Культпоход в Крым

Сейчас на территории заминированных черноморских пляжей — оккупанты строят блиндажи и роют окопы.
***
Овраг, заросший кустами и старыми дубами, под которыми ещё стояли табором половцы, а потом запорожские казаки атамана Сирко, был затянут утренним туманом. Солнце не могло пробиться сквозь эту молочную пелену и утренняя прохлада пробирала до мозга костей шестерых разведчиков украинской диверсионно-разведывательной группы. Разведчики, просочившись через нейтральную серую зону, шли по тылам российских оккупантов которые, в составе российской оккупационной армии, на свою беду пришли «освобождать» русских, а встретив ожесточенный отпор, начали просто грабить, насиловать и убивать мирных украинских жителей.

В составе украинских разведчиков было два украинца, чеченец, русский и два крымских татарина. Интернациональная команда, в которой каждый боец в Украине воевал за свою порабощенную Россией страну.
Группа зашла в Крым через гнилой Сиваш со спецзаданием найти и обезвредить в районе посёлка Рыбачий, ракеты с грязными атомными боеголовками, которые на бывшую советскую ракетную базу завезла Россия. Так что знание местности крымскими татарами было как нельзя кстати. Разведчики шли только по ночам, обходя населенные пункты. Днём же отсыпались в заброшенных домах или оврагах.

Крымская безводная степь закончилась и за посадкой уже начинались Крымские горы. Разведчики решили сделать дневной привал в овраге, а после отдыха вечером продолжить свой трудный путь. Не успели они углубиться в овраг, как неожиданно впереди послышались приглушенные расстоянием голоса. Командир группы украинец Палий, поднял руку, подавая знак рассредоточиться и притаиться, а сам нырнул в кусты, за ним бесшумной тенью, зажав в правой руке нож, скользнул его друг чеченец Муслим.

Только оставшиеся на привале разведчики расслабились, как через несколько минут из кустов показался Муслим, который подал им знак следовать за ним. Пропетляв по оврагу сотню метров разведчики увидели стоящие на краю оврага, на берегу небольшой горной речки, два танка и тентованный грузовик. Около них крутилось с десяток рашистских оккупантов. Одни загружали танки снарядами и патронами, а другие купались. Они так беззаботно вели себя на чужой территории, что не выставили даже боевое охранение. Такую наглость нельзя было оставить безнаказаной. Да и на грузовике двигаться по крымским дорогам было намного проще и быстрей.

Первым, ударом ножа, Муслим ликвидировал рашиста, который отошел в кусты погадить. Тот снял штаны, присел, но так и остался сидеть в куче дерьма с выпученными глазами и удивленным выражением на своей сытой роже. Видимо подохнуть на чужой земле в куче дерьма никак не входило в его планы. Рашист думал разбогатеть на крови и привезя в Крым свою семью с Мухосранска — спокойно дожить здесь до старости. Но не так сталось, как гадалось. Остальных рашистов, не мудрствуя лукаво, Палий расстрелял из своего бесшумного револьвера ОЦ-38. Самое подходящее для таких случаев оружие — в барабане вмещается большое количество патронов, действие которых основано на принципе расширения и отсекания пороховых газов в замкнутом пространстве патронной гильзы, что позволяют вести беспламенную, бесшумную и бездымную стрельбу, не применяя специального глушителя.

Одного танкиста, бурята, который успел нырнуть в открытый люк танка, выкурили светошумовой гранатой. После взрыва, когда он вывалился из танка ослепший и обгорелый, ему оказали первую медицинскую помощь. В его карманах нашли доллары и золотые украшения, были там даже коронки, которые он не побрезговал вырвать у своих жертв. После обыска и короткого допроса — его отпустили, чтобы побираясь, он искалеченным слепым калекой всю свою никчемную жизнь, мучился угрызениями совести.

Бурят со товарищами сам пришел, за тысячи километров на нашу землю грабить и убивать, никто его сюда не звал, так что и пенять ему не на кого. На войне, как на войне.
Трупы рашистов закидали в танки и облив солярой, подожгли их. Смрадно зачадив они загорелись. За руль грузовика сел, один из крымских татар, Алим — который хорошо знал эту местность. Он завел мотор и погрузившись в кузов, разведчики поехали по горной дороге к пункту назначения — поселку Рыбачий.
Дорога петляя круто уходила в горы. Хотя назвать ту узкую тропу дорогой — можно было с большой натяжкой. Грузовик петлял по ней, постоянно проваливался в ямы и подминал кусты, но и тем не менее — он ехал. Давно известно, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А тем более в горах, где можно сорваться в пропасть.
На кабину грузовика поставили снятый с танка крупнокалиберный пулемёт и Муслим, имея опыт партизанской войны в чеченских горах и обладавший хорошим зрением, внимательно просматривая горную местность, контролировал ситуацию. Вскоре он заметил пасущуюся козу и одним выстрелом пристрелил её. Не разделывая — тушу бросили в кузов грузовика, рассчитывая приготовить её в другом более удобном месте. Не желательно было сейчас нарваться на дороге на блокпост оккупантов.

