Просьба (Глава 37)

Потом Еаппом взялась за голову Каррома:

— Немножко помассирую и помою, хорошо?

— Замечательно.

— Стричься ни надумали?

— Нет.

— Ее величество будет не довольна.

— Ну и пусть. Нас даже в военной школе не стригли.

— Ой, а вы офицер?!

— Вообще-то да.

— Ой, здорово-то как! А я сначала так и подумала, что господин служил в армии. Просто прическа ваша смутила.

— Почему, если не секрет, честно говоря, удивлен, что кто-то мог подумать про меня такое?

— Прямой как столбы Гарольда! — рассмеялась она. — И, не знаю как сказать, не суетитесь. Спокойный.

— Я?! Спокойный?! Да я ураган во плоти!

И смеялась она по особенному. Не принужденно это само собой. Марка тоже смеялась искренне, но смех девицы из кабака другой. Другой весовой категории что ли. Боец среднетяж, в отличие от смеха Еа. Смех горничной наилегчайший, как дуновение ветерка — не угнаться, не поймать.

Карром хоть и сидел задрав подбородок, присогнувшись по локти в воде, но для него это была не та глубина, что могла скрыть вновь разбуженное чувство к этой девушке. К тому, что она делала с ним. Слабое место Каррома голова. БОльшая из двух. Но как-то они были связаны эти головы. Нежные манипуляции с одной отзывались в другой. А еще он заметил, что оргазм это не то, что внизу, а то, что вверху, словно взрыв мозга, возвращающий сознание в свет, расширяющийся со световой скоростью…

Над поверхностью озера появилась голова динозавра. Странная голова, с одним глазом на темечке и на толстой шее, бОльшая часть которой только угадывалась в мутных водах…

Юноша попытался загнать зверя обратно, надавливая на страшную голову от себя, но тот выскользнул испод ладони и всплеснул. Карром вздрогнул всем телом. Откликаясь на шум и движение, девушка заглянула через мужское плечо, подавшееся вперед, потянула назад, властно преодолевая сопротивление, прижимая Каррома к золоченому бортику и, увидела зверя почти во всей его величине в крупных каплях. Глаза Каррома и Еаппом встретились. Его, расширенные и не моргающие от испуга. Ее, сияющие торжеством победительницы. Она знала, что это из-за нее зверь восстал, и была горда и величественна как королева воительница. Теперь Карром, неловко повернув голову, из положения полулежа, смотрел на нее снизу как поверженный раб…

— Простите господин я не… — поспешила извиниться она и вдруг, застревая на полу слове, смутилась сильней, бледные из-за отсутствия загара щеки окрасила заря. — А можно я позову девочек посмотреть?

Ей было заметно не по себе, но это был не совсем стыд. Лицо выражало скорее упрямство, чем раскаяние. Вишенка сжалась, чуть ли ни в косточку. Возможно, проявилась обида, что ей откажут и она не сможет воочию поделиться своей гордостью с подругами, а словам не поверят, да еще засмеют. А похвастаться, ух, как хочется. Она отвела глаза от униженного господина. Затаила дыхание, ожидая его приговора.

— Ладно. — согласился вначале опешивший и взволновавшийся, но тут же водрузивший маску философа молодой человек. — Почему бы и нет. Мне, конечно, немного этот не понятен мотив. С другой стороны желание женщины ну как бы и закон для меня. Зови.

— Благодарю господин. — сдержано ответила служанка, с тем же отведенным взглядом приседая в книксен. Всё-таки школа, мол, а я тут причем, я просто делаю свою работу.

М-да, теперь ее походка не напоминала бОрзую поступь модели, скорее девчоночье перебирание ножками. Да, девчонка торопившаяся домой с пятеркой в портфеле, с трудом сдерживая порыв заслуженной радости.

***

А двери-то аккуратно под ванну. — подумал Карром, глядя вслед скрывшейся за ними девушке. — Или ванна под двери.

От нечего делать он изучал узоры. Обычная резьба. Дверной косяк в виде ступенек. Окантовка сверху и снизу примерно в два раза шире. Распространявшийся на обе створы вертикальный овал Солнца в языках пламени. Внутри Солнца круги, то ли мишень, то ли символически изображенная спираль. Наверняка мишень, ну как может спираль заканчиваться чем-то кроме самой себя. В центре Солнца мишени две величиной с ладонь полу фигуры соединявшиеся в отрезанных местах, когда дверь закрывалась.

— Ну и намудрили. Как это понять, если дверь открывается, то отражения разъединяются? Или это не важно, просто художник использовал обе половины как единое полотно? Я бы так не изобразил, я бы обязательно использовал эффект открытых дверей. А как? Надо подумать. Вообще-то идея использовать двери, чтобы сказать, мол, если что-то пошло не так…

И тут дверной сюжет развалился, разъединенные половинки с силой распахнулись во вне. На пороге стояли трое.

— Ну, где он тут твой красавчик с большим прибольшим писюном, показывай! — молодцевато и весело прозвучало из уст одной из девушек, видимо не подозревавшей, что ванна почти у входа, а ее могут услышать.