Голый художник (Глава 88)

Ну, и чем ты тут занят? — услышал юноша и вздрогнул от неожиданности. Но испуг не развился в трагедию. Голос королевы звучал смешливо, а не угрожающе. Ну, а почему собственно он должен быть грозным? Подумаешь стояк.

Да и того уже нет. Можно смело смотреть в глаза любому встречному. Или встречной. Карром поднял взгляд, придавая лицу уверенное выражение. Однако в коридоре никого не было. Глюк? Не может быть,…

Карром услышал смех, содержавший нотки, как будто за ним наблюдали и видели его недоумение. Но опять ни впереди ни сзади никого. Да и королевы ли это голос?

— Не пойму…

— Показал бы свою штуку женщине давно не видевшей обнаженных мужчин. — произнесли задорно.

Не-эт, это не только не знакомый голос, он вообще ничей. Ведь и впрямь никого. Квадратная челюсть юноши готовилась отвалиться, а сам он лихорадочно раздумывал, то ли ему броситься наутек, то ли шлепнуться на задницу посреди коридора.

— Да здесь я. Хи-хи. Посмотри на стену.

Карром повернулся всем телом к стене. Гобелен почти от пола и до потолка. Однако, голос доносился откуда-то отсюда. Может там есть незаметный проход или целая тайная комната?

— Где ты? — ситуация напрягала.

— Посмотри на стену. Внимательно посмотри. Я машу тебе рукой. — смех пропал, но женский голос продолжал улыбаться. — Какой же ты не внимательный.

Ну ведь точно, голос шел из-за стены. Только о чем женщина говорит? Если она за стеной, тогда как он ее увидит? Типа машет она ему… Ну и где дверь? Как минимум она должна быть приоткрыта и кто-то должен выглядывать…

Мурашки бросились вниз, добежали до лопаток, исчезли.

Ма-ашет… Она действительно ма… шет… Карром попятился к противоположной стене. К окну. Ближе к утреннему свету. К реальности. Реальности? Но всё же.

Гобелен! Целая толпа неподвижных придворных. Картина как картина. Изможденная временем. Роскошно одетые люди на охоте или на пикнике.

Гобелен ожил. То есть на нем ожила одна единственная женщина.

— Иди сюда, чего ты там стал!

— Зачем? — Карром прижался к подоконнику. Вот бы ему сейчас вывалиться на улицу.

— Пообщаемся. — хихикнула придворная дама. — Не думала, что ты такой трусишка.

— Я не не трусишка, а думаю о последствиях. — Карром выпрямился, одергивая полы.

— Не нужно ничего прятать. Пожалуйста. — взмолилась дама со стены.

— Я просто отряхиваюсь. Пыли тут у вас в коридорах. Дышать нечем.

— А ты иди сюда, у нас во-оз-дух чи-ис-тый свежий. Посидишь на травке. А хочешь можешь и полежать на той кушетке. Сейчас сотру этого толстяка. Он давно мне не нравится. Да и вообще, я даже не знаю кто он такой.

— Да как я пойду в стену? Сквозь стены ходил, но чтобы вот так вот. Ну, не знаю…

— А ты просто иди.

— Ну… — Карром оглянулся на окно. Вот бы и правда вывалиться. Разбить стекло?! А толку — снаружи решетка. — Ладно. А вы что — великаны?

— Да нет. — рассмеялась красавица. — Иди же. Не бойся. — она шагнула и оказалась на переднем плане. Еще один шаг и ступит в коридор.

— А почему не ты ко мне? — осенило Каррома устроить проволочку.

— К сожалению, я не могу. В твоей реальности я исчезну. Я ведь всего навсего нарисованная.

— И очень даже не плохо.

— Спасибо.

— А мне-то за что? Художнику спасибо.

— Тебе тоже. За то, что видишь меня такой.

— Ну ладно… А ты одна там живая что ли?

— В общем нет. Но у каждого свой день. Так что по сути одна.

За разговором Карром приблизился. Стало неудобно разговаривать задрав голову. Ну, почему он такой вежливый? Плюнуть на все и сбежать. Не-эт, он не может бросить даму и тем более не исполнить ее просьбу. Млят. Юноша вытянул руку, уверенный что наткнется на холод камня, но его рука появилась на полотне, в самом низу.