И всё же они на него чуть не напоролись. Хорошо, что оккупанты вели себя как дома и напившись домашнего вина, не особо скрываясь — слушали музыку и загорали. Всё-таки — это Крым. А кого им бояться в курортном Крыму? Некого им бояться. Почти всё население относится к ним лояльно и сотрудничает с ними — кормит, поит, а женщины даже бесплатно раздвигают ноги, так что рашистские оккупанты на полную пользовались плодами своей победы — пили и гуляли.
Блокпост, неожиданно вынырнувший из-за поворота, представлял собой поставленные на дороге, в шахматном порядке, бетонные блоки рядом с которыми стояли сваренные из железнодорожных рельс противотанковые ежи. В дополнение к ним дорогу перекрывал полосатый шлахбаум, около которого на затянутых маскировочной сеткой мешках с песком сидело два оккупанта. Невдалеке на обочине стояла, обложенная такими же мешками с песком, большая брезентовая палатка. Из её окон слышались музыка и женский смех. На верху палатки был закреплён российский флаг. Добротно обустроились оккупанты, чуть ли не навека. Проскочить такое укрепление на машине, на большой скорости, не было никакой возможности.

Разведчики, посоветовавшись, решили действовать хитростью. Невдалеке они развели костёр и, разделав козу, стали жарить мясо. Как и рассчитывали разведчики, вскоре аромат готовящегося шашлыка — ветром донесло до блокпоста. Унюхав тот аромат, от шлагбаума отошло два оккупанта и, весело переговариваясь, пошли к костру. В них было столько самоуверенной, пьяной наглости, что они даже не взяли с собой оружие. За что и поплатились. Их как баранов быстро прирезали ножами и переодевшиеся в их форму Муслим и Палий пошли к блокпосту. Смеркалось. Надо было торопиться, чтобы успеть разделаться с оккупантами до темноты, которая в горах наступает очень быстро.
В палатке разведчики увидели картину полного разложения российской армии, оккупировавшей украинский Крым. Грубо сколоченный из неструганных досок, украденный у местных жителей, стол — был завален грязной посудой и пустыми бутылками. За ним на лавке сидел пьяных оккупант, ещё несколько человек валялось с женщинами на двухъярусных деревянных нарах. Под бумажным самодельным абажуром, тускло светилась лампочка и играла музыка. Електричество подавал, стоявший в углу палатки, большой танковый аккумулятор. Посредине стоял стоб, на котором висела одежда и оружие. Всё грязное и неухоженное. Чистым был только висевший на стене портрет российского обнулённого недоимператора Путина, который с голым торсом и зверским выражением на сытой ботексной харе скакал на медведе.
— Очешуеть можно, — увидев этот портрет сказал Муслим и зло сплюнув, выстрелил в него из автомата.
И тут же с нар раздалось несколько ответных выстрелов. Одна из пуль оцарапала Муслиму щёку, остальные пробив потолок палатки, улетели в небо.

— Не стрелять! — крикнул Палий. — Нам нужен «язык», — но было поздно, вошедшие следом за ними в палатку разведчики уже стреляли со своего оружия, во всех кто шевелился на нарах.
Через минуту всё было кончено. В живых из оккупантов не осталось никого. Погибли и местные проститутки, которые обслуживали оккупантов, зарабатывая себе на хлеб насущный. Такова проза жизни. Кому война, а кому мать родна. И ничего с этим не поделаешь — природа берет своё.
В спёртом воздухе палатки вместе с перьми из разорванных подушек, носились пороховые газы и мелкодисперсным туманом стояла кровавая пелена. Картина маслом. Делать здесь разведчиком было нечего. Наскоро осмотрев палатку, они собрали трофеи и заминировав её, отправились к своему костру вечерять. Смеркалось. Высыпали звезды. Глубоко в небе сверкая бортовыми огнями, пролетел НЛО.

