Звезда (Глава 41)

При выходе из шатра королева и Гарольд столкнулись с Карой. Глотавшая воздух как пойманная рыба служанка, снова предстала перед своей госпожой с перепуганным лицом, всё в том же измятом наряде и с заспанными глазенками.

Что-то она лепетала в свое оправдание. Мол, и то, и это поручали ей на кухне. Ни минутки без дела почти до самого вечера. Мол, она так устала, что просто повалилась без сил и нечаянно заснула в чьей-то телеге.

Как бы там ни было, про травяную подстилку очевидно — черное платьишко и белый чепчик горничной украшали прицепившиеся к ним травинки.

— Простите ваше величество. — закончила Кара сбивчивый монолог. И тут до нее дошло, что ее действительно не было с королевой. — Ваше величество, а кто вас одел?! — что-то очень нехорошее пришло ей в голову, бесцветные глазки стали большими как у министра финансов. Она переводила их с королевы на Гарольда и шлепала губами не смея озвучить догадку, теребя нижние концы задранного фартучка.

Стоявший рядом гвардеец сошедший бы за какого-нибудь бога, например, повелителя грозы, отведя в сторону широкие и черные как сапожная щетка усы, ухмылялся. Хитрые серые глаза утверждали, мол, тоже мне новость голая королева при постороннем мужчине.

В другой раз, королева прошествовала бы мимо, всего лишь отпустив подзатыльник и отдав беглое распоряжение нерадивой прислужнице, но облокотившись на горизонт, словно человек выглядывающий из окна, изливалось Эртэ прощальным и может поэтому неистовым светом, вынудив ее величество остановиться.

Солнце падало за спину королеве, тень палатки защищала от ярости светила, зато там, где заканчивалось темное пятно на желтом гравии, между прочим, противно скрипевшем и расползавшимся под ногами, начинался разнузданный блеск всего, что отражало свет. Смотреть вперед оказалось невыносимо. Нужно было привыкнуть. Что королева и делала якобы выслушивая служанку.

Королева слушала в пол уха, топталась на месте приноравливая походку к предстоящему марш броску к металлической сцене — изобретению Гарольда, вернее выуженным из древних трактатов чертежу — выстроенной им на самом краю площадки и как раз таки ослеплявшей королевские очи.

— Хорошо. Ступай приберись. — неожиданно спокойно сказала королева.

Кажется королевская невозмутимость послужила толчком для решительности Кары. Вместо того чтобы отправиться восвояси пока не разразилась гроза, она замялась, явно решаясь сказать что-то важное. Продолжая мусолить несвежий передник толстыми короткими пальцами оглядывалась на толпу. Ее взгляд устремлялся в одно и тоже место. Это не ускользнуло от ее величества. В толпе праздно шатающихся разнаряженных зевак выделялся крестьянской наружности мужчина, в отличии от других стоявший на месте, пристально смотревший в их сторону. Так себе крестьянишко, неказистый, разве что молодой.

— Ваше величество, разрешите пойти… после уборки на праздник… — Кара еще раз оглянулась, опустила голову, пряча пунцовые щеки.

«О как! — подумала Итания. — Ясно на какой телеге спала дуреха. Не такая как я погляжу и дура».

Королева ощутила позыв смеха, по-видимому, произошедший от совокупности нелепостей, но мысль о том, что даже ее служанка сегодня получит желаемое между ног и вероятно уже получила, сделала ее грустной. Затем злой.

«Что бы такое приказать ей, чтобы она возилась до самого утра? — мстительно задумалась королева, изучая парня в толпе. Тот заметил ее внимание и поспешил скрыться. — Или может услать этого мальчишку куда подальше со сверхсрочным не терпящим промедления поручением?»

Оглянувшись и не увидев парня Кара расстроилась. В задержке с ответом и в хмуром лице госпожи она так же заподозрила неладное. Глаза девушки заблестели от наворачивающихся слез. Однако она мужественно держалась. Скрывая свое горе нервно теребила концы фартучка.

— Хм. — Итания наблюдала все перемены с лицом Кары.

Она ждала этих слез как пустыня дождя. Хотелось причинить кому-нибудь такую же трудно переносимую боль какую чувствовала она сама всю свою жизнь, особенно во время замужества. Да и после. Честно говоря, все эти любовники, только бередили душу. Обещание большой и чистой любви всякий раз оборачивалось разочарованием ненавистью и неразделенной тоской.

С годами надежда на женское счастье угасла. На собственном опыте и на опыте других женщин она убедилась, что любви вообще нет как нет и никакого счастья. Зато есть власть и богатство. В ее случае власть, которой она может пользоваться почти безгранично. По крайней мере не отказывать себе практически в любых удовольствиях. Она поняла Нимона. Он тоже был несчастен. И тоже искал это мифическое счастье, таская всех подряд в свою королевскую постель. Напиваясь как быдло. И всё же, нельзя быть такой скотиной, тем более королю. Чертов слабак. Нет, прощать он не собиралась.