— Иди, иди.

— Ну ладно. — а что оставалось? Виорика?! — А вообще-то, меня ждут. — опомнился он, выдергивая ставшую нарисованной руку.

— Ждут. Но она еще спит. — женщина опираясь на сложенный зонтик присела. Ее большое лицо было совсем близко. Можно рассмотреть до мельчайших подробностей. Правда ли художник такой превосходный мастер или это какое-то чудо. Чудо оживления например? Какая разница. И Карром, как ни глупо и противоестественно сие ни выглядело шагнул в стену.

***

По сравнению с королевским садом здесь была природа. Настоящая или нет, но внутри картины было как в обыкновенном лесу. Звенели насекомые в бархатном зное полдня. Обоняние воспринимало лесные ароматы навеваемые едва ощутимым ветерком. Сливаясь с чем-то первозданным и родным блаженствовала душа.

Обычная природа. Как и везде в подобных местах. Словно приземлился в лесу и сошел по трапу. Карром вдохнул вначале осторожно, затем полной грудью. Он соскучился по свежему воздуху и по свободе простора. То что было в королевском саду всё таки не то. В глубине сада чувствовалось нечто близкое к этому, но над головой висело небо, края которого упирались в желтые стены и красную крышу…

— Да почему же я голый?! — руки Каррома нырнули и прикрыли пах.

Обнаженный и моментально вспотевший, ссутулившись, он испуганно озирался по сторонам.

— Бежать. — диктовал ум.

— Куда? — тут же вопрошало сознание. — Назад? Голый? Где эта Нимфа?

— О. — раздалось за спиной. На ягодицы Каррома легла холоднющая рука, словно он прислонился к сосульке. О повторилось, когда ладонь несколько раз сжалась на одной и перескочила на другую половинку. — Хорошенькие!

Юноша выпрямился с полуоткрытым ртом — такого он не ожидал. Веки растопырились. Щеки стали еще белее и вдруг покраснели, чего с ними никогда не случалось раньше. Да никто и не поступал с ним так, в том числе королева.

Снова рванули мурашки от затылка к лопаткам. Душа словно провалилась. В солнечном сплетении образовалась черная дыра поглотившая разум.

Голова и левое плечо поплыли назад. Правый глаз уже видел женщину, когда из черной дыры вылетел сияющий джет:

— Холодная!

— А ты вообрази, что теплая.

Карром отшагнул. Стоя к даме в пол оборота спросил:

— Почему я опять голый?

— Потому что так нарисовала тебя я. А ты вообрази что одетый. Ты ведь художник. Вот и нарисуй себя таким каким сам видишь.

— Да ну, какой я художник. — ответил Карром, отвернулся, побелевшее лицо сморщилось как куриная гузка. — Я и рисовать-то не умею, да и не пробовал никогда. — втягивая голову в плечи он как будто тужился внутри нее.

— Не надо рисовать, просто представь. Включи воображение.

— Я пытаюсь. Но кажется у меня его нет.

На нем появился мешок без дна — черный свисавший до колен. Карром с удивлением осматривал себя. Мешок превращался в ткань обернутую вокруг тела

Придерживая простыню Карром повернулся к женщине:

— Ну не голый и ладно.

Мимика разглаживалась. Взгляд целился в улыбавшиеся глаза визави. Юноша отступил на пару шагов. Теперь он разглядывал ее целиком.

Симпатичная. Лет тридцати. Белокурые в завитушках волосы изысканно торчали испод надвинутой на лоб шляпки. В зеленом, по-видимому, охотничьем костюме дама напоминала лягушонка — неожиданного, но миловидного.

Только сейчас до Каррома дошло, что они одни. Другие виденные им из коридора фигуры будто испарились. Оставив после себя лишь легкую дымку. Словно солнце из облаков объявилось собственное сердце. Ритм его замедлился до обычного.

— А где все? — спросил юноша как бы между прочим.

— Сегодня мой день. — улыбнулась желтоглазая нимфа.