Пресыщенность (Глава 40)

***

Выезд на природу проводился всем двором. С кухней шатрами дворцовой тусовкой и слугами. Инициировали событие Гарольд и Шанц. Эти двое умудрились протащить «проект» через Канцелярию. Не принять участие в государственном пикнике королева не могла. Тем более, отдых требовался, и ей, и ему. Наедине с ним вряд ли получится.

«Что там он говорил про размер? Вот и пусть отращивает. — смирялась Итания, отдавая распоряжения перед отъездом. — И пусть отмоют здесь всё».

***

Местом законного отдыха выбрали тот самый холм, на котором днями до этого обретался Карром.

Верхушку срыли. Спилили мешавшие деревья. Значительная площадь засыпанная крошкой из желтого камня представляла собой ровную площадку с красно-золотым шатром ее величества в окружении шатров помельче.

Белые, желтые, голубые, зеленые, однотонные, пестрые, с узорами и без походные жилища знати отстояли от королевского шагов на двести-триста, жались друг к дружке, служа жильем и своеобразной изгородью. Изгородью с прорехами в виде натоптанных вниз тропинок.

К вершине холма вела насыпная утрамбованная за ночь дорога, с разбегавшимися от нее словно ветви от дерева колеями в невысокой траве. На самый верх никто так и не въехал, кроме королевского экипажа. Пол королевства трудилось над преобразованием ландшафта. Дело обошлось кучей казенных денег и парой суток времени.

Уже описывалось ранее, какой великолепный вид открывался отсюда. Целый город умещался на ладони. А долина в центре которой он расположился, спьяну или от избытка воображения сошла бы за выточенную из малахитового астероида чашу с бело-золотым кантиком дальних гор.

То, что люди сотворили с холмом не назовешь благом. Словно на зеленую материю природы капнули кислоты городской цивилизации, а под радовавшей душу зеленью обнаружилось нечто непрерывно кишащее и ярко ядовитое. Так это выглядело сверху, а вблизи пыль толчея, помимо гула человеческих голосов и криков торгующих ржание лошадей лай собак хозяйственные шумы. Холм превратился в муравейник. Буквально от вершины и до подножия кареты телеги павильоны дымы очагов. И запахи: говна еды парфюмерии гари…

***

— Я не удивлена желанием генерала превратить королевский отдых в военный парад или ярмарку возможностей, но вы, Гарольд, с вашим стремлением экономить наши деньги и бескорыстным расположением ко мне, как вы решились на такое? Гарольд, я так устала… Что вы еще задумали с вашим генералом?

— Простите ваше величество это сюрприз.

— В уме ли вы не отвечать своей королеве?! Если я сейчас потребую официального отчета, а вы продолжите в том же духе, тогда мне придется вас казнить как заговорщика. Вы понимаете это?! — несмотря на утомленный вид королева была возбуждена и многоречива.

— Понимаю ваше величество. Ваша воля казнить или миловать, но я вынужден настаивать, что это сюрприз.

— Ладно. Ступайте. — согласилась королева и едва махнула рукой в сторону выхода.

— Ваше величество, генерал так же просит аудиенции.

— Ох, Гарольд, возьмите своего генерала и напейтесь с ним как следует, только оставьте меня в покое. Да, и скажите ему, что я приму его утром. Ступайте. — на этот раз королевская длань не поднялась и на половину высоты с которой исполнялось отпускающее движение кистью.

— Ваше величество! — становясь еще выше ростом, выкатывая больные глаза, похожие на очищенные от скорлупы яйца Гарольд не унимался. — Вечером официальное торжество и благотворительный концерт. Ваше присутствие необходимо.

— Гарольд, может дадите мне хотя бы два часа на сон? Или вы хотите, чтобы я зачахла здесь от переутомления?

— Простите ваше величество. Оставляю вас до вечера.

— Гарольд. — королева тихо окликнула выходившего сановника, затухающим тоном произнесла. — Скажите охраннику, чтобы не беспокоили меня пока сама ни проснусь…

Всё понимающий Гарольд еще раз поклонился, откинул полог и вышел.

— Кара, подай мой прозрачный пеньюар. — обратилась королева к служанке, стоявшей с другой стороны кровати, с которой царственная женщина ни разу не поднялась как присела.

— Ваше величество, он в стирке.

— Тогда белый с красными цветами.

— Простите ваше величество мы его забыли в спешке.

— Что за день такой? — вопросила королева с философской обреченностью, спокойно резюмировала. — Хорошо, буду спать голой. Раздевай.

Ни одна мышца королевского лица уже не имела сил к мимическим шевелениям. Руки и ноги не подымались. За них это делала разоблачавшая королеву служанка.

***

Над королевским стойбищем кружили черные птицы, словно со всей округи слетевшиеся на дармовое угощение. Они представлялись неутомимыми и обеспокоенными. Крикливые, будто возмущались неторопливости светила ушедшему всего лишь за полдень…

***

Она была хорошенькая девочка из знатного рода, когда вышла за Нимона Первого. Беззаботная и далекая от мировых проблем не мечтавшая о королевском положении.

