Момент (Глава 53)

МОМЕНТ

Пророки ныне не в почете,
но я скажу Вам просто так:
возможно завтра Вы поймете,
что каждый был вчера дурак!


О запахах. В горчичном тумане не пахло или было не до ароматов в борьбе за кислород. В пещере воняло грязным тряпьем и отсыревшим пухом. Лес пах самим собой, но его запахи подванивали, как сыр для сэндвича расплавленный в микроволновке.

Равнина благоухала растительным мускусом доведенным до кипения. Мы словно уперлись во что-то невидимое и враждебное. Во что-то такое, во что можно было окунуться, как в воду, но с возможностью дышать.

***

Стоя, будто на границе миров, кажется, никто из нас, ни Каза, ни я, ни наш эскорт не хотели сделать и шага вперед.

Обезьяны снова сбились в толпу вокруг Седого.

— О чем они спорят? — донимал я, прислушавшегося, словно окаменевшего напарника.

Обезьяны разделились на две партии рычавшие и хрюкавшие друг на друга всё громче. По его поведению внутри полу колец, понималось, что Седой рычит громче всех и больше всех жестикулирует, пытаясь, если ни примирить, то заткнуть стороны.

Передать фонетику их речи буквами сложно, что-то вроде брр грр хрр. Может там и присутствовало что-то похожее на слова на не знакомом языке, но постоянное клокотание в гортани, превращало их в сплошное рррр, с мелькавшими иногда узнаваемыми гласными и согласными. Да, настоящий язык из кинофентези или фильмов про инопланетян.

Нас оставили в стороне без присмотра. Лес за спиной. Можно бежать. Но куда? Разумеется, к реке, чтобы покинуть этот мир. Но как? В этом мог помочь Каза.

Подойдя сзади, я похлопал его по высокому плечу, словно потрогал ходячую шубу, а когда он недовольно обернулся то, не разрывая зрительной связи, кивнул на лес.Теперь заговорщика изображал я. Каза не ответил, дернул плечом, как будто стряхнул нечто, отвернулся, внимательно слушая распри соплеменников.

***

Я понял кого напоминал Седой — Кинг Конга, только мини. Глядя на него, я еле сдерживал злорадный смех по поводу его малорослости. Мини Конг лупил себя в грудь кулаками. Голова запрокинулась. Рассерженный рев рвался из глотки и, оборвался кашлем.

Обезьяны прекратили спор. Уставились на вожака. В наступившей тишине Седой, перемежая речь с покашливанием, по киношному прорыкал, оглядел всех ужасно строгим взглядом и все согласились, закивали, часть явно удовлетворенно и часто, часть с видимым неудовольствием сделали по одному кивку.

Седой развернулся к нам, что-то по своему рявкнул.

— Пошли. — это уже Каза мне и шагнул в прозрачный, стоявший вертикально кипяток.

Две обезьяны обогнали нас, остальные тащились вслед. Ровная, как столешница местность ограничивалась, лишь горизонтом. Высохшая от зноя трава, жесткая, словно хитиновые лапки жуков царапала голени и была такой же коричневой, как большинство насекомых.

— Упустили момент. — зло пробурчал я ни к кому не обращаясь.

Но Каза догадался кому я и о чем. Он по прежнему шел рядом. Впервые послышалась печаль в его рычании:

— Ты не знаешь мой мир. Поверь — всё к лучшему.

Смысл сказанной банальности не убедил меня, зато подействовал тон товарища, как мне показалось до этого, ясно выражавшего лишь досаду и гнев. Внутри будто развязался узел, перетянувший главную артерию души.

«Да, все они тут такие, только рычать и могут». — уже без злости подумал я.