Элероны в конопляных насаждениях (Глава 14)

Вечером в местном питейном ангарном заведении начался праздник, шутка ли, Полковник довольный финансовой проверкой финансового отдела, и жестокой публичной казнью отдельных его работников, выставил бочку спирта. Весь штурманский состав появился в полном параде, и тут же принялся терять человеческий облик под воздействием выпитого. Про десантников и говорить нечего, они не смогли даже выехать.
И тут в ангаре появляются два новых, никому не знакомых человека, никто ранее их тут не видел. Один был высокий, неуклюжий, страшный и худой. А второй маленький, каплоухий и злобный. Они поинтересовались у бармена, по поводу своей доли спиртного. А бермен был весельчак и балагур, и отпустил несмешную и жестокую шутку, сказав, что бар сугубо для своих, и тут им никто не нальёт. А после нарисовал им схему как пройти в соседний бар. И пошли они под свист и улюлюканье всего честного народа.
Хлеставший дождь никак не мог остановить двух одиноких странников блуждавших в потёмках по болоту. — Судя по карте, Геннадий, переползаем эту канаву, залазим на тот бугор, и дальше пошло плато сухостойного камыша, а там мы и на месте.
— Он сказал тут пару километров. Совсем издевается, мы уже все три прошли. На землю медленно опускалось небо и сумерки. Вдали замаячили силуэты. — Почти пришли.
В отличие от многих сооружений, которые они видели на этих болотах, ангар был без ограждений вышек и колючей проволоки. Свет не горел, царили тишина и пустота.
— Странный бар. Не весёлый. Дверь играла с ветром, они вошли в помещение, пытались найти выключатель, но без толку, тьма колола и лезла в глаза. Они прошли к центру ангара. — Мне тут не нравится, пойдём назад. Но вокруг раздался громкий раскатистый многоголосый хохот. — Только пришли и сразу уходить!!?? — Кто здесь? В ответ доносились лишь хохот и смех. — Два сладких мальчика, в поисках новых сексуальных впечатлений! — Вы пришли по адресу! — Мы таких любим! — У нас редко гости.
Чебурахмадзе зря времени не терял, он вынул Люггер, и снял с предохранителя, а зубами зажал отвёртку. Его спутник вынул из-за плаща свой любимый Маузер МК98, пристегнул к нему штык-нож, и стал полуоборотом к напарнику. Голоса в ангаре несли чушь и приближались со всех сторон, было слышно их дыхание и вонь немытых тел.
Первым начал высокий, он почувствовал теплоту справа, и ударил в источник тепла, что было мочи прикладом, раздался крик, и со всех сторон на них накинулись. Зафиксировав винтовку он штык-ножом вперед сделал выпад в темноту влево от себя, и на него брызнуло, что то вязкое и тёплое, исходя криком. Потом он мгновенно приставил Маузер к плечу, и выстрелил вперёд перед собой, над головой товарища, и тоже, судя по всему, не промахнулся. Высокий убийца продолжал вращаться вокруг своей же оси с винтовкой, отбиваясь от «пацанов». Его спутник в свою очередь стрелял на звук в пустоту окружавшую их. В его левой руке была длинная отвёртка «минус» с широким жалом длиной 25 см. Пользуясь своим «невысоким» ростом и хорошим слухом, он наносил отвёрткой раны снизу вверх под рёбра.
Бой длился минуты 4, как вдруг раздался громкий голос: — Стоп! Сёстры! У них уже пустые обоймы, они не смогут отстреливаться, берём их, они уже наши!
Обладатель голоса был недалёким человеком в истории вооружения, так во время 1 Мировой Войны Люггер стоял на вооружении немецкой армии, и для повышения эффективности огня во время «окопных» или «крысиных» противостояний, был разработан вариант обоймы на 32 патрона находящиеся в барабане.
После этих его слов, меньший гость, меняет обойму и продолжает стрельбище, а его напарник виртуозно махая Маузером отбивает рукопашные атаки, защищая стрелка
Через несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками и стонами умирающих. Стихли выстрелы, на них больше никто не кидался. Чебурахмадзе наклонился, и нащупав на полу в лужи крови обойму на 7 патронов, положил её себе в карман. Сохраняя строй, они направились, пятясь к выходу, и вылезли из разбитого окна на улицу.
