Мальчик с воображением (Глава 46)

МАЛЬЧИК С ВООБРАЖЕНИЕМ

Мой формат несовременный:
Вдаль ступающий старик,
Чуть усталостью согбенный,
Но душой еще не сник…

Перемены, словно дети
Вырастают на глазах.
Всё меняется на свете,
Неизменен только прах.
Прах, что топчется ногами
Новых жизней день за днем.
Прах, которым станем сами,
Отгорев любви огнем…

Мой формат несовершенный,
Он и есть тот самый прах,
Что пройдется по вселенной,
Пылью став на сапогах.

— Иди ищи. Что найдешь, то и поешь. Можешь кого-нибудь убить, если повезёт. — будто потешался Каза. — Огонь не разводи.

На этом гостеприимство его закончилось. Пьяная обезьяна корчила рожи. Может и не корчила, а просто, личина, мягко говоря, не приспособлена для приятственных выражений и улыбки выходили кривые и не дружелюбные.

К тому, что он бухает с кем-то очень похожим на примата Авангард притерпелся, а вот к голоду ни как. И еще одна проблема донимала всерьез, чем пьянее он становился, тем сильнее хотелось курить. Собутыльник попался не курящий. Стрельнуть не у кого.

Словно жадные вороны мысли кружили над трупом курения. На ум приходили варианты. А ни растет ли в здешних местах дикий табачок? Спросить не кого, собутыльник примат вполне по человечески уже храпел, развалившись на подушках, подло развалив свои огромные прелести.

И тут человека озарило:

— А прикурить-то всё равно нечем!

Значит, одним хотением, хошь не хошь, а меньше…

***

Человеческое тело всегда чего-нибудь хочет. Сначала курить. Потом жрать. Затем, опять курить или выпить. Итак по кругу, если не спит. И очень страдает, когда его хотения не удовлетворяются.

Хоть шлёпок грызи. Давешнее мясо стояло везде, не только в глазах, при воспоминании о нем — текли слюнки, спазмировал желудок и даже кишки недовольно ворочались, причиняя дискомфорт, выпуская газы. Газы, скорее всего, от пива.

***

Когда цельные банки закончилось, всего по двенадцать в упаковке, Каза не пошел за добавкой, хоть я и намекал отчаянней некуда, что надо еще. Наверняка, где-то там было еще.

Сказав, где и как я могу раздобыть еду, обезьяноподобный вырубился. Не то чтобы прямо рядом со мной — этими подушками завалило половину пещеры.

Подтверждаю — видеть во мраке можно. Стоит лишь приглядеться. Да и не такой уж неопытный я. Лет десять назад, лет за двенадцать до второго замужества моей жены, тренировал я дополнительный навык, рассматривая в темноте монетку, отодвигая ее всё дальше от себя.

Не помню, далеко ли отодвинул, кажется, упражнение я забросил, так и не добившись ничего. Не важно. Я ведь всё равно какое-то время тренировался видеть во тьме. В итоге, откидывать полог, ради света не понадобилось, но ради свежего воздуха не помешало бы.

— Переждем жару, тогда открою. — отрезал Каза.

Потом он уснул, а я лежал с закрытыми глазами, откладывая очередной выход по маленькому.

В туалет ходили по очереди. Когда я пошел первый раз, Каза напутствовал:

— Испражняйся не ближе двадцати шагов от пещеры. Я проверю.

— И как же ты проверишь, моча же впитается?

— По мокрому пятну на песке.

— А я прикопаю.

— По запаху, значит.

Мы сходили раза по три примерно за час, и вновь подпирало, но лень было вставать, тащиться по жаре и по раскаленному песку черти куда. Так я и задрых с переполненным пузырем…

***

«Странный здесь мрак». — подумал он засыпая.

И действительно, тьма не заслоняла предметы от зрительного восприятия, а как бы, оставляя их на виду, заполняла пустоту между ними, благодаря чему Авангард мог рассматривать узоры на коврах.

Ковер это такая же магическая штуковина как и огонь. В детстве он часами смотрел на эти узоры, находя в них тайные послания мастеров, то мистических животных с ветвистыми рогами, то потусторонние лица, проступавшие сквозь ткань этого мира…

Впрочем, он всегда и везде что-нибудь видел: в облаках, в отдаленных деревьях, даже звезды он складывал в собственные образы, минуя общепринятые созвездия. И постоянно приставал к другим, мол, смотрите там то-то и то-то., а там вон что.

Молодая приезжая учительница литературы, Ирина Георгиевна говорила о нем:

— Мальчик с воображением.

При этом она как-то особенно улыбалась, вроде бы с восторгом и одновременно с грустью, наверное, сожалея, что он еще мальчик.

Ирина Георгиевна, была утонченная девушка, много читала, слушала музыку. Такого количества книг и пластинок Авангард не видел ни у кого. Это она привила ему любовь к чтению и хорошей музыке, и не только классической. Они слушали Pink Floyd и Led Zeppelin.

Через два года Ирина уехала, по-видимому, ей не нашлось пары среди сильно пьющих и не культурных деревенских парней. Стоя на коленях, восьмиклассник умолял ее не уезжать, обещал жениться на ней сразу по окончании десятилетки.

— Ты еще не знаешь как это долго два года. — говорила она с печалью и гладила его по рыжей вихрастой голове.

На автостанции Ирина сказала:

— Прости Ав, я хочу жить сейчас. Я устала откладывать жизнь А у тебя еще всё впереди. Ты еще встретишь свою единственную. Только, пожалуйста, не растеряй свой дар, мальчик с воображением.

На прощание она поцеловала его в правую щеку. Это был первый и последний поцелуй их платонической любви. Они снова встретились через много лет. Но это другая история. Оба они изменились и всё между ними было. но совершенно не так…