Эх, Кара Кара, что же мне с вами сотворить такое эдакое, чтобы вы поняли эту жизнь раз и навсегда? А может заставить вас совокупляться прилюдно? Хорошая между прочим идея. Представляю как ревет эта дура раздвигая свои толстые ножищи. Как трясется крестьянин за свою ничтожную жизнь, надрачивая не встающий писюлишко. Настоящий мужчина отказался бы и лучше бы умер, чем пошел на такое, но разве можно ждать подвига от смерда? Зато Кара поймет что избранник ее полное ничтожество. Ха-ха. Великолепная идея! Сейчас прикажу Гарольду, чтобы распорядился!

— Гарольд. — повернулась королева к советнику, занятому собственными волнениями по поводу последних приготовлений. Гарольд откликнулся в полуобороте:

— Ваше величество?

— Гарольд, я тоже решила устроить сюрприз. Снарядите пару гвардейцев привести ко мне одного человека. — обернулась к белой как облако служанке. — Как его имя?

Кара рухнула на колени:

— Госпожа простите, это я во всем виновата, не надо его приводить.

«Ну! Реви! Давай! — наслаждалась королева садизмом. — Чувствуешь?! Чувствуешь как больно?! А как страшно!»

Однако глаза служанки пересохли. Хоть она и стояла на коленях, молитвенно сложив руки, глядя умоляющими глазами, униженности не чувствовалось в ней и не единой черт возьми слезинки, лишь какая-то нечеловеческая решимость. Королева опешила:

«А где страх? И на боль не похоже. Что это? Благородство? Какое еще благородство у плебеев?!

Итания продолжала давить.

— А?! — произнесла угрожающе. — А если и правда помилую его, а тебя казню?

Кара закивала головой. Глаза ее вспыхнули счастливым огнем.

— А?! — шипела королевская злость, словно ядовитая змея готовая укусить, которой однако наступили на шею.

И тут королева словно прозрела, и будто опомнилась:

»Да это же любовь! Любовь это же звезда сияющая во тьме!"

Такого с ней не бывало, она никогда не любила по-настоящему, чтобы так вот до смерти, наверное, поэтому удивилась поведению этой простой девушки:

«Да что со мной такое? С какого пинка я взъелась на бедолагу? Сама несколько часов назад хотела выдать ее замуж, а что творю? Завидую глупой молодости? Напьюсь. Непременно и сейчас же. Снять, срочно, это чертово напряжение».

— Поди-ка сюда Кара. — сурово произнесла королева. Но суровость была вызвана отнюдь не злобностью, ей тоже захотелось пустить слезу. Но это уже слишком. К тому же, завтра она будет спать во дворце, где ее ждет такая «огромная любовь», какая и не снилась ни одной женщине в королевстве. Серая лицом Кара, наконец, поднялась, на ослабевших ногах подступила почти вплотную к госпоже.

— Иди сюда дуреха. — вспыхнула величество сентиментальностью, притянула служанку к себе, обняла, потом отстранила, разглядывая удивленное ставшее немного красивее лицо и вдруг поцеловала в лоб:

— Ступай, повеселись как следует. На сегодня все дела отменяются. К черту порядок! Ступай Кара. Хотя постой, принесите мне вина… бутылки три. Нет, четыре! Вместе с ним. Поняла?! Хочу познакомиться. Пора тебе замуж девочка.

Но королева не смогла отпустить девушку сразу, потому что чувствовала, что та еле стоит на ногах. Отпусти и повалится. Не хватало еще…

— Ну, приди же в себя. — тряхнула она служанку. Девушка взяла себя в руки. — Ступай уже. — Кара попятилась. — Хотя постой. — королева резким движением оторвала бриллиант, один из многих сиявших на ее груди. — Вот возьми. — протянула служанке. — Подарок на свадьбу.

Теперь Кара точно испугалась, вытаращила полные ужаса глаза:

— Ваше величество зачем вы испортили платье?!

Подбежала, выхватила камень, стала суетливо прилаживать на место, ее руки тряслись, она готова была разрыдаться из-за испорченной красоты:

— Сейчас пришью ваше величество, только позвольте сбегаю за ниткой с иголкой!

— Да иди ты уже от меня! — Итания оттолкнула ошалевшую девушку и словно забыла про нее, накинула капюшон, запахнула плащ. — Пойдемте Гарольд. Куда вы хотите меня усадить? Я бы предпочла в тени.

— Скоро уже стемнеет ваше величество. — обрадовался Гарольд окончанию непредвиденной заминки. Еще надо отдать несколько распоряжений до темноты.

Кажется, давешний эпизод не произвел на него впечатления. Или он был настолько поглощен своим или пребывал в абсолютной уверенности, что сегодня не случится ничего плохого…