Вскоре окончательно стемнело, и хлестал ливень, превращая немногие сухие объекты в сырые и мокрые. В «13 ангаре» продолжалось веселье, люди пили, гуляли и веселились. Но вскоре веселье прервал шум. Кто-то с грохотом ногой открыл дверь.
Очень не многие люди имели почётное, заслуженное право вот так бесцеремонно, ногами открывать двери этого питейного заведение. Мало того, эти люди входили в единый список, утверждённый верховным командованием части и был подкреплён приказом, заверен печатью и был приколот гвоздём к стойке бара.
Дверь с грохотом открылась, нараспашку впуская ветер в заведение, следом за ветром вошли двое «убийц». Их изувеченные гримасой недовольства лица выражали злость, оба были заляпаны кровью и потрохами, а ещё до нитки промокшие. Они подошли к барной стойке и молча, уселись. Никто не ожидал их увидеть в принципе. Из толпы долетел несмелый крик — Петрушата … Но крик так же резко и смолк. Уж если бы до них и добрался Садомист с «ПАЦАНАМИ» то уж они бы явно развлеклись не на шутку, и развлекались бы целую неделю. А тут на лицо факт самоотверженной обороны чести и жизни от превосходящих сил противника. Все присутствующие в ангаре пропитались уважением к пришлым, и весть о них разлетелась по территории.
Бармэн принялся потчевать и угощать гостей, и поставил по «флакону».
Утро началось без особых эксцессов. В ШТАБ вошёл заспанный Зам. По Тылу, и поздоровался с майорами. Там же за столом сидел Садомист, и изводил каракулями с грамматическими ошибками третий лист формата А4, назвав сие вольное изложение его точки зрения на некоторые богоугодные явления — рапортом. Зам. По Вооружению и Зам.Полит с неподдельным интересом читали изложение.
— Что тут у нас? — Талант прорезался. — Это не смешно товарищ майор!
— Ну да, конечно, ночью два тела вломились в курятник, по ходу адрес перепутали …
— К нам просто так, люди не попадают, либо привозят, либо по велению сердца. — И?
— Полный беспредел творится, их надо найти! — Вы их видели? — Нет, темно было, знаю, что их было двое, оба наглухо притрушенные. — И что всё-таки произошло?
— А то, что двое путников устояли перед шармом целого курятника, вынули стволы и «перья» … — Это были штык-ножи …. — И перестреляли там все, что только дёргалось, а как кончились патроны, перемолотили оставшихся в живых врукопашную, голыми руками. — Надо их найти, во что бы то ни стало! — И отправить к вам в «курятник».
— Не смешно. — Мне самому интересно, кто же это всё-таки мог быть, надо их найти.
— А то у нас орден «За боевые заслуги» неприкаянный валяется, да и вообще, по всему видно, что они правильные ребята. — Не ну какие-то зацепки есть, идеи может какие?
Садомист бросил на стол 2 гильзы. — О, это гильза Парабеллум, 9 на 19, от самого популярного пистолета в мире, который не делает только ленивый последнюю сотню лет.
— Иди себе, человек, передай «сёстрам» пускай бояться, остались ещё нормальные мужики. — Брось, дядя, знаем мы ваш «закоулок любви»! Затяните кого-нибудь, и спетушарите имени не спросив, а как только вас слегка придавили, слюну пустили!!!
— Мы этого так не оставим! И вылетел оттуда в припадке. — Иди с миром, человек.
— А эта гильзы от Маузера, винтовочный патрон конца 19 века. Раритетная, если не сказать музейная экспозиция.
— О-ба-на!!! Второй день на болотах, а уже подтвердили квалификацию. — Вечером высылайте их на задание, на границу, пока они с десантурой не пересеклись.
— А ещё лучше прямо сейчас же, «таблетку» к порогу, папку с задачей в зубы и с глаз долой. Тут вошёл в ШТАБ Подполковник, принялся здороваться.
