Глаза любви (Глава 57)

Сегодня колокольчик ущемлен в первородности. Он зазвонил не сразу, а лишь после того как ее величество поднялась с постели самостоятельно. А вот одеваться самой уже было выше ее сил.

Она сходила в туалет, прошествовав в маленькую почти незаметную дверку возле кровати. Незаметную потому что обита той же мануфактурой с подогнанным к общему замыслу рисунком. Вскорости вышла. Тут-то и раздался нервно звенящий треск.

Королева накинула полупрозрачный пеньюар, валявшийся на стуле и неистово трезвонила, подняв руку над головой, рассержено бормоча. Ее взгляд жег как зеленое пламя.

Она трясла пухлой ручкой и смотрела на него, словно огненный призыв был не к фрейлинам, ожидавшим за большими створами, а к нему, чтобы Карром скорее встал.

Как назло за те пару минут, что она отсутствовала, он успел, то ли задремать, то ли размечтаться до забытья, то есть кое что припомнить из недавнего прошлого, вперемешку с предвкушением подобного в ближайшем будущем. Может быть, даже сегодня…

***

Это произошло в тот самый день, когда королева Итания припозднилась с подъемом. Ай, нет, в следующий. В этот принцесса не дождалась носильщика. Не найдя девушку в ее комнате Карром бросился в сад.

— Я всё тащила сама.

— Прости, твоя мать задержала.

— А кто же еще, конечно, она. Она только и могла. — фыркнула девушка, стоявшая посреди сада в его самой густоте, где образовалась полянка с зеленой похожей на газон травкой.

— Я думал о тебе. — соврал юноша без стыда, потому что говорил правду, нечто уже происходило с чувствами, с мыслями.

Неосознное, зарождающееся влечение, самое таинственное ощущение в плодоносящей развивающейся любви. Когда в душе появляется запах весенних цветов, цветущего разнотравья, когда пробуждаются жизненные соки. Когда возникает первое любопытство друг к другу.

Обида принцессы слишком замечалась. Карром разочаровался ее внезапной деградации в пустышку способную лишь на деторождение.

— Это вдруг проявляется у всех женщин, несмотря на способности и талант, даже ум. — вдруг понял он. — Это сущность женщины время от времени превращаться в жадную самку. В существо сугубо эгоистичное. Своеобразное двуличие. Интересно, как это у мужчин?

— Как можно не принять обстоятельств сильнее нас? Или так тоже бывает, когда действительно нет преград? — его интересовала ее интерпретация. У него, кажется, точно нет. Хотя, ка бы он очутился здесь. Вот именно. И всё равно не так как у нее.

— А как у нее? Нуу… может… именно так как надо?..

Вдруг прямо на глазах реальность подкорректировалась, вся кроме него, изменилась и Виорика. Она перестала быть малолеткой.

Он уже давал себе слово ничему не удивляться. К сожалению или как, но это становилось привычкой.

Ее новый образ ему понравился, он умилился и кого-то поблагодарил. Он не верил ни в бога ни в разум. Он верил в упорядоченный хаос, в закономерные столкновения двух случайностей. Именно его и поблагодарил.

Теперь на ней были бело серые штанишки из мягкой и не сказать что бы тонкой ткани. Не в обтяжку, но как-то так сидевшие, вкусно облегая некоторые места. Лобок, нижний край ягодиц похожих на попку статуэтки. Худенькая, но по своему привлекательная и сексуальная, особенно сексуальная на тот момент, она стояла к нему спиной, закрывая мольберт. Она часто так делала, прятала картину до завершения творения.

Что было на ней вверху он не понял, но что-то очень грациозное и заляпанное красками. Краски ничего не портили. Они подчеркивали смуглость полуобнаженного тела принцессы.

Голые руки разведенные локтями, плечи и пол спины в огромном вырезе. Благородно сиявшие осветленной бронзой. Исчезла девичья голова поседевшего одуванчика, светлые волосы были схвачены в длинный хвост на верху затылка. Несколько белесых прядей выбились по обе стороны хвоста внизу, в прическе отсутствовала геометрия, но хаос был ослепителен и притягателен одновременно, не только для глаз но и для губ. Захотелось сблизиться, он решительно шагнул, развернул девушку за плечи. Вначале он увидел глаза. Они были как будто бы те же, большие и радостные, но что-то в них изменилось. Он успел заметить тень исчезающего гнева. И вдруг они стали так глубоки, что он провалился в них, а на самом деле не выдержав их глубины опустил взгляд на ее грудь. На овальные как и ее лицо формы. Непонятная одежда спАла на бедра.Темно-коричневые круги откровенно уставились на него…

***

Что будет, если он сейчас вылезет испод одеяла с разбухшей как весенняя почка головкой?