Новый король обязывался быть женатым, а ее род следующий по знатности за королевским. Оба молодых человека оказались в руках судьбы. Вот, собственно, и вся история.

То, что было после это обычная женская доля королева ты или служанка. Отсутствие любви, ссоры, рождение детей и прочая рутина, пока Нимон будучи довольно молодым ни отправился в мир иной…

Пьяный Нимон бил ее обмотанными в полотенца кулаками. Перед смертью со слезами просил прощения. Она простила. Простила для вида. Никогда она его не простит. Отсюда и не любовь к его детям, особенно к Виорике похожей на отца…

***

Служанка храпела на циновке.

«Вот сволочь жирная, всё ей ни по чем. Ночнушку она мою забыла. Казню завтра же. Нет, послезавтра. — не хорошо отдумав, королева швырнула подушкой прямо в голову лежавшему подле кровати телу.

Служанка подскочила, уселась с растопыренными согнутыми в коленях ножищами, обнажив зачерненную волосней промежность, часто моргая залепетала:

— Ваше величество что случилось? Ваше величество…

— Подушку подай. — буркнула Итания. — Будешь храпеть пойдешь на кухню служить. Поняла?

— Простите ваше величество.

— Попить дай. — приказала королева заспанной дурынде.

Вообще-то, столик стоял руку протяни, а вот прислужнице понадобилось обойти сиятельное ложе. Стеклянный кувшин и прозрачный бокал тут же на столике. Дрожащими руками служанка налила темно вишневую жидкость до краев. Королева пригубила:

— Почему компот теплый? У нас в королевстве лед закончился?

— Ваше величество вы же не любите разбавленный, я и не стала добавлять.

— А по другому нельзя охладить? — накручивала королева, чувствуя что сна уже не видать.

— Можно, наверное, если налить в бутылку и поставить в ведерко со льдом, как вино. — соображала перепуганная служанка.

— Вот и ступай на кухню и принеси вина, и чего-нибудь поесть.

Глупая служанка вместо того, чтобы броситься исполнять королевский приказ принялась вытирать столик из светлого дерева. Капли вишневого компота пролитые на него казались кровью.

— Да, ступай ты уже, потом вытрешь… Пить хочу…

— Сейчас, ваше величество, циновку сверну.

— Кара, переспала что ли?! А, ну, живо!

— Простите ваше величество!

И всё же служанка медлила. Оглядела свое помятое платье, подняла испуганные глаза на королеву:

— Ваше величество, а как я такая помятая пойду? — сфокусировавшись на королеве продолжила. — И вас одеть надо б.

— Кара! Казню твою мать! Пошла вон!

— Простите ваше величество!

»Давно бы выгнала дуру. Полная идиотка, зато любит порядок. Забывчивая какая-то стала. Что с ней? Может замуж пора? Рожать пора девке, вот и поглупела".

***

Этот шатер был одним из коллекции походных королевских сооружений. Малый. И Любимый. На одну персону, хотя кровать под балдахинном занимала одну треть пространства. Был и большой с креслами, комодами и шкафами. С большим, почти таким же, как в комнате совета столом.

Кровать стояла ногами к выходу. Чему люди из мира Каррома обязательно возмутились бы, но в мире Итании о подобном предрассудке не ведали. Внутренность благодаря свисавшим с потолка бордовым занавесям с золотыми трилистниками выглядела как реальная комната. Возле кровати инкрустированный белый столик. Ближе ко входу небольшой овальный стол для трапезы и совещаний. Шесть стульев с красными матерчатыми сиденьями и спинками. В другом углу возле выхода туалет и умывальник. Туалет это деревянная бадья с яйцевидным седалищем и тяжелой крышкой с ручкой. Умывальник — серебряный тазик на подставке с полкой на которой стоял кувшин с водой и лежало мыло. И понятное дело, что полы были хотя и беспорядочно, однако, полностью застланы толстыми, тоже красными с золотым шитьем коврами.

Барахло, которое таскали следом за ее величеством размещалось под кроватью в узких сундуках. Служанка. как мы уже говорили спала на циновке возле кровати. Иные циновки и не циновки вовсе. Эта, как матрас. Для неприхотливого слуги самое то.

Кровать напоминала перевернутую карету. С позолоченным навершием в виде птичьей клетки и квадратной рамой, выступавшей за края кровати. Снизу рамы ходили шторы белые с золотыми полосами по верху и низу. Можно было лежать и тянуть за веревочки открывая или закрывая их. Толстенный матрас обтянут темно вишневой тканью. Кажется бархатом. Изголовье высокое. Изножие в два раза меньше. Обе доски украшала витиеватая резьба изображавшая стебли с листьями выраставшие из нижних углов и тянувшиеся навстречу. Все деревянные части кровати покрашены золотой краской. Всё что имелось деревянного в шатре, включая столешницу большого стола так же под золото, кроме столика. Снаружи королевский шатер напоминал какой-нибудь инопланетный арбуз чередуясь пурпурными и золотыми полосами в метр шириной полоса. Надстройка полностью золотая и золотой шпилек с трилистником на конце.

