Сцена (Глава 42)

Гарольд вел ее величество под руку, сияя, словно начищенная бляха ремня, который он носил, когда был юнгой. То и дело он кивал улыбчивой головой приветствовавшим его господам или приподымал черную шляпу с узкими полями и белым пером с левой стороны шляпного холмика. Крепилось перышко золотой булавкой с бриллиантом в ноготь большого пальца.

Вежливые люди искоса поглядывали на его спутницу. Другие пропустив пару мимо себя, откровенно пялились. Это были те несколько минут после выхода королевы, когда ее никто не признавал из-за низко опущенного капюшона. Королевский плащ хоть и пошит из дорого материала, но любая богачка могла позволить себе такой же. Плотно запахнутый он скрывал зеленое платье, по которому ее тут же узнали бы. Ходьба по каменной крошке сделала походку королевы неузнаваемой — не по королевски корявой.

Странная парочка, лучше сказать, разнокалиберная, и не только внешне, энергетически тоже. Среднего роста полноватая женщина в черном не поспевала за высоким похожим на вставшую на дыбы змею мужчиной так же во всем черном. Черными были короткий камзол, лосины и сапоги из кожи первоклассной выделки. Тонкая кожа сапог по армейской моде собиралась в гофру на тонких щиколотках. Как сказал бы Горан — в гармошку. Гарольд не отказывался от удовольствия мнить себя военным, пусть и бывшим. Королева и Гарольд наверное единственные здесь, кто был в черных одеждах, не считая слуг сновавших среди разноцветных господ.

По забывчивости или из-за темперамента Гарольд постоянно вырывался вперед, тащил за собой женщину как лошадь телегу.

***

Чем-то еще преисполнялся министр, кроме озабоченности устроителя праздника. Может, он чувствовал себя королем. А может, просто влюбленным мужчиной рядом с любимой женщиной.

Он спешил возвести королеву на сцену. О, министр гордился своим детищем. Не совсем своим. Люди жившие после гигантов оставили кое какое наследие.

Считалось, что наследия в том виде, которым располагал Гарольд не существует. Но это было не так. И это было большим секретом министра изобретателя. Тома древних рукописей хранил он в специально оборудованном подвале своего дома.

— Где вы набрали столько чудесного материала? — поинтересовалась королева, щупая сверкающие металлические пластины, из которых была собрана сцена. Пробуя ножкой, не скользит ли зеркальный пол.

— Долгая история ваше величество. И, гхм, не без греха. — Гарольд улыбнулся, заторопился с оправданием. — Каюсь-каюсь, молод был и алчен.

— Я не осуждаю вас друг мой. На то и молодость, чтобы грешить. — королева подмигнула сановнику. — Пока человек молод он грешит и наоборот, пока грешит, значит, молод. И всё таки, где вы раздобыли столько блескучего железа.

— Это металл ваше величество. Вернее сплав металлов, состав которого нами до сих пор не разгадан. А раздобыл еще при Нимоне Первом. — министр замолчал, глядя на королеву, потому что всякое упоминание о ее муже воспринималось ею болезненно. Однако вопрос задан и если отвечать так отвечать.

Ее величество прошествовала к столу, накрытому красным полотном свисавшим до пола, плюхнулась в резное кресло, обтянутое красным бархатом, явно, приготовленное для нее, так как было единственным такого рода изделием на подиуме. Одно кресло и шесть стульев. Шесть по количеству министров. Лорд поспешил поухаживать за дамой, отодвигая кресло для удобства ее посадки.

— Спасибо. Продолжайте лорд.

Гарольд покашлял, сгоняя улыбку. Придав лицу серьезное выражение, возобновил исповедь:

— Когда Нимон Первый продал «морскую» территорию со всеми потрохами, а новые хозяева еще не объявились, я украдкой, в основном по ночам вывез оттуда всё, что смог. Этим металлом была обшита сигнальная камера маяка.

— Один?! — глаза женщины расширились и заблестели от восхищения.

— Нет, что вы ваше величество, с помощниками. Славные были ребята.

— Хозяйственный вы мужчина. — улыбнулась королева поправляя капюшон, опустившийся слишком низко. Ей хотелось видеть собеседника. — Не ошиблась я, назначив вас министром финансов. Только непонятно, почему до сих пор не женаты…

***

На сцену взбирались остальные министры. Первым из вновь прибывших к ее величеству подскочил граф Пушас, как всегда долго раскланивался и нацеловывал королевские ручки. По очереди и вместе. Как у него получалось целовать сразу обе? Опыт дамского угодника, а больше сказать нечего.

— Достаточно граф. После ваших лобзаний неделю можно руки не мыть. — пошутила королева, с ленцой вынимая рыхлую ручку из таких же холеных, но более тонких рук графа. Подумала. — Хороший мальчик. Жаль, что женщины его не интересуют".

