Страсть (Глава 53)

По мнению Каррома нарисовано было идеально, однако принцесса не раз переписывала картину. Плескала водой на холст. Смывала краски до грунтовки. Ждала когда полотно высохнет и творила заново.

То, что получилось в итоге уже не было простой передачей, пусть и необычного для здешних мест состояния природы.

Да, деревья она нарисовала точь в точь. Устроила им черные ветки и желтый ковер вокруг, но если приглядеться, то в расположенной на переднем плане древесной паре угадывались человеческие фигуры. Два обнаженных тела. Он и она, тянущие друг к другу голые ветви рук.

В молодых людях она изобразила себя и Каррома. Она будто скопировала их. Поразило то, откуда она узнала размер его органа. Или просто угадала? Но как угадаешь такое? Чтобы приписать такое мужчине заочно, этого надо хотеть, хотеть чтоб так было…

У него было! И по отношению к ней. Правда в мыслях, которым он с удовольствием предавался наедине с собой. Ну или почти наедине…

***

Совместный оргазм состоялся.

Молодой человек отвалился на спину. Удовлетворенная женщина лежала на животе, с повернутым к нему лицом и подложенными под щеку руками. Он тоже улыбался, глядя в потолок балдахина, но его улыбка посвящалась другой.

И вдруг молчаливое блаженство исчезло с ее лица:

— Ты проводишь время с Виорикой?

Вопрос королевы застиг врасплох. Казалось бы, а что тут такого, типа, ну да, нужно же мне как-то развлекаться. Однако, кое что уже копилось здесь. Что ей ответить, а главное как? Он боялся выдать зарождавшуюся тайну…

Юноша прикрыл веки, делая вид, что не расслышал — первое, что пришло на ум.

— И в какой же стране есть такое чудо? — спросила королева и повесила паузу, не пояснив какое чудо имеет ввиду.

И так понятно. Времена года, про которые он рассказал принцессе. Это о них. А что еще он ляпнул принцессе? Ну-у, вроде бы и ничего такого…

— На той стороне. — ответил он уклончиво. Взглянув искоса на партнершу, понял, что она не отстанет с расспросами.

— Ваше величество, простите, но на родине у меня возникли весьма сложные обстоятельства. Не хотелось бы тревожить осиное гнездо памяти…

— Понимаю… — заверила королева, приподнимаясь на локтях, упираясь глазами в него. — Надеюсь, ничего криминального. Ты ведь не преступник?

— Нет-нет, что вы ваше величество. Просто я не умею себя сдерживать. — спохватился он приподняв голову, приложив правую руку к душе в области сердца.

Врал ли он? Ну, конечно. Самый натуральный преступник, хоть и по глупости. А теперь он сто процентов завязал. И раскаялся между прочим. Честное старрианское!

А может и не врать вовсе, рассказать ей про Старру, только географию поменять? Якобы его родина в этом мире, где-то на далеком противоположном полушарии. Кто тут знает какие страны находятся на той стороне? Надо подумать. Надо подумать, кстати говоря…

Да и вообще не стоит врать обо всем, дабы не запутаться в деталях. Рассказать ей, мол, некая влиятельная семья пыталась втянуть его в свой преступный бизнес, но он вовремя распознал их намерения. И что? Разумеется, ответил отказом, но в чересчур резкой форме. Вот… Ему пригрозили расправой и пришлось бежать. Нормально получается вроде… А что еще остается? Если он будет слишком плотно интересоваться географией, наверняка это вызовет подозрения. Пусть они сами копают. Связи с внешним миром у них — можно сказать — никакие. Так что вряд ли докопаются.

На молодое лицо вернулась улыбка, что не укрылось от проницательного королевского взгляда.

— Кажется этот недотепа что-то придумал, по крайней мере, сейчас бесполезно расспрашивать. Ловить нужно на противоречиях. А противоречия получаются из неожиданности. — размыслила королева. И вслух. — Так, ладно, на сегодня пока всё. Отдыхай. Сходи в сад. А мне пора. Где-то здесь должен быть мой колокольчик? Кар посмотри он не у тебя под подушкой.

И тут ему будто пенделя дали:

— Ваше величество, а какое чудо вы имели ввиду?

А предшествовала этой глупости вполне себе умная мысль. Как ему показалось. Это произошло в мгновение, типа, вспышки, после которой уже ничего не исправишь. Вот тебе и дар.

Бабуля, как-то сказала ему:

— Тебе повезло малый, у тебя дар: вначале думать, а потом делать, а не наоборот, как у Мирины.

Приятно было тогда, а теперь спасибо сработал защитный рефлекс, а то неизвестно куда бы эдакое думание привело. Королева потягивалась, развесив сиси. Неплохие, если честно, природные украшения.

Полная грудь считается привлекательной. Карром пробормотав какой-то комплемент, подскочил, сполз немного вниз, навалившись на женщину торосом, собрал грудины вместе, мягко надавливал дружка на дружку, потирал одна о другую, мял. Он знал — этот прием нравился ей.

Крупные женские соски напряглись и стали твердыми как гвозди. Грудь подалась навстречу мужскому рту…

Фрейлины стоявшие за дверью, как всегда чуть приоткрыли ее. Ожидая что вот вот зазвонит требовательный металлический уродец. Напрягшись, они слушали. Им нравились звуки, что почти каждое утро предваряли противный звон.

Звуки страсти, объединявшие мужской и женский голоса. Впрочем, мужской слышался реже и тише, сам по себе негромкий, а так же из-за расстояния от алькова до места их трепетного ожидания.

Женщина стонала громко. Ясно представлялось, что она совершенно не сдерживается и не собирается. Может они и сами были такими в подобных проявлениях, но сейчас они завидовали ей и млели представляя детали.

Заглянуть не позволял страх, и бес толку, всё равно ведь не увидишь и теней, потому что свет с утренней яростью бил из окон расположенных с их стороны.

***

Целуя женские соски Карром вошел в азарт. На этот раз было не обязательно кого-то представлять. И без того он чувствовал как возрождалось его орудие.

Несколько раз член буквально дернулся от резких притоков крови. И вроде бы застыл на пол пути, но Карром закрыл глаза, втягивая сосок как можно глубже.

Он тянул его губами, придавливал зыком. Но не слишком сильно. Он регулировал по ней. По ее возгласам и мимике.

Женщина стонала всё громче. Карром почувствовал как неторопливо, но уверенно член поднялся, как от яичек к сердцу взошло сладкое чувство, сметая на пути всё заурядное и второстепенное, и в голове тоже. Будто кровь перелилась из головы большой в головку маленькую, голова освободилась от сознания, которое опустилось в пах…

***

Прекрасен вход во влагалище. Самый первый в начинающемся акте. Теплое влажное обволакивание, подготовленное женской природой. Особенно, когда оно достаточное.

И тот самый момент, когда начинаешь ускоряться не взирая на физические возможности. Когда всем телом отдаешься нарастающему в тебе, в ней. Ведь ты чувствуешь ее. Она тоже приближается к финалу. Вместе! Вместе! Это снова произойдет вместе! Только объединенное телесными усилиями, слившееся в наслаждении и в мыслях о любви происходит чудо соития…

Последний крик самый громкий!

— Четвертый раз! — прикрывая ладошками рты, выпучивая друг на друга глаза, изумились фрейлины. Они завидовали ей по-настоящему, обмокая между ног…