Рассиживаться с едой особо было некогда. Разведчики поужинали жаренным на костре мясом с галетами и стали собирать вещи, чтобы успеть к полуночи добраться до посёлка Рыбачий и завершить операцию, пока оккупанты не усилили посты. Время работало против украинских разведчиков. Надо поторапливаться — всё на блокпосту заминировать и в дорогу. Максимальное внимание к окружающей природе, враг мог быть где угодно.
— Ты, шо там бурчишь? — недовольно спросил Палий у сидящего рядом с ним на лавке, в кузове грузовика Серого.
— Надо было оставить одного рашиста и так вдумчиво с ним побеседовать, чтобы дошло до его гнилого ливера, всё их изуверство…
— Ты это о чем, Серый?
— О своём. В начале войны рашисты обстреливали и бомбили мой родной город Бучу, люди гибли под завалами и руинами своих домов. Потом они оккупировали его и жители стали умирать от расстрелов и пыток. Улицы города были усеяны телами погибших. Мирное население не могли хоронить трупы своих соседей и родственников самостоятельно. Потом некоторых оккупанты захоронили сами в лесу и присвоили могилам номера. Других сожгли. Третьи пропали безвести. Я тебе, Палий, скажу так — оккупантов надо живыми закапывать в землю.
— Выпей шила, Серый, и успокойся. Даю слово — следующий пленный оккупант твой. А пока нам надо уничтожить базу. В случае, если те твари запустят ракету на Киев, мало кто из киевлян останется в живых…
— Гуманными мы больше не будем?
— Не будем, обещаю. Между нами — нам надо быть хуже, чем они, иначе мы их никогда не победим.
— Договорились, я его живого на ремешки порежу, — поигрывая финкой, ответил Серый и сделал из фляги несколько глотков спирта.
Чехол у фляги был интересный, как и сама фляга прошедшея войну. На чехле был нарисован советский солдат водружающий флаг на рейхстаг. Фляга досталась Серому от деда, он с ней воевал в Афганистане, теперь фляга была на третьей войне, помогая ему уничтожать пришедших в Украину рашистских оккупантов — бывших гомосоветикусов, которые предали воевавших за советскую власть своих отцов и дедов. Предали они и свою страну, и пошли в услуженье российским олигархам.
Но добровольное рабство не принесло им никакой пользы, они стали вымирать целыми деревнями и городами, и тогда им придумали врага — такого же ограбленного своими олигархами соседа украинца.

Во время войны в Украине процесс утилизации бывшего советского био мусора пошел быстрее и через год у России, по логике вещей, не должно было остаться мужчин… от слова вообще — кто погибнет, а кто, просто, смоется за границу. Придётся тогда Путину вместе с олигархами и их детьми (золотой молодёжью), самому защищать свои награбленные у народа богатства. Можно было бы сбросить на Украину на столицу город-герой Киев атомную бомбу, но после этого Россия, атомными ракетными ударами из Англии и Америки и других государств членов НАТО, как государство будет стёрто и с лица земли, и с исторической карты мира — не помогут и бункеры-бомбоубежища. От российских городов останутся одни руины. Все россияне попадут в атомное пекло… живьём. Будут ли они счастливы? Сомнительно. Сохранят ли российские олигархи свои капиталы и недвижимость в странах НАТО? Скорее всего, что сохранят и капиталы и саму жизнь, потому как ворон ворону — глаз не выклюет. Что не скажешь о простых гражданах воюющих стран — те умрут все.

Так что не стоит доводить дело до атомной бомбардировки Киева, которое могло бы случится после фэйкового референдума на оккупированных территориях и последующего за этим ультиматума Путина, в котором он потребует вывести все украинские войска с якобы российской территории. От безумца, впавшего в старческий маразм, всего можно ожидать. Поэтому в посёлок Рыбачий для уничтожения военной базы с атомными бомбами и ракетами и была направлена эта диверсионно-разведывательная группа. Приказ — ликвидировать во что бы то ни стало атомную угрозу Киева со стороны Крыма. На стороне оккупантов оружие которое советский народ в пылу построения коммунизма наделал в большом количестве, на стороне разведчиков — опыт, фактор неожиданности и военная удача. И пока госпожа удача была на стороне украинских разведчиков.