— Костя, хочешь поорать? Почитай покаяние Магдалены. — Я с самого утра на дисциплинарных изысканиях. — Срань, читай, гондурасов постреляли, порезали, сорок трупов в «курятнике»! — Да ну. — Залезли два хорька в «курятник», и прицельными выстрелами, да в рукопашную утроили там бойню.
— К ордену! — Ты погоди, пусть они ещё «Косоглазого» угомонят, заодно и вопрос острый решим. — Всё. Завтрак, всё потом, потом.
Новый день обещал быть результативным, во время завтрака отравились всего трое человек, один к вечеру и скончался. Офицеры кушали одну кашу без всего, дабы не отравиться, даже приличное на вид мясо побывав в руках у Мустафы становилось отравой.
Каша без соли и масла, подгоревшая, чёрной коркой прилипшая к бачку в горло не лезла ну никак, но требовалось зарядиться силами на целый день. И поэтому, закрыв глаза, и стиснув зубы, офицеры пихали завтрак в желудочно-кишечный тракт. Сегодня впереди стояло множество задач, и особо остро стояла проблема с поваром. Они вышли из столовой и как обычно разбежались по объектам, кто контролировать просушку косяков, кто новую крышу над ангаром, кто процесс возведения комплекса, по очистке полученного на нефтеперегонном терминале керосина. Процесс осушения 114 квадрата стоял как никогда актуально, а разминирование магистральной объездной дороги едва двигалось. Проблемы с запчастями, удобрениями, песком … головной боли всегда было с избытком. Подполковник, не теряя времени, запрыгнул в УАЗ. — Давай к КРАБам, но надо бы заехать к Отцу, поэтому поедем мимо Танаки. — Я бы не стал там ездить, равнинная местность, плато, хорошо простреливается … — Штабной УАЗик он не тронет.
Прямо в центре территории болот, немного сместившись на Юго-запад, находился обширный кусок суши, обнесённый колючкой. Обычно его объезжали десятой дорогой, весь засаженный «дичкой» и мало эксплуатировался. Это был полигон, для учения артиллерийских систем, и всевозможных стрельб. На нём находились некоторые секреты ШТАБА спрятанные от чужих глаз высокой «травой». Тут упражнялись десантники, приходили накуриться всякие люди, а некоторые категории граждан даже совокупиться, что руководство ну никак не одобряло.
Машина остановилась у шлагбаума, водитель вышел и открыл препятствие, взял два флажка — красный и белый, принялся быстро махать и что есть мочи кричать.
— Бизон! Бизон не стреляй! Танака, свои! Вскоре из зарослей ему ответил мужской крик. Лишь после этого водитель сел за руль, и они двинулись к своей цели. На этой территории жил очень непростой и колоритный индивид. Его звали Бизон, на языке кочующих племён Североамериканских индейцев Танака. Он был, сильный выносливый и добродушный. Попа под программу ШТАБА «О малых артиллерийских средствах поддержки наземных операций». Он сам тягал на себе по болотам 76 мм противотанковую пушку времён Отечественной войны. Без тягача и трактора, таскал абсолютно бесшумно по топям, лесам. Сам себе был боевым расчётом, и заряжающим, и наводчиком, и командиром орудия. И, как правило, стрелял во все, что только движется, поэтому через эти места мало кто решался проехать. Его собирались забросить в болота Флориды, для саботажа американской программы запусков с мыса Канаверал космических летательных аппаратов, и нарушения нормального эксплуатационного режима всего пускового комплекса. Там вокруг одни болота, правда, с крокодилами, с учётом его навыков и талантов, самое оно. А тут у него имелись свои недоброжелатели и даже откровенные враги. Он отказал в ухаживании Садомисту, отстрелялся от «сестёр», также, не ответив взаимностью. Они затаили зло и установили награду за его голову, а за его тело награда была утроена. Вот и жил он на полигоне с пушкой, и стрелял без разбора по всему, что ему казалось подозрительным.
