Миры Атти (Глава 3)

Стражи на северной стене города оцепенели. На лицах отпечатался ужас, взгляды приковались к ночным небесам. Прямо на этих людей падал огненный шар, разрастаясь из медной монетки в пылающий особняк.

Из каморки расположенной в башенке над воротами появился старшина. Седой, в стеганном ватнике, хмурый и квадратный как надгробие. Шум на улице вынудил ветерана выйти. Он хотел отчитать, смотревшего не в ту сторону часового, но осёкся, выглядывая испод ладони, медленно запрокинул голову.

Бежать было поздно, да и некуда, разве что спрыгнуть со стены. Боковым зрением старшина замечал, как прыгают его люди. Крики отчаянья и звуки ударов о землю перекрывались гулом, словно от статысячной конницы, нахлынувшим сверху.

Был старшина одинок и состарился в битвах. Но была еще сила в руках, ослабело лишь сердце, заходилось от неосторожного усилия. Поэтому получив должность коменданта северных врат он обосновался наверху, чтобы не подниматься по многочисленным ступеням. В тесном, неотапливаемом помещении, зато, здесь всегда свежий воздух и замечательный вид.

«Будто конница скачет». — последнее, о чем подумал старшина перед тем, как грохот внезапно прекратился, исчезло пламя, как и не было, только жгучим ветром пахнуло в лицо и звенело в ушах.

Но прежде, чем погас яркий свет с неба, краем глаза он уловил движение у себя под боком. Это сопляк часовой потеряв шлем и оружие устремился к хлипкому парапету…

Уже во тьме старшина метнулся в сторону согнулся пополам и за край плаща поймал снесшего деревянную оградку бойца. Чтобы удержать опрометчивое тело старшина плюхнулся на задницу, уперся пятками в каменный бордюрчик, чуть отъерзал и отклонился назад. Сердце бешено колотилось, но он упорно держал вопившего, бултыхавшегося словно в воде часового.

Плащ из овечьей шерсти не хуже веревки, лишь бы выдержала шея. Выдержит, если ее хозяин захочет жить! Юноша пришел в себя и стал помогать командиру, развернувшись лицом к стене, цепляясь за выступы. Хорошо, что он прыгнул внутрь сооружения, с этой стороны камни не обтесаны, есть за что уцепиться. Перехватываясь руками, командир тащил его вверх.

Пламя факелов в нишах огромных крепостных зубьев, казалось теперь недостаточным освещением. И будто из-за темноты стало нечем дышать. Легкие расширялись, но наполнялись не воздухом, а пустотой. Старшина плохо видел и скорее почувствовал, как ухватившись за вздутую кромку солдат подтянулся и взобрался на помост.

— Бог тебя любит. — прохрипел старик, обратившись к мальчишке, лопотавшему слова благодарности.

Затем старшина как-то неловко поднялся, отступил на несколько торопливых шажков и, хватаясь за грудь, опрокинулся навзничь.

Поспешивший к нему парень испуганно и призывно кричал:

— Лекаря. Лекаря…

— Да погоди ты орать. — вымолвил старшина перекошенными губами, едва приподнимая потяжелевшую голову. — Послушай меня. Это важно.

Растерянное молодое лицо, хлюпая сопливым носом склонилось над сморщенным годами и болью лицом старика. Крупные слезы текли по прыщавым щекам спасенного.

«Все знают, что у нашего командира больное сердце. Как же так, это же из-за меня всё». — возмущалась душа юнца.

— Доложи капитану, что это не падающая звезда, это что-то иное, я видел тень, она напомнила мне корабль без парусов, и улетела в сторону леса. Ты понял? — уточнил умиравший по окончании трудно давшейся речи.

— Да… — ответил юноша и всхлипнул.

— И не реви, как девчонка, ты же воин… — вместе с жизнью выдохнул старшина.