***

Бывает такая усталость, что не помогает даже алкоголь. Возможно зависит от количества, но королева особенно не злоупотребляла, пила медленно маленькими порциями, и долго передыхала, пытаясь искусственно вызванной бодростью компенсировать нехватку естественной.

Кару она выгнала, чтобы та не сопела и не мелькала пред глазами со своей уборкой. Ничего побудет до вечера в обозе или на кухне.

«Потом пошлю за ней». — решила королева.

Ее величество пребывала голой. Так ей было комфортно и как-то еще, вроде приятной щекотки в области сердца, вызванной воспоминаниями о двух последних ночах. То и дело она прикладывала руку к солнечному сплетению. Ей хотелось достать свое сердце и почесать, вместо этого она сжимала набухшую страстью грудь. И вздыхала…

К концу бутыли она всё-таки задремала…

Ее разбудил шум за порогом. По голосу она узнала Гарольда. В палатке горели масляные плафоны распространяя ровный достаточный свет, поэтому королева не смогла определить который час. Но раз Гарольд пришел, значит время. Королева не чувствовала себя отдохнувшей. Даже наоборот, плюс тяжесть от выпитого.

«Напьюсь» — подумала Итания.

Гарольд ругался с дежурившим у входа гвардейцем. Тот как и было приказано никого не впускал. Королева собралась с духом, села свесив босые ноги до пола, крикнула:

— Войдите Гарольд.

Вошедший мужчина охнул прикрывая лицо тылом ладони, будто ослепленный вспышкой.

— Гарольд прекратите, как будто вы не видели меня голой. — фыркнула королева. — Лучше помогите одеться, если вы за этим пришли.

— Да, ваше величество, именно за этим. — бодро проголосил Гарольд, отбросив напускную стыдливость, поедая женское тело глазами, правда, не столь нагло как это делало бы какое-нибудь быдло или например генерал, прямолинейный как доска.

Королева встала с кровати развернулась лицом к мужчине. В душе мужчина стенал созерцая темно оранжевым треугольником кудряшки королевы…

— Достаньте сундук. — указала королева под кровать.

Гарольд жадно глотал слюну. Ступая, словно кот на охоте, двинулся исполнять приказание. Он почти столкнулся с королевой. Ему показалось, что она намеренно не отошла, чтобы его обдало ее запахом. Духами и вином. И еще чем-то таким женским от чего у мужчин сносит крышу.

— Откройте сундук и найдите зеленое платье с бриллиантами.

Гарольд и правда ослеп как после света в тени. Пару минут он копошился не различая цветов. Наконец, нашел что требовалось. Представил королеве:

— Вот.

— Положите на кровать.

— Превосходное платье ваше величество.

— Да. Мое любимое… Гарольд, а почему вы при шпаге? И полейте, пожалуйста, я умоюсь…

— С удовольствием ваше величество! — выкрикнул сановник, следуя за королевой к умывальнику. Обращаясь к вертикальному рту ниже королевской спины, беззвучно шевелившему большими белыми щеками, добавил громогласно. — А шпага «важный момент» предстоящего карневала, моя королева! Надеюсь вы не запамятовали, что в молодости я был военным моряком!

При этом сановник втянул несуществующий живот, расправил не богатырские плечи. Короткий черный камзол не скрывал набухание в паховой зоне. И тут мужчина опомнился:

«Срочно переключиться на что-нибудь другое. Воспоминание о военной службе подойдет».

— Несколько лет я был юнгой…

— Ах, да, припоминаю, вы рассказывали. — перебила королева. Склоняясь над умывальником, стрельнула всё замечающим оком ниже мужского пояса. Улыбнулась.

Что могло за этим последовать неизвестно, но рыжие непослушные локоны рухнули вперед. Королева выпрямилась, завязывая толстые жгуты узлом на затылке. Ладонь Гарольда вспотела и стала скользкой. Он чуть ни выронил кувшин, глядя как выпятилась женская грудь,

***

Некоторое время королева фыркала, плеская в лицо лившуюся в ладони воду. Вытираясь красным полотенцем с золотым трилистником сказала:

— Мой друг, будьте любезны, вылейте грязную воду в туалет, налейте чистой и поставьте тазик на пол… И отвернитесь, пожалуйста…

В конце полу просьбы полу приказа ее величество хихикнула и загадочно подмигнула. Гарольд по-настоящему смутился и покраснел как бархат занавески перед его лицом…

***

— Одеваться! — приказала ее величество возвращая Гарольда в реальность.

И это ничего, что из королевской бадьи вырвалось вонючее облако, аромат парфюмерного мыла королевы перебил зловоние, а зеленые смеющиеся глаза милой Итании опрокинули сущность Гарольда на лопатки…