Машина быстро пролетела полигон, и проехав ещё немного мимо топей, и полей с самолётами, они подъехали к деревянной церквушке. Джип пару раз посигналил, через несколько минут офицер, покинув машину, и перекрестившись, вошёл в церковь. У алтаря стоял и молился Святой Отец. Это был тучный мужчина в теле, и к тому же высокого роста. Подполковник подошёл к алтарю, перекрестился и стал рядом.
— Капелян, тебе что впадлу… — Негоже сквернословить в храме божьем. Военный ещё раз перекрестился, и вынул из папки бумагу.
— Это рапорт, недалеко от церкви, в 400 метрах, два трупа в камышах, по ходу сладкая парочка — шпилились. Убиты чёткими выстрелами…
— Неугодное господу прелюбодеяние, их постигла кара божья. — Я тебя прекрасно понимаю, но Старик говорит таких не трогать. — От кары господней нет спасения.
— А почему на планёрку утром не пришёл? — Молился за ваши грешные души.
— У нас сегодня открытие полосы, надо бы осветить, и самолёт отрихтовали тоже благословить бы. Святой Отец внимательно посмотрел на офицера.
— Я к вечеру буду, пойду готовиться к обряду.
Капеллан или Капелян, получил кличку за то, что похож на известного музыканта и актёра — Ефима Капеляна. Он является священником Греко-Католической Автокефальной церкви, поэтому Капеллан. У себя не прижился, он по натуре бабаник, а в среде священников Греко-Католиков преобладают гомосексуалисты и всевозможные извращенцы. Вот он и не прижился, был там белой вороной, был отстранён от службы за то, что отказался венчать гомосексуалистов. Его приютили, дабы заручиться поддержкой высших сил. Построили своими силами церквушку, пусть и православную. Так и правит службу католик, в православной церкви периодически отстреливая «сестёр», и блюдя основы нравственности и морали.


* * *

К обеду поднялся неистовый ветер, вблизи новой взлётно-посадочной полосы стояли построенные в парадной форме личный состав и гости. Командование в мегафон читало поздравления с открытием объекта. А личный состав мёрз на ветру, и ругал в сердцах погоду. Вот выступил Полковник, ну похлопали, вот выступил Подполковник, ну снова похлопали. Вот выпустили Капеляна, взял кадило и принялся освещать бетонные сооружения. Из ново построенного ангара выкатили на обозрение свежий отремонтированный АН-24, ну и его осветили. Похлопали. Самолёт вырулил на полосу и поднялся в небо, и на этом торжественная часть была закрыта.
Помимо лётчиков на ней присутствовали байкеры, у них был свой интерес. Им вроде бы как отдают распространение наркотических средств, в штате Калифорния, и они повсюду налаживают контакты. Ещё была представлена группа сатанистов, они выискивали жертв, для жертвоприношений. Среди байкеров…. Поэтому личный состав экипажей и вспомогательных служб не волновались. По окончанию торжеств, и отправив партию груза, весь честной народ разбрёлся кто куда. А командование направилось в ШТАБ, им предстояло разработать на скорую руку спец. операцию.
На территорию болот заходила ветка Ж.Д дороги через которую поступали на болота удобрения, но после того как производство разрослось, с её помощью стали поставлять на рынки продукты садоводства. Это поняли представители местной преступной группировки, и взялись за грабёж и саботаж поставок. А как у них испортилось настроение, они захотели 15% от каждой партии.
Руководство части прямо таки взбесилось, и на переговоры по урегулированию вопроса поехал Зам.Ком по Вооружению. И как прибыл на место, вступил в переговоры с главарём группировки, и из разговора быстро понял насколько обнаглели эти товарищи. Ему стало противно не то, что продолжать какие либо дипломатические мероприятия, а вообще в принципе тут находиться и искать с этим людьми консенсус вообще по каким бы то ни было вопросам. Знаком он подал сигнал второму взводу находящимся в засаде, и те в свою очередь подавили вопрос плотным автоматическим огнём из всего имеющегося вооружения.
Таким образом, прекратила своё существования одна из группировок местного значения, и обретение контроля над всей веткой дороги, что в свою очередь привело к повышению пропускной способности этого «канала». А потом отдельным приказом был сформулирован гарнизон для охраны и контроля этого участка.
