Хозяин (Глава 75)

Парашют раскрылся, как сказал бы Карром — автоматически. Гарольд предупредил, что их хорошенько тряхнет, когда раскроется парус, а раскроется он потому что выдернется установленное на этот раз снаружи кольцо. Натянется веревка привязанная к нему на земле. Вернее все веревки, которые нашлись во дворце и связанные в одну. Получилось ровно сто метров. На стометровой высоте и выдернется и раскроется. Не совсем стометровой, ведь полетят они не вверх, а под углом. Расчеты сложные и цифры муторные — постороннему лучше не углубляться. В общем, готовьтесь, когда надо тряхнет и это станет сигналом перейти к ручному управлению, опять же, как сказал бы Карром, а дядя Гарольд сказал, что как тряхнет так и беритесь за веревки, и начинайте рулить. Вначале нужно повернуть за городом, потом, рассчитать градус планирования для успешного приземления.

— Всё просто, если не паниковать, молодые люди. — заверил Гарольд на полном серьезе.

Глаза его как всегда выпучивались. Из подбородка торчала редкая седая щетина, что было не свойственно министру аккуратисту. Ходивший новой шпалой вчера, размягчился и согнулся утренний дядя в натруженное коромысло.

***

На складе обнаружили бухту троса сплетенного из тонюсенькой проволоки. В мизинец толщиной металлическую веревку решили использовать как тетиву арбалета. Натягивали тетиву с помощью крюка, остатка троса и вращающегося барабана, как рычага на десять пар рук.

Спилили самое большое и самое старое дерево, простоявшее здесь тысячу лет. Вынули из него сердцевину. Отшлифовали внутреннюю поверхность ствола, смазали коровьим маслом для пущего скольжения. Вставили в жёлоб, готовый к катапультированию стакан. Испытание пройдет, что называется, в живую и без репетиции.

Пушка арбалет или одним словом катапульта вышла громоздкая и неповоротливая. Короче, как всегда в спешке — построить построили, но не в том направлении возвели. Переделывать нет времени. Но можно повернуть в небе. Для того и учились, точнее, учился пилот. Никто еще не знал, что летунов будет двое.

***

Запуск ничего особенного не представлял, кроме страха перед неизвестностью. Обычное переживание и на войне и в мире. Девушку в отличие от спокойного с виду юноши, тряс озноб и при этом бросало в жар.

В неудобном положении, лежа на боку, Карром делал всё, чтобы согреть Виорику. Как мог так и обнимал, вытянув руки себе за спину, левую подсунув под ее трясущееся тельце, правую положив сверху. Виорика, то отбрасывала ее, то вновь накладывала.

Каждые десять секунд она глубоко и шумно вдыхала, как будто ей не хватало воздуха. Может и не хватало в закупоренном и весьма ограниченном вонявшем трухлявой древесиной пространстве. К тому же, почти в полной темноте. Рассвет еще только близился.

***

Генерал входил во дворец, состарившись на десяток лет, но сиявший от гордости и раздувавшийся от важности. Подчиненные удивлялись внезапной перемене генеральской внешности, однако молчали. В походных условиях вельможа не пользовался зеркалом и не знал, что голова его полностью поседела за сутки.

Его солдаты наводили порядок, всех без разбора убиенных стаскивали в кучу на площади. Рядом с горой разноцветных трупов росла пирамида строительного мусора. Сдавшиеся в плен дворцовые слуги мели и мыли каменные полы коридоров.

— Сегодня всё убрать и приготовить, а завтра объявим траур. — приподнятые настроением, неспешно текли хозяйственные мысли военачальника. Он чувствовал себя хозяином страны и откровенно этим наслаждался.