Дорога извилистым серпантином пеляла по склонам Крымским горах и ехать по ней ночью было очень опасно. И всё же, к лежащему в седловине Крымских гор посёлку Рыбачий, машина разведчиков добралась, как и было рассчитано, к полуночи. Никаких происшествий по дороге не случилось. Разведчики бросили машину на окраине и рассосредоточившись тихо вошли в поселок. Они хорошо знали что искать — пусковые ракетные установки СС — 400 были замаскированы под элинги и стояли на краю посёлка, почти на самом берегу моря. Они надежно охранялись не только оккупантами, но и коллаборантами — силами крымской самообороны, и казаками. В самом посёлке было полно патрулей. Без боя прорваться к пусковым установкам не представлялось никакой возможности. Был риск погибнуть не выполнив задания.
Неожиданно невдалеке послышалось пение. Разведчики затаились. И во время, прямо на них пьяно качаясь шел какой-то человек, поющий песню за морячку Соню.
— Похоже, что моряк, будем брать живым, — отдал приказ Палий. — Серый справишься?
— Легко, — ответил Серый и растворился в ночи.
Через несколько минут он вернулся неся на себе человека. Подойдя к разведчикам он сбросил свою ношу на землю.
— Живой? — пнув ногой лежащего на земле человека спросил Палий.
— Живой падла, что с таким станется, через минуту очухается. На хер он нам нужен?
— «Язык» никогда лишним не бывает, заминусовать мы его всегда успеем.
— Просыпайся, тварь, — сильно ударив пьяного по лицу, прошипел Муслим, — не то я тебе сейчас уши отрежу.
Угроза, а скорее удар, заставили пьяного открыть глаза. Он обвёл стоящих около него разведчикоы мутным взглядом и выдохнул перенаром:
— Вы кто, пацаны?
— Мы твой самый страшный кошмар, который может привести тебя к финишу твоей гнилой жизни. Ты-то кто такой коллаборант? Жить хочешь или сразу тебя прикончить?
— Да не коллаборант я. Рыбак я, бывший старшина матросского экипажа Беликов. Не убивайте меня. Я всё отдам, — заныл пьяница.
— А что у тебя есть? Денег нет, телефона нет, даже часов нет. Пропил ты их что ли? — удивился Серый, который успел его обыскать.
— У меня рыбацкий баркас есть и катер с мотором. Берите, только оставьте мне жизнь.
— Катер говоришь? — задумчиво потёр подбородок Палий. — это хорошо. И далеко он стоит?
— На берегу в эллинге. А баркас на причале. Могу показать, — засуетился пьяница.
— Провести мимо патрулей на причал сможешь?
— Смогу. Тем более что на причале нет патрулей, один сторож Петрович и тот уже, наверное, спит пьяный.
— А возле эллинга?
— А там их полно. Рядом какие-то ракеты в подземном складе хранятся, вот они их и охраняют… и даже не бухают.
— Это плохо, — нахмурился Палий. — Ладно веди на причал. Но если заорёшь или попробуешь сбежать прикончим сразу. Понял?
— Да ни в жись, век воли ни видать, — забожился пьяница-рыбак. — Пошли. Я проведу вас по тем улицам, где нет патрулей и мы через десять минут будем на причале.

И точно: не прошло и десяти минут блуждания по темным улицам, как они были возле причала. Хотя, если конечно, несколько гнилых пирсов, к которым были привязаны лодки и баркасы с ветхим зданием, можно было назвать причалом. Было понятно, что оккупанты деньги в него не вкладывали, понимая что рано или поздно придётся с Крыма бежать.
Старый рыболовный баркас тихо качался на волнах, но в нём не было мотора, а идти ночью под парусом с алкоголиком-рыбаком, было равно самоубийству. Но и идти под мотором, значило бы раньше времени поднять тревогу, тем более что до эллингов было всего-то миль пять ходу — за час можно было и на вёслах дойти. Так решили и поступить — на вёслах вышли в море и отойдя подальше от берега, проверили снаряжение и не торопясь направились к эллингам.
Беспечность оккупантов поражала — по периметру базы горели лампочки, а из ярко освещенной караулки доносилась музыка. Часового и патрулей нигде не было видно. Держась подальше от света, причалив к причалу, разведчики оставили баркас со связанным рыбаком и, рассредоточившись, направились к караулке. Убрать пятерых сонных оккупантов им не составило большого труда.

Взломав замок — разведчики открыли двери и вошли в подземелье. Огромный подземный склад был под потолок заставлен ящиками со снарядами и патронами, рядом находились и контейнеры с ракетами. Всё этого «добра» российским оккупантам хватило бы не на один месяц бомбардировки мирных городов на территории Украины.
— Начали работать, — осмотрев склад, отдал приказ Палий и разведчики приступили к минированию.
Заминировав склад и выставив таймер взрывателей на десять минут, разведчики покинули подземелье и бегом побежали к морю.
Быстро запрыгнув в баркас они отвалили от причала и отойдя подальше от берега, подняв парус — направились в открытое море. И вовремя: на месте склада, земля задрожав вздыбилась, раздался оглушительный взрыв, побережье осветилось вспышками — начали рваться снаряды и ракеты. Завыли сирены. Посёлок просыпался. На дорогах замелькали автомобильные огни — это жители в панике покидали свои дома, спасясь от летящих с неба камней, которых они так ждали, после референдума. Но когда они прилетели — им, видно, это не понравилось и они в панике покидали свои дома ища спасения в горах.

Задание было выполнено. Курс — на Одессу.

Послесловие:
Есть время собирать камни, а есть время их разбрасывать. Закон бумеранга отменить невозможно. Кто сеет ветер — пожнёт бурю.