Миры Атти (Глава 12)

«Фигаро тут — Фигаро там!» /из «Фигаро»/

***

Город «гигантов» начался с гигантских сисек. Которые впрочем, тоже ничего. Это он понял, после того, как первый раз пришел в себя. Что он делал до момента включения Карром не знал.

И тут он очнулся. Увидел сисястую телку, пьяно засоображал.

С ним произошло кратковременное просветление с отложением в память. К счастью, пьянея от женщины, он забыл о выпивке.

В чем-то они совпадали. Глядя сбоку можно было подумать, что оба старрианцы. Молодожены или новолюбовники. У нее передержанная грудь, у него член. Что было не поздно исправить. Чем они и занимались голые в одной постели.

По-видимому, всё только начиналось…

Два чувства боролись в нем — как он сюда попал и вот жеж как «о. ху. ен. но». Молодые мужчины всегда чем-то размахивают не пенисом, так автоматом. Иногда до полного исключения одного из двух.

***

Разбухший до размера, что вряд ли кому «присунешь» член выглядел, как полено. Он располагался промеж сосудов из плоти, объемами литра по три четыре. Над сосудами парило облако темных волос.

Прелестные женские ручки с длинными ногтями сжимали сосуды с боков. Мягкость тары позволяла обволакивать полено. Сжатые сосуды поднимались и опускались. Поднимаясь они надвигали морщинистую кожицу на огромную шляпу гриба великана, опускаясь сдвигали.

Карром не видел и половины своего инструмента. Не видел, как появлялось и пропадало с пол кило его же собственного мяса. Не видел он и лица женщины, лишь чувствовал ее влажные губы и язык…

Не имея возможности поглотить, она грызла скользкую, как мыло головку, стиснув зубами оттягивала податливую кожу, будто хотела оторвать кусок. Но делала это не больно. После покусывания и натяжения, поводя языком в особых местах. Она знала, как доставить удовольствие мужчине.

Переставая облизывать ствол, она задерживала язычок у выхода мочеточного канальца. Раскрытого, как шлюзовой отсек. Водила по нему кончиком языка. Нависавшая на ее лицо шевелюра на миг раздвигалась и мужчина замечал воочию, как трудилась женщина.

От такого волшебства Карром взлетал. Но как он здесь оказался и где это? Напоминает номер средневековой гостиницы или небогатого, но удобного жилья проститутки тех времен…

Да хрен его знает. Сомкнутыми ладонями женщина двигала кожицу вверх вниз. Она выпрямилась. Как занавес в театре разъехались волосы, обнажилось молодое, симпатичное личико, блеснувшее улыбкой на его удивленный взгляд.

«Только отрабатывая оплаченные услуги, так стараются леди! Но откуда у него деньги?! Чем он будет платить?!»

— Фсс-а… — простонал Карром, втягивая и тут же выпуская воздух. Изгибаясь на лопатках и локтях. Дергая тазобедренной костью. Примостившись на подогнутых под себя ногах между ног Каррома девица ускорялась.

«Старайся милая. Кончу, уменьшится член и, тогда я доставлю удовольствие и тебе». — мысленно поощрял он.

— А мы не на СТарре?! Ты случайно не Старрианка?! — вырвалось у него в припадке счастья. Он надеялся, что наслаждение обоюдное и бесплатное для обоих.

На каком языке он говорит? На старрианском? На русском? Он понимает сказанное, но звуки чужие…

Значит они разговаривали. Откуда бы он знал новый для себя язык? Наверняка, он в городе.

«Погоди-ка, я вошел в городские ворота, потом...»

«Блиин. До ворот помню, а дальше не».

— А… — знаменовало почти что эякуляцию.

***

Веки упали, но чувство разряжения не наступило.

«Что она делает?!» — Карром открыл глаза.

На лицо опускалась заросшая каштановыми кудрями женская промежность. Меняя позицию женщина отпустила член, дала остыть. Ладно, так даже лучше. Он любил прерывание на вершине, но только с последующим набором высоты.

Это было изыскано и нестерпимо приятно. В итоге, когда, после трех-четырех остановок происходило извержение, напором спермы он мог бы вышибить дверь.

Как-то неожиданно. Не, ну, понятное дело с Гео. Не в первый день, разумеется. К этому они пришли постепенно. И только когда стали стопроцентно уверены в чистоте и чувствах друг друга. А тут что?

Женщина снова взялась работать руками и ртом. С азартном двигала кожицу, облизывала, щекотала окаменевшую часть плоти, трепетавшую от прикосновений. И Карром уступил.

Тем более, что рыжеватые кудряшки не пахли мочой, они вообще ничем не пахли, будто искусственные. И шелковисто блестели, что говорило о не давнем купании.

Тем более, что образовавшаяся в теле сладость мгновенно влюбила и в эту женщину, и в ее прелести. Оставалось лишь немного притянуть их и раздвинуть руками, отыскивая сокровенное.

Что он и сделал. Высунул язык, тронул им красноватую плоть и почувствовал привкус железа. Характерный вкус женщины. Вкус ее чистоты и здоровья…