Пушас благоухал как цветок и выглядел соответственно. Белый в золотую полоску камзол. Белые лосины. Белые укороченные сапожки на высоком каблуке. Всё безукоризненной чистоты. Приплюснутую с боков голову украшал белоснежный парик с косичкой и черным бАнтом в ее основании. Парик посыпан пахучей розоватой пудрой. Граф обожал роскошь. Откуда только можно с его наряда подмигивали драгоценные камни. Состояние графа позволяло роскошествовать.

Следом за графом к руке ее величества причалил генерал Шанц. Низкорослый щуплый усач в синем мундире с с перхотью на плечах был мрачен и как ни странно так же как и Гарольд при шпаге. Одной рукой он придерживал оружие, другой грубо вцепился в ладонь королевы Итании.

— Не обессудьте генерал, я сегодня не смогла вас принять. — повинилась королева, сразу же после его слюнявого поцелуя незаметно вытерев ладонь о ткань плаща. — Утомили дела накануне. Я и сейчас не совсем оправилась.

— Ваше величество никаких претензий. Главное для меня ваше здоровье и благостное настроение. Тем более, что мой вопрос уже сам собой разрешился. — вежливость генерала отдавала не подобающей в адрес монарха снисходительностью. В тон его наглости позвякивали многочисленные медали.

Королева внутренне возмутилась:

«Этот служака ведет себя как король. Надо проучить зазнайку с вытесанной топором физиономией».

Все министры были в сборе за исключением его святейшества. Отсутствие которого никого не удивляло. Никто даже не помянул о нем. Все знали, святейшество по возможности избегал светских мероприятий. И наверняка, «еще не оправился» от поручения королевы в день, когда упала «Звезда». Переволновался бедняга, беседуя с народом о божественном происхождении явления. Пришлось применить всё имевшееся у него красноречие и задействовать всю присущую ему силу духа, чтобы убедить публику поверить в «Руку Господа» и мирно разойтись. Поддержкой ему выступал генерал со своими батальонами.

— Ваше величество все готово. Начнем? — доложил Гарольд, выпучивая глаза.

И еще один стул оказался пустым. Отсутствовал фаворит.

— Кто нибудь, уберите лишние стулья. — трескучим как зимняя стужа голосом попросила королева. При взгляде на пустые места в президиуме она елозила в кресле. Пустота угнетала ее.

— Спасибо Гарольд.

— Пожалуйста, ваше величество. — улыбнулся Гарольд, унося порожнюю мебель.

— Лорд Гарольд, оставьте дверь открытой. — королева повысила голос, ибо шум человеческой толчеи возрос. — Я кое кого жду. — было сказано самой себе сквозь легкий кашель прикрытый белой пушистой лапкой.

Блескучая, как выразилась ее величество конструкция походила на раковину со ступенями в боку. Возможно так и было задумано. Якобы всё что находилось на сцене соотносилось с жемчугом. Драгоценный камень общества выращенный самой природой. Все камни природного происхождения, однако жемчуг особенный в этом списке.

***

Один за другим выступали министры, отчитываясь о работе ведомств, словесно поощряя наиболее достойных служащих. Скукотень. Королева хмуро поглядывала на пестрые людские волны. Морщилась при очередном взрыве оваций. Ей пришлось откинуть капюшон. Не тот момент, чтобы прятаться. Красно-коричневые волосы убранные назад покрывала золотая сеточка.

«Долго они ходят. — досадовала королева, оборачиваясь на дверь. — Скорей бы уже взбодриться».

***

Наконец, перед сценой объявилась Кара. С трудом она пробилась к ее переднему краю. А другого и не было. Двумя руками приподняла накрытую белым полотенцем корзину, показывая королеве, что исполнила приказание. На лице девушки утвердилась печаль. Губы изогнулись концами к земле. Тушь ресниц подтекла снизу.

Королева махнула рукой в сторону ступеней. Попросила Пушаса сидевшего по правую руку занять королевское кресло, мол, не хорошо, если во время торжества место главы государства пустует.

Смущенный граф отказался, зато генерал принял как должное роль заместителя. Подбородок его погнался за носом. Уголки рта приподнялись в ухмылке. Веки приопустились. Лицо приобрело выражение превосходства, мол, первое лицо государства никто иной как он, ибо без него никуда как видите. Уселся в бархатное кресло и сделался прямой как столб Гарольда. В общем, странный человек господин Шанц, вроде заслуженный генерал, а вел себя, как вредный мальчишка, которого похвалили.

Конечно, королева предпочла бы усадить вместо себя министра финансов, но ее любимый советник занимал позицию выступающего и утаптывал край сцены. По обыкновению, официальные речи Гарольда это на долго, а ей уже не в мочь отсиживать зад впустую.

Кара пришла одна, что не вписывалось в предполагаемую историю. События происходившие помимо ее воли так же коробили королеву. Ну, не была она смиренницей, хотя отец Краусон постоянно наставлял в смирении и покаянии. Судя по всему, требовалось безотлагательное вмешательство.

Кара переоделась. Идеально отглаженное платье сияло чернотой, а передник и чепчик искрились от белизны.