то и вовсе. Ну, какой старианец устоит, когда хватают за голый член голыми руками. Моложавая была наша бабуля, а в темноте так и не поймешь какого она возраста…

Но, честно говоря, не знаю, смог бы я совокупляться с Вьярой, думая о Мирине. Я был по-настоящему одержим. Я всё время подглядывал за Мириной. Гхм, признаюсь, я подглядывал за ней, даже после того, как вернулся Горан…

Нууу, нет, я не извращенец, чтобы получать удовольствие, от того, как они трахаются. Но я наблюдал, терзаемый странными и страшными чувствами…

Самым отвратительным было, когда Горан кончал в нее. Я убил бы Горана, если бы ни одна деталь. Он ее не удовлетворял! Я висел прямо над ними и видел — она имитирует оргазм! Точно вам говорю, я же помню как она билась и кричала, кончая вместе со мной!

Ночами я ненавидел Горана и грезил Мириной, а днем мне делалось стыдно перед наставником и я проклинал женщину, из-за которой пал. Не терпелось покинуть планету, чтобы навсегда расстаться с этими в принципе хорошими людьми.

Не знаю, как у меня так получается, что всё хорошее, что вдруг приходит в мою жизнь, я разрушаю собственными руками и без особых усилий…

Но если невозможно исправить то, что остается? Идти до конца, так сказать, упорствуя во зле? Или раскаявшись отступить до следующего случая, где-нибудь в другом месте, с другими кандидатами?

Второе человечней, но мне казалось, что я очень грязный, а вокруг нет ни капли чистой воды. Из-за грязи очернившей душу считал себя недостойным нормальных отношений. Но нечаянная мысль о времени с Илл оказывалась родником свежести. Вспоминая себя тогдашнего, я будто смывал позор и легко забывал про стыд.

После неудачи с Мириной я снова стал думать о своей первой любви, но не столько о человеке, сколько о чувстве, которым жил тогда. Усиленно вспоминал его. Почувствовав, пытался продлить. Практиковался в любви не к кому-то конкретно, а просто, ради ощущения счастья…

***

Я уже мог убраться оттуда. Мог начать новую жизнь, и забыть этот кошмар. Но чаши весов еще колебались: то уравновешиваясь, то поднимаясь одна над другой.

Внутренние метания лишали сил. К прочему, вспомнилось бегство от Раза. Еще одна любовная история завершившаяся крахом…

Ну уж нет. Хватит размазывать сопли по вселенной. Сейчас все по другому, потому что я другой. В этот раз я оставлю после себя твердую точку, а не расплывчатое многоточие.

Покидать места нужно так, чтобы потом не стыдно было возвращаться. Необходимо расставаться с людьми так, чтобы они радовались при встрече с тобой.

Однако, я уже знал, что никогда не вернусь на Землю, потому что никогда не прощу себя. А смотреть в глаза близкого человека, скрывая от него вину перед ним, нее, это искусство не для меня.

Еще будучи душой, я затащил бесчувственного пилота в подсобку. Обменял человеческое тело на лазерный резак, запер помещение(дискету позаимствовал у хозяина) и отправился освобождать собственную плоть.

Пришлось пролететь по всему кораблю, и подняться на второй этаж через лестничный проем — инструмент было не протащить сквозь плотную материю.

Но разрезал я лишь цепь соединявшую два кольца, думая, что пока придется покрасоваться в браслетах, потому что без телесных повреждений их не снять.

Можно было сменить шлюп на катер, а потом уже забрать наших, но при вдумчивом рассуждении сформировались возражения. Ими стали Нена с товарищами и Космос.

Особенно Космос. Хотелось ошеломить своих землян: похвастаться перед Гораном и напугать Мирину; поселить в их дикарские сердца что-то вроде трепета.