По заросшей трясине болота стелился туман, и на поверхности воды пошла лёгкая рябь, которая усиливалась с приближением человека. По пояс в болотных сапогах и плащ-палатке маскировочного окраса, держа за спиной винтовку, шёл человек. Он шестом нащупывал дно, и пробирался всё дальше и дальше. За ним плёлся маленький, щупленький, картавый помощник, тянувший на горбу ротный миномёт с боекомплектом.
— Агьегтик, подозди. — Что такое?
— Да тезыло. — А жизнь, брат, она штука вообще непростая.
— Но ты хотя бы плиту понеси. — А кто будет среди трясины дорогу искать?
— Ох, судьба моя судьбинушка. Вскоре они выбрались из трясины, и развели костёр на острове среди маленькой рощи. Пока его напарник сушился, разведчик влез на дерево, и начал осматриваться в электронный бинокль. Вскоре начался дождь, и так как дело было ближе к вечеру, он принял решение не спешить, и остаться тут лагерем на ночь.
Солнце скоро должно было окончательно скрыться за кронами, а Альберт сидел на вершине дерева, и вычислял расстояние, изучая рельеф местности и вершины. Рядом было небольшое заросшее озеро, и его внимание привлекло движение на нём. Затряслись камыши, и к кромке воды вышли 2 фигуры. Один высокий силуэт, а второй низкий, ему по пояс. Они разделись, высокий лёг на спину, а низкий сложил ему на живот, и на грудную клетку рюкзаки, оборудование, ружья и амуницию, потом запрыгнул сам, и они поплыли. Длинный плыл на спине, высоко махая руками, и бултыхая ногами, а мелкий грёб прикладом, судя по всему ружьём как веслом.
Альберт чудь было, не упал с дерева, ничего подобного он в жизни не видел. Наркотики он не употреблял, и водку не пил, а галлюцинация никак не проходила. Здесь, на китайской границе профессиональный цирк!
Никак это не могло быть совпадением, руководство части, конечно, не рассказывает ему обо всех принятых решениях и планах. Но эти клоуны явно представляли собою опасность для общества, ширина озера была метров 400, не легче ли было обойти? Они шли по звериным тропам даже без карты. Судя по всему, руководство на них особый упор не делало, и в случае их трагической кончины, мало кто расстроится.
Тем временем пловцы приплыли, оделись и пошли по направлению к пропускному пункту «Си Ту Ань». Идти по болотам с одним компасом, на ночь, глядя … Альберт, был потрясён их смелостью, интересно, под, чем они? Он решил подкорректировать свой маршрут и взять правее по границе километров на 25, а лучше и на все 40, чтоб наверняка не пересечься.
Он слез с дерева, и молча, смотрел на огонь, перебирая мысли, теперь помимо диких зверей, китайцев, контрабандистов и пограничников были люди, которых надо особенно остерегаться. И на то были достаточно веские основания. — Зайчик, надо хорошо выспаться, завтра сложный и далёкий переход, он затушил костёр и лёг спать. Глубокой ночью он вздрогнул и проснулся. Что-то нарушило его сон, он прислушался, что-то вдали, звуки похожие на выстрелы, километров 10, а то и все 15. Это тихие места, а тут …. Перестрелка. Ночная охота на этих болотах, исключено, не иначе как офицеры поставили ребятам задачу.
Ночная перестрелка на таможенном терминале, шум доносился оттуда. Но вскоре выстрелы прекратились. — Царство небесное. Он перекрестил воздух и лёг спать.
Вечер лёг на эти тихие глухие края, поглощая регион в свои объятия, и укрывая солнце. Трасса районного значения петляла меж сёл и деревень, упираясь в конечном итоге в Контрольно — Пропускной Пункт на Российско — Китайской границе. Это был небольшой пункт с невысокой пропускной способностью в основном для местных жителей. В очереди стояли двое подозрительных типов, один высокий и жуткий, а второй низкий и злобный. — Говорю тебе, Геннадий, это не он. — Да ты лучше, лучше гляди. — Ну не похож, у этого рожа кривая. — Рожи у всех китайцев одинаковы, а у него не такая.
