Человеки (Глава 30)

ЧЕЛОВЕКИ — ЛЮДИ

Когда ты станешь перед тем,
Чья поступь миру тяжела,
Когда поймешь, что всех проблем
Исчезла видимая мгла,
Когда слезой насытишь ткань,
И словно флаг обмякнет дух,
Что скажешь ты, идя на казнь,
В последнем слове или двух?

— Может придумывать миры это моя магия? — шутил Авангард. — Я создаю миры для того чтобы убегать от смерти. Умирая в одном — возрождаясь в другом, может и не существующем для остальных, но для меня-то он есть и я снова бегу от смерти в следующую свою ожившую фантазию.

— Мне не нужно гоняться за тобой. Образно говоря, моя длань всегда на твоем плече, благодаря физическому. Лучший способ для человека жить в мире с собой и со смертью это успокоиться и ждать, когда я сама приду. А вдруг я поленюсь или что-то меня отвлечет. Получишь отсрочку официально.

— А как мне вернуться в свой мир?

— Ты уже не вернешься. Ты еще можешь заслужить легкий шанс на скудное посмертное существование, если оплодотворишь меня. А коли нет, то исчезнешь, как и не жил.

— Ну, я как бы за, не знаю только, почему не могу. Но зачем это нужно тебе и почему ты хочешь, чтобы отцом стал именно я?

— Ты не учитываешь, что я женщина детородного возраста. И, я просто выбрала тебя.

— Понял. А какое будет отчество у ребенка? — подтаял Авангард, как мороженное.

— А какое ты хочешь? — спросила Жати любезно, будто и впрямь жена желающая угодить мужу.

— Хм… Какой отец не мечтает об отцовстве. Авангардовичи конечно. К тому же, я люблю давать имена своим детям.

— Посмотрим. Тшь. Я чувствую магию. Не пойму пока свою или чужую,…

— Что-то я не заметил когда умерло моё тело. — Авангард Всеволодович не замолчал по ее просьбе.

— Оно и не умерло. Мы здесь по-настоящему. — ответила Жатьмира, словно отшвырнула не нужное, продолжая прислушиваться.

— Значит, я жив, но не могу вернуться домой, лишь по твоей воле, потому что мне, якобы, пора уходить? А помнишь, ты говорила, что это я позвал тебя? Получается, не моё сейчас время — так или нет? — не унимался он.

— Знаешь, чем отличается произвол человеческий, особенно женский от произвола машинного? — посуровела она.

— Нет.

— Машина не может творить отсебятину, а человек может.