— А какая у него? — Уши не такие, и нос должен быть другой. Они шептались и разглядывали лица пограничников Поднебесной. Постепенно подходила их очередь, они шли в толпе людей а впереди стояла кабинка с сидящими там китайцами, один был за столом, и проверял документы, а второй просто осматривал людей и багаж.
— Вот этот более остальных похож на Хуиня. — Не, на него он ну никак не похож, смотри внимательно на фотографию, тот здоровый и начальник, а этот под цифрой шесть числится. За паспортным столом была дверь, из неё вышел военный, положил папку на стол и вернулся. — Геннадий, я понял, там ещё офисы и кабинеты. В одном из них должно быть и сидит Хуинь. Я тут подебоширю немного, а ты давай туда, и пробуй его найти.
— Времени в обрез, у них тут банда автоматчиков. — Тогда взрывай всё к этакой бабушке.
Впереди оставалось пару человек, и невысокий «убийца» начал кричать и вопить, пограничники замешкались, и началась суета, а когда один из них приблизился вплотную чтобы узнать что случилось, Чебурахмадзе вынул отвёртку, и нанёс ей удары в печень и горло. Второй рукой он вынимает Люггер, и принялся стрелять по опешившим пограничникам.
Тем временем Геннадий рванул по кабинетам с фотографией в руке, сверяясь с лицами, чтобы отыскать главу таможни, но они все были на одно лицо, и мало того, пробовали оказать сопротивление, на что и получали отпор штык-ножом прикрученным к Маузеру. Осмотрев несколько кабинетов, и никого не найдя, он столкнулся с отчаянным сопротивлением. После чего и принял решение взорвать внутри гранату оборонительного назначения, заблаговременно выпрыгнув в окно, и лёжа на газоне под осколками стёкол, поддерживал снайперским огнём своего коллегу. Тот в свою очередь, расстреляв с близкой дистанции пограничников, завладев их табельным оружием, и материальными ценностями, отходил, отстреливаясь в сторону леса. Вскоре скооперировавшись, и отходя от погони прибывшего пограничного отряда, они скрылись в самой гущи леса.
В Штабе вести от «снайперской пары», приняли без восторга, этого следовало ожидать, и вообще странно, что они живыми выбрались. Зам По Тыл поднял трубку и пробовал дозвониться в гараж: — Гараж, где Зорька? Опохмелить и отправить на ГаЗе в дальний барак, там где «пацаны» «живут». Пусть загрузится продовольствием, корнеплодами и в путь. А пускай не боится, её-то они как раз и не тронут.
Девушку нашли, окунули в холодную воду, привели в чувство, затащили в кабину, и в путь загружаться. Со склада её направили на маршрут, она тут же очнулась:
— Да вы что, я туда ни ногой, они там со мной такое сотворят. – Не боись, тебя они не тронут ты не подходишь им. – Как не подхожу, там 40 мужиков. – Ну да, 40 но не одного мужика, езжай смело. И она поехала, дорога там даже для ГаЗа никакая, а тут ливень.
Но всё-таки ближе к вечеру добралась. Подъехала кормой к входу и давай сигналить:
— Гондурасы, выходи, корнеплоды разгружай! А сама заблокировала двери кабины, и взяла в руки десантный АКС-74У. Их высыпало целое подразделение.
— Ой а кто это у нас такой красивый приехал к нам? – Это я, плешивый.
— Отбой ребята, они снова бабу прислали. Ребята тут же поникли все как один, стали прятаться от дождя. – Родные я картошку разгружать не буду, сами давайте. Машина начала характерно покачиваться. – Я надеюсь, это вы там картошку разгружаете так усердно. – А сколько тебе лет, девочка? – 17 сказала она, приписав себе целый год сверху.
— Фу, пожилая. – Это кто пожилая, я пожилая? Веселее работаем! Вскоре машину разгрузили, и она поехала себе с открытым бортом по неадекватному бездорожью.